Киники в словарях и энциклопедиях
(от κύων — собака или от места Cynosarges) — считали себя истинными выразителями сократовской философии, хотя в действительности представляли собой сочетание сократических элементов с софистическими и элеатскими. Основатель кинической школы, Антисфен, был первоначально учеником софистов и лишь в зрелом возрасте стал последователем Сократа. Самый известный ученик Антисфена — Диоген из Синопа. Кинизм существовал до конца третьего века (приверженцами его были, например, Менедем и Менипп), когда он слился со стоицизмом. В учении К. замечается двойственное отношение как к науке, так к этике и религии. Они с пренебрежением относились к науке и утверждали, что истина в познании не выражает сущности вещей (Диоген Лаэртский говорит об Антисфене, что он даже грамотность считал излишней), но в то же время желали быть просветителями толпы и в знании видели сущность добродетели. В этике, наряду с индивидуалистическими тенденциями, встречаются космополитические; в религии К. повторяют элеатское учение о единобожии, которое трудно согласить с их взглядами на истину и познание. Противоположность принципов, защищаемых К., неизбежно должна была привести к смерти этой школы; лучшие ее тенденции перешли в стоицизм. Стоик Зенон является преемником К. Кратеса. Поводом к возникновению кинизма, т. е. одностороннего понимания Сократа, послужила двойственность в учения Сократа о добродетели. Видя в свободе человеческого духа высший принцип этики, а в добродетели — средство к достижению свободы, Сократ свободу понимал, с одной стороны, как освобождение от страстей, с другой — как подчинение страстей разуму; поэтому он вовсе не отрицал момента наслаждения и требовал лишь αυταρκέιαν, самообладания. К. настаивают исключительно на первом моменте учения Сократа, утверждая, что только добродетель есть благо, а все остальное — зло. Вследствие этого К. не могли ценить, как Сократ, знание; они считали вредными не только науки, не имеющие отношение к добродетели (например, логику и физику), но даже и искусство и вообще знание, ибо занятие ими отвлекает от важнейшего — от работы над самим собой. Пренебрежение к науке К. обосновывали номиналистической теорией познания, на которой очевидно влияние софиста Горгия. Необходимо, говорит Антисфен, определить понятие вещи; но каждая вещь, в отличие от всякой другой, имеет лишь ей одной свойственные предикаты; поэтому нельзя ее определять общими понятиями и ни одно определение не достигает цели; предмет может быть обозначен только именем, субъектом, который не способен стать предикатом: все реальное — индивидуально; общие понятия выражают не сущность вещей, а мысли людей о них. "Людей, — говорит Антисфен, — я вижу, а человечества не вижу". Из этой теории об именах и понятиях К. заключают, что "нельзя себе противоречить". Отказавшись, таким образом, от всякой теории, К. ограничивают область знания практикой: знание имеет целью сделать человека добродетельным и вместе с тем счастливым. Счастье и добродетель суть тожественные понятия, ибо не может быть счастья без добродетели, а добродетель всегда ведет к счастью; единственное зло — порочность; что не относится ни к добродетели, ни к порочности, то для человека безразлично; внешние блага — богатство, почести и т. д. — дело случая и не имеет значения; для счастья они не нужны, а без добродетели они даже вредны. Самое вредное и тщетное — это наслаждение, считаемое обыкновенно людьми за нечто особенно ценное. Антисфен говорит, что он "охотнее сумасшествовал бы, чем наслаждался". Труд и бедствия — блага, ибо они освобождают человека от подчинения внешним условиям и от страстей. Только тот вид наслаждения, который проистекает от работы и не сопряжен с угрызениями совести, признается Антисфеном. Итак, счастлив только тот, кто равнодушен к бедности и богатству, к почестям или позору, к работе или наслаждению, к жизни или смерти. По своему существу добродетель состоит в знании — не теоретическом, а жизненном, т. е. понимании. Добродетель едина; она может быть приобретена путем обучения и не может быть утрачена. Приобрети знание, т. е. достигнуть добродетели, значит сделаться мудрецом. Противоположность мудреца и бессмысленной толпы служит неиссякаемым источником рассуждений и описаний К., в чем стоики им усердно подражали. К. считали своей обязанностью служить поучительным примером для толпы, причем образ жизни их, наряду с удивительными чертами бескорыстия и свободы духа, представлял отвратительные черты бесстыдства и отсутствия эстетики. Из числа их правил, определявших образ жизни, достаточно