«Экспериментальный роман»

термин литературной теории Эмиля Золя: произведение нового искусства, пользующегося в процессе художественного создания не только наблюдением, но и экспериментом. По литературной теории Золя (в этой части основанной на "Введении в изучение экспериментальной медицины" Клода Бернара, методологические указания которого, целиком относящиеся к медицине, Золя нашел возможным прямо перенести на литературу), в искусстве эксперимент возможен так же, как в опытных естественных науках; этим оно отличается от таких наук, как астрономия, "так как нельзя себе представить астронома, действующего на звезды", и сближается с такими науками, как химия, "так как химик действует на природу и изменяет ее". Вот это "изменение природы", т. е. целесообразное изменение реальных условий наблюдения явлений, которое составляет характерный признак эксперимента, Золя и находит в творчестве современного художника-натуралиста. Такой художник состоит из наблюдателя и экспериментатора; после того как наблюдатель даст факты, установит исходную точку и определит почву, на которой будет происходить действие, "является экспериментатор и устраивает опыт, т. е. заставляет действующих лиц действовать, чтобы показать, что их поступки будут таковы, какими они должны быть по закону изучаемых явлений". Золя иллюстрирует этот художественный прием примером барона Гюло в "Кузине Бетте" Бальзака. По его мнению, процесс создания этого образа заключался в следующем: усмотрев из наблюдений вред, приносимый личности и обществу страстным темпераментом, и выбрав для изображения этого подходящий сюжет, Бальзак "подчинил Гюло целой серии испытаний, заставляя его действовать в различной среде, чтобы показать функционирование механизма его страстей". Бальзак не фотографирует факты, "но прямо ставит своего героя в условия, которых сам остается хозяином". Этот "экспериментальный метод"должен вывести роман из той лжи ошибок, в которой он доселе блуждал, помочь литературе из искусства сделаться точной наукой. Теория Золя, впервые изложенная перед русскими читателями в "Парижских письмах" Золя ("Вестн. Европы" 1879, № 9) и лишь позднее появившаяся в оригинале ("Le roman experimental", 1880), встретила в свое время сильную отрицательную критику (в русской литературе — "Э. роман" Н. К. Михайловского, "Сочинения", т. IV), в результате которой от нее осталось одно название, связанное с теорией литературного натурализма. В последние годы проф. Овсянико-Куликовский в ряде работ ("Вопросы психологии творчества", СПб., 1902; " Н. В. Гоголь", Москва, 1903; "Наблюдательный и экспериментальный метод в искусстве" в "Вестн. воспит.", 1903, №№ 2—5) высказывается за возможность применения в искусстве не только наблюдения, но и эксперимента. Последний заключается в "нарочитом подборе известных черт" под влиянием предрешающей деятельности известных чувств и мыслей". Эта предварительная интуиция художника-экспериментатора дает в результате искусственно созданные образы, которые автор находит возможным сопоставить с искусственным и целесообразным воспроизведением природных явлений в научном эксперименте. Типичными экспериментаторами в русской художественной литературе он считает Гоголя, Чехова, Щедрина и Гл. Успенского.

Экспериментальный роман

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ РОМАН. Родоначальником романа, в основу которого положен научный опыт, явился во Франции Эмиль Золя, а у нас в России его последователи П. Боборыкин и А. Амфитеатров. Девиз Э. Золя: «наука, примененная к литературе» становится девизом и русских беллетристов натуралистов.

В 70-х г.г. появляются в «Вестнике Европы» очерки Э. Золя «Романисты натуралисты». П. Боборыкин печатает статью «Реальный роман во Франции», появляется в переводах цикл романов «Карьера Ругонов», начатых в 1871 г. и законченных в 1893 г., а в 1884 г. русский романист Амфитеатров начинает печатать в «Русских Ведомостях» повести «Алимовская кровь», в которой явно чувствуется влияние Э. Золя — «его натуралистического величества». Знаменитый французский романист Эмиль Золя провозглашал свои натуралистические заповеди, как пламенный новатор и протестант, как бесстрастный борец, поднявший свой меч против романтиков, против прикрашенных и подслащенных произведений, против фразы и парения в облаках, против иррационального и таинственного. Стоит только прочесть роман Золя L'Oeuvre («Творчество»), посвященный художникам натуралистам, чтобы почувствовать весь жар протестанта и новатора. Центральной фигурой романа является художник-натуралист Клод Лантье, моделью к которому, как известно, служил Эдуард Манэ, этот признанный новатор во французской живописи.

