НАДЕРЗИ́ТЬ см. дерзить.
-зи́шь; сов. разг.
Наговорить дерзостей.
Варвара погорячилась и даже надерзила Пряхину, возмущенная его уклончивостью. Коптяева, Иван Иванович.
НАДЕРЗИ́ТЬ (1 л. не употр.), надерзишь (разг.). совер. к дерзить.
сов. неперех. разг.
Наговорить дерзостей.
несовер. - дерзить;
совер. - надерзить (кому-л. );
разг. be impudent/impertinent/insolent/rude (to);
cheek, sauceсов. см. дерзить.
разг.
Frechheiten sagen
надерзить разг. Frechheiten sagen
разг.
dire des impertinences
сов. разг.
decir impertinencias
сов.
см.дерзить
НАДЕРЗИ́ТЬ -зи́шь; св. (кому). Разг. Наговорить дерзостей. Н. покупателю, учителю. Он надерзил сегодня в школе.
ПОДВЕРГНУТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ
Вопрос о смешении или «скрещении» языков — один из острых, боевых вопросов современной лингвистики. Он сохраняет все свое значение и для истории русского литературного языка.
Русский литературный язык— глубоко оригинальный, самобытный в своих выразительных средствах, в своих семантических богатствах — все же принадлежит к системе европейских языков. Немыслимо всестороннее изучение истории русского литературного языка в полном отрыве от истории славянских языков, от истории греко-византийского и латинского языков, от истории таких западноевропейских языков, как немецкий и французский.
Известно, что русский литературный язык второй половины XVIII — начала XIX в. в отдельных своих стилях испытал сильное влияние французского языка. Следы этого влияния (так называемые «галлицизмы») еще заметны в языке даже таких великих писателей, как Пушкин и Лермонтов. Но с эпохи Пушкина отношение к галлицизмам стало глубоко сознательным и разборчивым.
Борясь с словарными галлицизмами, Пушкин прибегает к новому стилистическому приему, подчеркивающему их несоответствие внутренним формам русского языка. Пушкин иногда применяет галлицизмы для характеристики общего культурного стиля изображаемой дворянской среды или для пародического обнажения чужой манеры. Этот прием был затем развит и усложнен Л. Толстым в языке «Войны и мира» и «Анны Карениной». Так, в своей повести «Выстрел» Пушкин тонко пользуется отголосками той французско-русской манеры речи, которая была характерна для Марлинского и его героев. Персонажи, родственные Марлинскому, хотя и получившие реалистическое обличье в портретном стиле Белкина, как бы приносят вместе с собою запас галлицизмов в пушкинскую повесть. Особенно богат галлицизмами язык романтического героя «Выстрела» Сильвио. Сильвио говорит так: «Вы согласитесь, что имея право выбрать оружие, жизнь его была в моих руках». «Если бы я мог наказать Р***, не подвергая вовсе моей жизни, то я б ни за что не простил его».
Выражение подвергать свою жизнь соответствует французскому выражению exposer sa vie (см. например, «Полный французский и российский лексикон» И. Татищева (1798, 1, с. 660). Мы бы сказали теперь «подвергать свою жизнь опасности». Французское exposer в данном фразеологическом контексте так и переводится двумя словами: «подвергать опасности». Но, понятно, при французском стиле мышления слово опасность является в сущности излишним.
Любопытно, что и в языке Лермонтова встречается это русско-французское выражение: подвергать свою жизнь. Оно характерно для речи действующих лиц в драмах Лермонтова. Например, в «Испанцах» — в речи Фернандо:
Когда я жизнь свою подвергнул для твоей,
То спрашивал ли: как тебя зовут?
В «Маскараде»— в речи Казарина:
И в самом деле
Такую жизнь, бесценную для всех,
Без пользы подвергать великий грех.
Однако симптоматично, что Лермонтов устраняет это выражение из языка своей художественной прозы. Так, в рукописном тексте «Княжны Мери» было: «Я когда угодно готов подвергать жизнь свою», но затем это место исправлено автором так: «подвергать себя смерти».