привести одно: "можно употреблять в пищу все съедобное, не исключая и человеческого мяса". Семью К. должны были отрицать, как налагающую узы на свободу мудреца. Так как мудрец не может стать рабом, даже будучи проданным в рабство, то разницы между свободным и рабом для К. не существует: тем не менее им должно быть поставлено в заслугу, что они первые признали рабство неестественным состоянием (стоики в этом отношении лишь развили дальше учение К.). К государству К. также относились, как к чему-то безразличному; мудрец-киник выше государственных ограничений. Они не признавали и уз отечества. Космополитизм К. проистекал из их индивидуализма и основывался не столько на идее равенства всех, сколько на самодовлении мудреца. В этом отношении стоики представляют действительный шаг вперед. К народной религии, с ее многобожием и человекообразностью богов, К. относились отрицательно, являясь в этом преемниками элеатского монотеизма. Единственный род служения Божеству, признаваемый К., это — добродетель. Молитва не имеет разумного основания: мудрец не станет просить ничего противного добродетели, а обладая добродетелью, он обладает и всем, необходимым для него. Над мистериями греков К. смеялись, но в то же время старались аллегорически истолковать мифы, влагая в них нравственный смысл. В противоречии с учением К. стоит их стремление к образованию толпы (слова Антисфена, что он, подобно врачу, необходим для больных, а не для здоровых).
См. Delaunay, "De cynismo ас praecipue de Antisthene, Diogene et Cratete" (П., 1831). Сохранившиеся отрывки собраны у Муллаха в "Fragmenta phil. graec." (II, ст. 261-395).
Э. Радлов.
(греч. kynikói, от Kynósarges — Киносарг, холм и гимнасий в Афинах, где Антисфен занимался с учениками; лат. cynici — циники)
одна из так называемых сократических философских школ Древней Греции. Её представители (Антисфен, Диоген Синопский, Кратет и др.) стремились не столько к построению законченной теории бытия и познания, сколько к отработке и экспериментальной проверке на себе определённого образа жизни. Главное, что от них осталось в сознании последующих поколений,— это не трактаты, которые они писали, а преимущественно анекдоты: бочка Диогена, его просьба к царю Александру Македонскому: «Отойди и не засти мне солнца»; брак Кратета, осуществляемый прямо на площади, и т.п. Примитивность кинического философствования, поражающая при сравнении с виртуозной диалектикой платонизма и аристотелизма, — лишь оборотная сторона стремления всецело сосредоточиться на одной и притом, возможно, более простой идее. Мыслить по-кинически — только средство; цель — жить по-кинически.
Учение К., созданное в условиях кризиса античного полиса людьми, не имевшими своей доли в гражданском укладе жизни (основатель кинизма Антисфен был незаконнорождённым), обобщает опыт индивида, который может духовно опереться лишь на самого себя, и предлагает этому индивиду осознать свою извергнутость из патриархальных связей как возможность достичь высочайшего из благ: духовной свободы. Последовав примеру Сократа, К. довели до его установки до небывалого радикализма и окружили атмосферой парадокса, сенсации, уличного скандала; недаром Платон назвал Диогена «Сократом, сошедшим с ума». Если Сократ еще демонстрировал уважение к наиболее общим заповедям традиционной патриотической морали, то К. с вызовом именовали себя «гражданами мира» (термин «космополит» был создан ими) и обязывались жить в любом обществе не по его законам, а по своим собственным, с готовностью приемля статус нищих, юродивых. Именно то положение человека, которое всегда считалось не только крайне бедственным, но и крайне унизительным, избирается ими как наилучшее: Диоген с удовольствием применяет к себе формулу страшного проклятия — «без общины, без дома, без отечества». К. хотели быть «нагими и одинокими»; социальные связи и культурные навыки казались им мнимостью, «дымом» (в порядке умственного провоцирования они отрицали все требования стыда, настаивали на допустимости кровосмесительства и антропофагии и т.п.). «Дым» нужно развеять, обнажив человеческую сущность, в которой человек должен свернуться и замкнуться, чтобы стать абсолютно защищенным от всякого удара извне. Все виды физической и духовной бедности для К. предпочтительнее богатства: лучше быть варваром, чем эллином, лучше быть животным, чем человеком. Житейское опрощение дополнялось интеллектуальным: в той мере, в какой К. занимались теорией познания, они критиковали общие понятия (в частности, «идеи» Платона) как вредную выдумку, усложняющую непосредственное отношение к предмету.