Это произведение с восторгом приветствовал В. Стасов в 1886 г. и видел в нем «не только поучительную картину, но и великое поучение всем, имеющим уши, да слышать».

Художник Клод Лантье и беллетрист Сандос из романа Золя тоже являются новаторами и протестантами, врагами романтики и проповедниками натурализма. «Мы все насквозь пропитаны романтизмом, теперь нам нелегко отделаться от него. Для этого нужны радикальные средства» — говорил Клод Лантье, уверенный, что «приближается день, когда удачно нарисованная морковь произведет революцию».

Дать правдивую картину мира — такова задача художника-натуралиста: область его — натура, цель — одна только правда.

По учению романиста Сандоза, за спиной которого стоит Э. Золя, романисты и поэты «должны обратиться к источнику истины — науке». Сандоз указывает на необходимость применения физиологического метода к искусству и рисует план своей работы таким образом: «Я изберу какую-нибудь семью, буду шаг за шагом изучать жизнь всех ее членов, их прошлое, их поступки, стремление воздействия одних на других. Одним словом, у меня будет человечество в миниатюре, и я смогу проследить условия его роста и движения...». Свои трезвые фантазии Сандоз заканчивал характерной фразой: «И у меня будет маленький домик». Эмиль Золя воплотил в жизнь все мечты Сандоза вплоть до «маленького домика».

В предисловии к первому своему роману «Карьера Ругонов» он намечал уже страстную речь Сандоза. «Я хочу объяснить», — пигает Золя, — «каким образом живет и движется в обществе одно семейство, маленькая группа людей, на первый взгляд различных, но тесно связанных одни с другими, как это докажет анализ. У наследственности есть свои законы, как у тяжести». Эти законы изучил физиолог-романист, который в своей эстетике видел наследие научной эволюции. Трактат Клода Бернара о медицине он с благоговением переводил на язык художника. Силу этого благоговения к Бернару можно сравнить разве лишь с ненавистью Ф. Достоевского к «Бернарам». Любимые слова Э. Золя: врач, медицина, физиология, эксперимент.

«Романист, изучающий нравы, дополняет физиолога, изучающего организм» — не раз пишет Э. Золя в своем труде об «Экспериментальном романе». В его творчестве отвлеченного человека заменяет «физиологический человек», «человек-зверь». «Ругон-Маккар» это — «естественная история одного семейства, с его разнузданностью аппетитов».

Узнать механизм естественных явлений у человека, показать, каким образом проявляются мысль и чувства, все это основать на объяснении физиологии, на влиянии наследственности и окружающих обстоятельств, показать человека в социальной среде, которую он сам создал и в которой он сам изменяется — такова сложная работа художника-наблюдателя и экспериментатора. Для него наблюдение и опыт — тоже, что микроскоп и химический анализ для врача.

Художник наблюдает, собирает факты, «человеческие документы», устанавливает твердый базис. Затем вступает в область эксперимента. Он заставляет действовать героев, которых он наблюдал в жизни, за которыми следовал по пятам в зал суда, в «вертеп», в мастерскую, в шахту, на биржу, в универсальный магазин.

Он производит опыт. Он ставит знакомое ему лицо в особые условия, чтобы показать с наглядностью причинную связь, чтобы показать, что «последовательность событий будет такая, как этого требует детерминизм естественных явлений».

Там, где романтик ссылался на таинственные силы, там наблюдатель и экспериментатор стремился показать закон среды.

Э. Золя работу художника смешал с работой ученого, голову художника превратил в лабораторию, в литературу внес науку.

«Расширьте поле экспериментальной науки, доведите до изучения страстей и описания нравов, и вы получите наши романы», — писал Золя, — «романы, которые исследуют причины и объясняют их, собирают «человеческие документы», чтобы иметь возможность властвовать над средой и человеком». Это был почти отказ от художественного творчества ради научного исследования. В увлечении экспериментальным методом была опасность для начинающих художников.

Золя сам всегда оставался большим художником и создал целую галлерею живых типов в своем экспериментальном романе.