Выражение подвергать свою жизнь было понятно лишь на фоне стоявшего за ним французского — exposer sa vie. Оно не имело опоры в семантической системе самого русского языка и умерло, окончательно уступив место фразеологическому сочетанию — подвергать опасности чью-нибудь жизнь. О подобных случаях есть тонкое замечание у В. А. Жуковского: «Выражая чужую, уже выраженную на другом языке мысль, мы принуждены переходить... от выражения к мысли (а не от мысли к ее выражению. — В. В.); мы должны сначала присвоивать чужое, не нами найденное выражение, и покорить сему данному выражению и нашу мысль и наше ее выражающее слово. От этой натяжки выражение становится запутано, и часто затемняет самую мысль, ибо не может вполне ей соответствовать» (Жуковский 1902, 11, с. 20).
Опубликовано вместе со статьями «Небосклон», «Вдохновить» и «Точить балы» под общим заглавием «Из истории русской лексики» в журнале «Русский язык в школе» (1941, № 2). Сохранилась машинопись с авторской правкой.
Печатается по машинописи, с внесением ряда необходимых поправок и уточнений.— В. Л.
ДЕРЗИТЬ, НАДЕРЗИТЬ
Исследование народной русской лексики должно включать в себя и вопросы о методах образования новых русских слов от старославянских и церковнославянских основ, о методах скрещения церковнославянских и русских морфологических элементов в лексическом строе разных эпох, о приемах русского переосмысления церковнославянских слов, форм слов и лексических компонентов.
Глаголы дерзить, надерзить, употребляющиеся в стилях разговорной речи, интересны по своему образованию. Они произведены от церковнославянской основы дерз-, которая находится в таких книжных словах, как дерзать — дерзнуть, дерзание, дерзновение, дерзновенный, дерзостный, и в таких общих письменности и разговорному стилю «славянизмах», как дерзкий, дерзость. Являясь отыменными образованиями, глаголы дерзить, надерзить как бы опираются на формы устарелых церковнославянизмов: дерзый, дерзо (то же, что дерзкий; ср. дерзосердие, дерзословить, дерзость и т. п.) (сл. 1867, 1, с. 666—667).
Полную параллель им представляет фамильярный разговорный глагол мерзить (ср. мерзеть), также связанный с церковнославянской основой мерз- (ср. мерзкий, мерзость и т. п.). Этот глагол возник на основе глагола мерзеть (древнерусск. мьрзѡѣти), который был широко употребителен уже в языке древнерусской письменности (Срезневский, 2, с. 231).
Однако глаголы дерзить, надерзить гораздо более позднего происхождения56. Они не зарегистрированы словарями русского литературного языка до самого конца XIX в. Их нет ни в академическом словаре 1847 г., ни в словаре В. И. Даля.
Можно думать, что глагол дерзить образовался в среде духовенства и вошел в литературный язык разночинной интеллигенции 60—70-х годов. Кажется, на его образование повлиял глагол грубить.
Н. С. Лесков в романе «На ножах» (ч. 2, гл. 4) воспроизводит такой диалог между нигилистами:
«...да еще нагрубил мне и надерзил.(...)
— (...) Что это за слово ”надерзил“?
— А как же надо сказать?
— ”Наговорил дерзостей“.
— Зачем же два слова вместо одного? Впрочем, ведь вы поняли, так, стало быть, слово хорошо...».
Глаголы дерзить, надерзить, возникшие в разговорной речи разночинно-демократической среды, входят в литературно-книжное употребление в 60-е годы XIX в. и сначала употребляются в языке нигилистов 60-х годов.
Например, у М. А. Антоновича в статье «Редакция ”Современника“ в 1866 г.»: «Если бы они вздумали дерзить и грубить ему и упорно отказываться от сотрудничества, в таком случае Некрасов сказал бы им: ”Не хотите сотрудничать, — ваша воля, прощайте!“» (Антонович, Елисеев, с. 229).
Печатается впервые по сохранившейся в архиве машинописи с авторской правкой (2 стр.) с внесением нескольких необходимых поправок. — В. Л.
56 Чередование основ типа дерзк- / дерз- (т. е. без к после з) наблюдается еще в таких образованиях: узкий — узость (ср. сузить), низкий — низость (ср. унизить), мерзкий — мерзость (ср. мерзить), крепкий — крепость (ср. крепить), близкий — близость (ср. приблизить) и т. п.