Философия К. послужила непосредственным источником Стоицизма, смягчившего кинические парадоксы и внёсшего гораздо более конструктивное отношение к политической жизни и к умственной культуре, но удержавшего характерный для К. перевес этики над др. философскими дисциплинами. Образ жизни К. оказал влияние на идеологическое оформление христианского аскетизма (особенно в таких его формах, как юродство и странничество). Типологически школа К. стоит в ряду разнообразных духовных движений, сводящихся к тому, что внутренне разорванное общество восполняет социальную несвободу асоциальной свободой (от йогов и дервишей до современных хиппи).
Лит.: Лурье С. Я., Очерки по истории античной науки, М. — Л., 1947; Лосев А. Ф., История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон, М., 1969, с. 84—108; Нахов И. М., Политические взгляды киников, в сборнике: Вопросы классической филологии, сб. 3—4, М., 1971, с. 66—154; Dudley D. R., A history of cynicism from Diogenes to the sixth century, L., 1937;) Hoistad R., Cynic hero and cynic king. Studies in the cynic conception of man, Uppsala, 1948; Sayre F., The Greek cynics, Bait.,1948.
С. С. Аверинцев.
КИНИКИ (греч. kynikoi - от Kynosarges - Киносарг, холм в Афинах с гимнасием, где Антисфен занимался с учениками; лат. cynici - циники), одна из сократических школ древнегреческой философии (Антисфен, Диоген Синопский, Кратет и др.). Выдвинув идеал безграничной духовной свободы индивида, киники относились с демонстративным пренебрежением ко всяким социальным институтам, обычаям и установлениям культуры. Оказали влияние на стоицизм.
КИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ
одна из основных составных частей мировой истории философии, характеризующаяся ярко выраженной самобытностью. Радикальная демифологизация осуществлялась в древнекитайской культуре как бы изнутри мифосознания — через переосмысление мифологической модели мира при сохранении ее общей структуры, прежде всего, — принципа единосущности макро- и микрокосма, поэтому базисной интенцией китайского философского мышления была идея органического единства человека и мира. Органицизм мышления обусловил понимание вещей как подвижных, текучих образований: ‘ци’, универсальный субстрат мира, трактуется как непрерывная среда динамических колебаний, поляризуемая действием противоположных сил — ‘ян’ и ‘инь’ (света и тьмы, напряжения и податливости); каждая вещь содержит в себе начала ‘инь’ и ‘ян’, поочередно доминирующие и обеспечивающие пульсацию перемен. Эмпирически наличное состояние дел постоянно должно приводиться в соответствие с изначальной гармонией великой триады Небо — Человек — Земля, поэтому китайское философское мышление характеризуется отчетливо выраженным практицизмом. Знание — ‘чжи’ — предмета включает не только его описание, но и предписание к действию: обладать знанием значит прежде всего ‘знать свое дело’. В центре внимания китайских мыслителей находились этико-политические проблемы, поскольку деятельность по упорядочению Поднебесной (социума) понималась как важнейший фактор поддержания вселенской гармонии. Уже в период Западного Чжоу (нач. I тыс. до н.э.) оформилась одна из центральных категорий китайской мысли — ‘дэ’, обозначающая силу порождения и упорядочения. Благодаря силе ‘дэ’ Небо (Небо-и-Земля) порождает и взращивает все сущее. Правитель — ‘ван’, являясь Сыном Неба, приобщается к ‘великому дэ Неба и Земли’ (космоса) и распространяет его на мириады людей, гармонизируя Поднебесную. В свою очередь, на мир и благополучие, царящие в Поднебесной, Небо отвечает правильным порядком природных процессов, хаос же в обществе вызывает природные катаклизмы. ‘Золотым веком’ китайской философии является период 6—3 вв. до н.э. В это время возникли конфуцианство, даосизм, моизм, легизм, школа натурфилософов и школа имен. В условиях, когда власть чжоуского вана стала чисто номинальной, состояние дел в Поднебесной осознается как зависящее от ‘дэ’ каждого человека. Родоначальники двух основных течений китайской философии — Конфуций и Лао-цзы — вводят u связи с этим категорию ‘дао’ — пути как мерила должного индивидуального поведения. Накопление ‘дэ’ достигается познанием ‘дао’ и следованием ему; обладание знанием оказывается важным средством гармонизации Поднебесной. Конфуций и Лао-цзы разрабатывают взаимодополнительные модели познания ‘дао’. Для Конфуция характерна опора на формальную упорядоченность человеческого поведения посредством строгого следования правилам церемониала ‘ли’. Воплощением знания выступает ‘благородный муж’ (‘цзюнь цзы’), посредством жесткого самоконтроля обуздывающий природно-хаотическое начало в человеке. В противовес конфуцианскому культуроцентризму даосизм выдвигает стратегию ‘следования естественности’. Отказ от всякой преднамеренности и целенаправленности в действии (принцип ‘недеяния’ — ‘у вэй’) позволяет совершенномудрому приобщится к ‘дао’ как общемировому естественному ритму событий. При империи Хань (3 в. до н.э. — 3 в. н.э.) конфуцианство приобрело статус официальной идеологии и впоследствии на протяжении столетий оказывало огромное воздействие на облик традиционной китайской цивилизации. Даосское учение трансформировалось в так называемый ‘религиозный даосизм’, занятый преимущественно решением проблемы бессмертия и образующий неортодоксальную составляющую китайской духовной культуры. Развитие философской мысли в Китае характеризовалось традиционностью: для нее характерна исключительная стабильность круга основных философских проблем и категорий, а преимущественными формами философского творчества являлись комментарии и компиляция канонических произведений.
(греч. kinikoi; лат. cynici — циники) — одна из т.н. сократических филос. школ Др. Греции. Ее представители (Антисфен, Диоген Синопский, Кратет и др.) стремились не столько к построению законченной теории бытия и познания, сколько к отработке и экспериментальной проверке на себе определенного образа жизни. Главное, что от них осталось в сознании последующих поколений, — это не трактаты, которые они писали, а преимущественно анекдоты: бочка Диогена, его просьба к царю Александру Македонскому: «Отойди и не засти мне солнца»; брак Кратета, осуществляемый прямо на площади, и т.п. Примитивность кинического философствования, поражающая при сравнении с виртуозной диалектикой платонизма и аристотелизма, — лишь оборотная сторона стремления всецело сосредоточиться на одной, и притом наиболее простой идее. Мыслить по-кинически — только средство; цель — жить по-кинически.
Учение К., созданное в условиях кризиса антич. полиса людьми, не имевшими своей доли в гражданском укладе жизни (основатель кинизма Антисфен был незаконнорожденным), обобщает опыт индивида, который может духовно опереться лишь на самого себя, и предлагает этому индивиду осознать свою извергнутость из патриархальных связей как возможность достичь высочайшего из благ — духовной свободы. Последовав примеру Сократа, К. довели его установки до небывалого радикализма и окружили атмосферой парадокса, сенсации, уличного скандала; недаром Платон назвал Диогена «Сократом, сошедшим с ума». Если Сократ еще демонстрировал уважение к наиболее общим заповедям традиционной патриотической морали, то К. с вызовом именовали себя «гражданами мира» (термин «космополит» был создан ими) и обязывались жить в любом обществе не по его законам, а по своим собственным, с готовностью приемля статус нищих, юродивых. Именно то положение человека, которое всегда считалось не только крайне бедственным, но и крайне унизительным, избирается ими как наилучшее: Диоген с удовольствием применяет к себе формулу страшного проклятия — «без общины, без дома, без отечества». К. хотели быть «нагими и одинокими»; социальные связи и культурные навыки казались им мнимостью, «дымом» (в порядке умственного провоцирования они отрицали все требования стыда, настаивали на допустимости кровосмесительства и антропофагии и т.п.). «Дым» нужно развеять, обнажив человеческую сущность, в которой человек должен свернуться и замкнуться, чтобы стать абсолютно защищенным от всякого удара извне. Все виды физической и духовной бедности для К. предпочтительнее богатства: лучше быть варваром, чем эллином, лучше быть животным, чем человеком. Житейское опрощение дополнялось интеллектуальным: в той мере, в какой К. занимались теорией познания, они критиковали общие понятия (в частности, «идеи» Платона) как вредную выдумку, усложняющую непосредственное отношение к предмету.
Философия К. послужила непосредственным источником стоицизма, смягчившего кинические парадоксы и внесшего гораздо более конструктивное отношение к политической жизни и к умственной культуре, но удержавшего характерный для К. перевес этики над др. филос. дисциплинами. Образ жизни К. оказал влияние на идеологическое оформление христианского аскетизма (особенно в таких его формах, как юродство и странничество). Типологически школа К. стоит в ряду разнообразных духовных движений, сводящихся к тому, что внутренне разорванное общество восполняет социальную несвободу асоциальной свободой (от йогов и дервишей до современных хиппи).
КИНИКИ - см. СОКРАТИЧЕСКИЕ ШКОЛЫ.
ки́ники
(греч. kynikói, от Kynósarges — Киносарг), холм в Афинах с гимнасием, где Антисфен занимался с учениками; лат. cynici — циники), одна из сократических школ древнегреческой философии (Антисфен, Диоген Синопский, Кратет и др.). Выдвинув идеал безграничной духовной свободы индивида, киники относились с демонстративным пренебрежением ко всяким социальным институтам, обычаям и установлениям культуры. Оказали влияние на стоицизм.
* * *
КИНИКИКИ́НИКИ (греч. kynikoi, от Kynosarges — Киносарг, холм в Афинах с гимнасием, где Антисфен занимался с учениками; лат. cynici — циники), одна из сократических школ(см. СОКРАТИЧЕСКИЕ ШКОЛЫ) древнегреческой философии (Антисфен, Диоген Синопский, Кратет и др.). Выдвинув идеал безграничной духовной свободы индивида, киники относились с демонстративным пренебрежением ко всяким социальным институтам, обычаям и установлениям культуры. Оказали влияние на стоицизм.
КИНИКИ (греч. οἱ Κυνικοί, лат. cynici - циники), школа киников, одна из т. н. сократических философских школ; основателями считаются, по разным данным, сократик Антисфен Афинский и Диоген Синопский. Киническое движение просуществовало не менее 800 лет, с 4 в. до н. э. по 4 в. н. э.; поскольку традиция была почти прервана в период 2-1 вв. до н. э. и затем возобновлена, можно говорить о двух периодах в истории кинизма: раннем (древнем) и римском.
Название школы происходит от прозвища Диогена κύων - «пес», по другому объяснению - от афинского гимнасия «Киносарг» (Κυνόσαργες), где занимался с учениками Антисфен. Большинство исследователей признают, что учеба Диогена Синопского у Антисфена является позднейшей легендой с целью утверждения непрерывного школьного преемства от киников к Сократу. (В признании этого преемства были со своей стороны заинтересованы стоики, стремившиеся возвести непрерывную цепочку к Сократу от Зенона через Кратета: Сократ - Антисфен - Диоген - Кратет Фиванский - Зенон из Кития).
Основные представители. С киническим направлением традиционно связывают деятельность Антисфена, Диогена Синопского, Кратета Фиванского, Гиппархии, Метрокла из Маронеи, Биона Борисфенита, Фи-лиска Эгинского, Менедема из Лампсака, Монима из Сиракуз, Онесикрита, Телета из Мегары, Мениппа из Гадары; в эпоху Римской империи -Деметрия Киника, Демонакта, Лукиана из Самосаты, Эномая из Гадары, Гераклия Киника, против которого писал имп. Юлиан, большой почитатель киников древних. О том, что кинизм продолжал свое существование и позднее, можно сделать вывод на основании замечания Августина о том, что в его время из всех греческих школ остались только киники, перипатетики и платоники (С. Acad. Ill 19, 42).
Источники. Из оригинальных кинических сочинений сохранились стихотворные фрагменты Кратета Фиванского, фрагмент сочинения Онесикрита, цитируемый Страбоном, диатрибы Телета («О явлении и сущности», «Об автаркии», «Об изгнании», «О бедности и богатстве», «О том, что удовольствие не является целью жизни», «О превратностях судьбы», «Об апатии»), фрагменты диатриб Биона Борисфенита и сочинения «Обличение обманщиков» Эномая из Гадары. Не во всем достоверные сведения о киниках содержатся в доксографической литературе (Диоген Лаэртий, Евсевий Кесарийский, словарь Суда), псевдоэпиграфике (письма Диогена, Кратета, Мениппа), романтизированное восприятие кинизма представлено в диатрибах стоика Эпиктета, некоторых речах Диона из Прусы и Максима Тирского, трактатах и речах имп. Юлиана. Свидетельства о древних киниках собраны Габриеле Джанантони (GIANNANTONI, SSR И).
У киников не было авторитетного канона сочинений. Этому в немалой степени способствовали отсутствие института школы (с Киносаргом не связывают деятельность или обучение ни одного из киников) и сам характер учения: предпочтение устного слова, тяга к художественной литературе, маргинальным жанрам, анекдоту, пародии. Излюбленные жанры кинической литературы: диалог, диатриба, сборники изречений-хрий, сатиры, письма; практически не известно трактатов, тем более комментариев или учебников; единственное произведение в жанре «воспоминаний» было написано основателем Стой Зеноном Китийским («Воспоминания о Кратете», в подражание Ксенофонту). Поскольку киники признавали авторитет Диогена Синопского, посвященная ему устная традиция (попытки ее документировать были предприняты достаточно рано: Метрокл из Маронеи составил первый сборник изречений Диогена, Ь. L. VI 41) может считаться общешкольным каноном, постепенно сложившимся в результате идеализации образа того, кто воспринимался в традиции основателем школы.
Киническая философия. Радикально-асоциальные установки киников (отказ от соблюдения принятых в полисе моральных норм и правил поведения, странничество, нищенство, эпатаж) часто препятствовали некоторым античным авторам признавать киников философской школой (ср. D. L. VI 103, мнение Гиппобота; Варрон полагал, что киники не составляют школы, но представляют лишь особый стиль жизни, совместимый с любой школой, ар. Aug. Civ. D. XIX 1), однако это было, скорее, исключением, и даже поздние неоплатоники говорят о «философах-киниках» наряду с прочими (см. Amm. In Cat. 2, 2-7; Elias. In Cat. Ill, 1-32). Часто философские установки киников приходится реконструировать на основании только биографической литературы, что оправдано в той мере, в какой киническая школа была школой в смысле определенного умонастроения, а киническая философия -своеобразным киническим образом жизни (εἶδος / τρόπος τῆς ζωῆς), причем язык этой философии не был ограничен устным или письменным словом, но включал и алогичный язык жестов, одежды, образов. Объединявший киников в единое духовное явление стиль жизни имел наглядное выражение в знаменитом «костюме киника»: короткий двойной плащ на голое тело («трибон»), длинные волосы и борода, посох странника, босые ноги, котомка нищего через плечо («пера»).
В отсутствие школьной институции и авторитетных текстов обучение кинической философии в ранний период происходило благодаря общению учителя с учеником, который непосредственно убеждался в преимуществе кинического образа жизни. После философского «обращения» следовал резкий разрыв с прежней жизнью, домом и отечеством, ученик принимал новую внешнюю атрибутику («надевал костюм киника») и начинал жить по-новому, подражая учителю в искусстве автаркии, свободы и обличения порока (киники считали, что их философия проста и следует природе, так что после уяснения азов ей можно обучиться самостоятельно) - так, Диоген оставил прошлую жизнь, Кратет бросил обеспеченный дом в Фивах, имущество и распустил слуг, а Гиппархия, бросив все, стала женой Кратета; ее брат Метрокл оставил учебу в Ликее, распустил слуг и стал последователем Кратета. Переход к кинизму был более плавным для выходца из социальных низов Монима из Сиракуз; обретя свободу, бывший раб стал киником, стал носить сразу три котомки и начал писать книги. Другой ученик Кратета, Менипп, также был из рабов и также свое обращение отметил литературным творчеством, изобретя жанр произведения «наполовину смешного, наполовину серьезного» (σπουδογέλοιον), Менипповой сатиры.
Киники и Сократ. На связь киников с Сократом уже в Античности указывали неоднократно: 1) родоначальником школы вместе с Диогеном считался сократик Антисфен; 2) Платон называл Диогена Синопского «сумасшедшим Сократом»; 3) когда Зенон из Кития, прочтя в Афинах «Воспоминания о Сократе» Ксенофонта, захотел найти его последователей, ему указали на Кратета Фиванского. Киники могут быть отнесены к сократической традиции в той мере, в какой их связывает с Сократом 1) обращенность к этической проблематике; 2) учение о тождестве добродетели и знания; 3) критицизм: установка на спор и опровержение оппонента; 4) внешний простецкий вид. Самоосознание киников как последователей Сократа имело одним из следствий систематическую критику Платона (то же впоследствии у стоиков), ибо платонизм воспринимался как искажение истинно сократовского учения.
Кинический дискурс отличало морализаторство, признание целью жизни добродетель (ср. D. L. VI 104), всякое отклонение от которой воприни-малось как порок. По Диогену Селевкийскому, кинизм — это «кратчайший путь к добродетели» (VII 121). Добродетель же - в разуме, порок - в неразумии. Традиционная, хотя и упрощенная постановка вопроса о добродетели сочеталась у киников с неприятием всякой традиции. Диоген Синопский призвал «переоценить ценности» того общества, которое не способно жить по разуму и добродетели вплоть до полного отвержения, вместе с его законами, которые не служат справедливости, и вместе с образованием, науками (геометрией, музыкой и т. д.) и школьной философией, которые занимают душу бесполезными вещами. Исходная линия кинического философствования была продолжением известного из истории софистики противопоставления «природы» и «закона». Киники выбрали природу и отвергли закон, трактуя его как совокупность тех ложных ценностей, которые подлежат переоценке. В эллинистических монархиях новой постклассической эпохи киникам осталось право быть свободными лишь ценой своего гражданского статуса, и они им воспользовались, выбрав асоциальную свободу в несвободном обществе.
Единственное известное произведение кинической литературы, посвященное изложению социально-политических идей - «Государство» Диогена Синопского (реплика на платоновское). Диоген проповедовал, что людям следует брать пример у животных, живущих более целесообразно и просто; им следует отказаться от оружия, денег и прочих бесполезных вещей; ввести общность жен и детей, допустить полную сексуальную свободу, инцест и даже каннибализм (последний обосновывался тем, что тело человека состоит из тех же элементов, что и растения и прочие тела, употребимые в пищу, D. L. VI 79). Достойные примеры подражания киники находили не только у животных, но и у варваров: были популярны индийские гимнософисты (см. Онесикрит) и скифы, особенно Анахарсис, которому в кинической среде приписали серию фиктивных писем, пропагандирующих основы кинизма. Был востребован и жанр утопии: Кратет написал гекзаметрическую поэму про остров-государство «Пера», населенный счастливыми и ни в чем не нуждающимися людьми. Идеал самодостаточности, автаркии, был одним из ведущих в системе ценностей кинизма. С ним было связано требование обходиться минимумом для удовлетворения насущных нужд, отказ от привычных вещей (зачем изобилие в еде, когда достаточно хлеба с водой для утоления голода и жажды, зачем жить в доме с крышей, если укрыться можно и в большой бочке, зачем пить из чашки, когда можно из ладони, и т. д.). Кинический образ жизни включал суровые аскетические требования, воздержность, твердость духа (апатия).
Антигедонизм киников был доведен ими до того предела, где их современники усматривали безумие (Диоген говорил: «Я предпочел бы безумствовать, чем наслаждаться»). В соединении представления о ложности всякого стыда (ибо это всего лишь требование «закона») и установки на борьбу с удовольствиями можно искать объяснение некоторым особенно скандальным деяниям киников, в частности браку (κυνογάμια) на площади Кратета и Гиппархии. Чувственное удовольствие, учили киники, безразлично, его нужно полностью исключить из всех поступков (даже тех, что связаны с переживанием удовольствий), но в таком случае не остается причин скрывать и супружеское соединение, согласное с природой. Т. обр., хотя приверженцы кинизма проповедовали воздержность и аскетизм, с точки зрения норм нравственности, с которыми они не считались, их поведение было безнравственнее и распущеннее, напр., проституции, которую клеймил Диоген.
Киники имели славу безбожников, критиков государственных культов и обрядов (в римский период Эномай из Гадары только за антирелигиозную направленность своего сочинения «Обличение обманщиков» воспринимался как киник). Судя по имеющимся фрагментам, киники выступали главным образом против многочисленных суеверий. Для них религия была порождением «закона», «обычая», а не «природы» (ср. слова Антисфена о том, что люди придумали множество богов, тогда как по природе существует один). В кинизме было распространено почитание героя Геракла как покровителя бедняков (и покровителя Киносарга), в несколько более позднее время — также богини Тихе (Τύχη).
Свобода речи (παρρησία) - одна из примет кинического дискурса. Это было усвоенное киниками право говорить резко, невзирая на авторитеты, хлестко, насмешливо и часто приниженно о вещах важных. Диоген считал парресию главным своим достижением в философии. Связанные с привычкой к обличению психологические опасности емко выразил Гален, назвав кинизм «кратчайшим путем к тщеславию» (Galen. De peccat. dign., t. 5, p. 71 Kühn); отношение к киникам Галена, как и многих других авторов (ср., напр., Apul. Flor. 7, 10-13), было обусловлено прежде всего неприятием ки-нической убежденности в бесполезности всех наук, мешающих, по их мнению, увидеть главный предмет философии - человека.
Свобода говорить в кинической системе ценностей была неразрывно связана со свободой жить независимо от условных рамок государства (в котором они часто не были полноправными гражданами). Киники ввели в философский словарь новый термин, назвав себя «космополитами», гражданами не отдельного города, но «космополиса», всего мира (термин впоследствии подхватили и развили в своем учении стоики). Почти все киники, по сообщениям историков, совершали далекие путешествия во все концы известного грекам мира, во время которых могли в полной мере применять свое аскетическое искусство жить согласно природе.
Кинизм послужил непосредственным источником стоицизма, смягчившего кинические парадоксы и внесшего более конструктивное отношение к политической жизни и к умственной культуре, но удержавшего характерный для киников перевес этики над другими философскими дисциплинами. Образ жизни киников оказал влияние на идеологическое оформление христианского аскетизма (особенно в таких его формах, как юродство и странничество).
Источники: GIANNANTONI, SSR I, 19902, p. 137-587 (cap. V: Antisthenis, Diogenis, Cratetis et Cynicorum veterum reliquiae); Teletis reliquiae. Ed. O. Hense. Tub., 1909 (Hldh., 1969); Антология кинизма. Изд. подг. И. M. Нахов. M., 1984 (19962).
Лит: Dudley D. R. A history of cynicism from Diogenes to the sixth century, L., 1937; HoistadR. Cynic hero and cynic king. Studies in the cynic conception of man. Uppsala, 1948; Sayre F. The Greek cynics. Bait., 1948; Rankin H. D. Sophists, Socratics and Cynics. L., 1983; Die Kyniker. Darmst., 1986; Goulet-Cazé M.-O. L'ascèse Cynique. P., 1986; Eadem. Le cynisme à l'époque impériale, - ANRW II 36, 4, 1990, S. 2720-2833; Die Kyniker in der modernen Forschung. Ed. M. Billerbeck. Amst., 1991; Downing F G. Cynics and Christian Origins. Edinb., 1992; Le cynisme ancien et ses prolongements. Ed. by M.-O. Goulet-Cazé, R. Goulet. P., 1993; Navia L. E. Classical Cynicism: A Critical Study. 1996; The Cynics: The Cynic Movement in Antiquity and Its Legacy. Ed. by R. B. Branham, M.-O. Goulet-Cazé. Berk.; L. Ang.; L., 1997; Döring К. Antisthenes, Diogenes und die Kyniker der Zeit vor Christi Geburt, - GGPh, Antike 2. 1, 1998, S. 267-321; ЛОСЕВ, ИАЭ П. Софисты. Сократ. Платон. M., 1969, с. 84-108; Нахов И. М. Киническая литература. М., 1981; Он же. Философия киников. М., 1982.
Библ.: The Philosophy of Cynicism: An Annotated Bibliography. Ed. by L. E. Navia. 1995. См. также лит. к ст. Антисфен, Диоген Синопский, Кратет Фиванский, Менедем из Лампсака.
М. А. СОЛОПОВА