«чадолюбие»

1. чадолю́бие;
2. чадолю́бия;
3. чадолю́бия;
4. чадолю́бий;
5. чадолю́бию;
6. чадолю́биям;
7. чадолю́бие;
8. чадолю́бия;
9. чадолю́бием;
10. чадолю́биями;
11. чадолю́бии;
12. чадолю́биях.

ЧАДОЛЮБИ́ВЫЙ, -ая, -ое; -и́в (устар. и ирон.). Любящий своих детей. Ч. папаша.

-я, ср. устар.

Любовь к своим детям.

Много на своем веку приходилось мне встречать чадолюбивых родителей, но Иван Иванович отличается от них не столько особенностью в чадолюбии, сколько именно озабоченностью. Гл. Успенский, Малые ребята.

ЧАДОЛЮ́БИЕ, чадолюбия, мн. нет, ср. (книжн. устар., теперь шутл.). Любовь к своим детям.

ср.

Любовь к детям [дети I 2.].

приверженность семейным традициям; самоотверженная забота о детях.

с. уст.

amor de padre (de madre)

ЧАДОЛЮ́БИЕ -я; ср. Устар. Любовь к своим детям. Кому-л. свойственно ч.

Вот, приют, теплится, чу, юркнул. [...] Пушкин, увлекаемый демократическим течением в литературе, двигался [...] в сторону «просторечия». В связи с этим усиливаются отрицательные суждения поэта о французской литературе и французском влиянии на язык. В связи с этим принимают резко враждебную, полемическую окраску отзывы Пушкина о Дмитриеве, который был наиболее устойчивым хранителем канона салонной речи и в 1821 г. 26 июня писал А. С. Шишкову: «Весьма справедливо ваше негодование на новизны, вводимые новейшими нашими поэтами. Я и сам не могу спокойно встречать в их (исключая одного Батюшкова) даже высокой поэзии такие слова, которые мы в детстве слыхали от старух или сказывальщиков. Вот, чу, приют, теплится, юркнул и пр. стали любимыми словами наших словесников. Поэты-гении заразили даже смиренных прозаистов: даже и самый ”Вестник Европы“ без предлога вот не может дать ни живости, ни силы, ни приятности своему слогу» (Записки, мнения и переписка адмирала А. С. Шишкова, 2, с. 350). Это замечание Дмитриева полно глубокого исторического интереса. Оно направлено в первую очередь против Жуковского. Это в его стихах часто встречаются те формы просторечия, которые шокируют Дмитриева. Например, слово приют с своими производными становится излюбленным в языке Жуковского десятых годов:

Рощица, бывало,

В зной приют давала нам...

Что с приютом стало?

Ветр осенний бушевал,

И приютный лист опал

(Песня, 1814).

Было мне лучше; сидеть бы в приютном тепле под землею...

(Овсяный кисель, 1816).

В тени олив твоих приютных

(Путешественник и поселянка, 1819).

Ср.:

Тех приюти между ветвей,

А тех на гнездышке согрей...

(Летний вечер, 1818).

Прими, приюти нас на темную ночь...

Принять, приютить вас готова, друзья

(Три путника, 1820).

Ср. у Пушкина:

... и Дмитрев нежный

Твой вымысел любя

Нашел приют надежный

(Городок, 1814).

И снова я философ скромный

Укрылся в милый мне приют...

(Послание к Юдину, 1815).

Прости, приют младых отрад...

(К Галичу, 1815).

(Ср. у Милонова в стихотворении «На женитьбу в большом свете»:

В семействе лишь приют сердечного покоя...)

Тебя зову, мудрец ленивой,

В приют поэзии счастливой

(Там же).

Ужель приют поэта

Теперь средь вихря света...

(Послание к Галичу, 1815).

Оно сокрыло их во мрачный свой приют

(К Жуковскому, 1816).

Уныние, губительная скука

Пустынника приют не посетят

(Разлука, 1816).

Мой голос тих, и звучными струнами

Не оглашу безмолвия приют...

(Сон, 1816).

Слово вот — у Жуковского:

Но вот шумит, журчит ручей

(Гаральд, 1816).

Вот он лежит в борозде и малютке тепло под землею;

Вот тихомолком проснулся, взглянул и сосет, как младенец

(Овсяный кисель, 1816).

Во тон жил опять и себя от веселья не помнит

Вот стебелек показался...

Вот проглянул, налился и качается в воздухе колос...

Вот уж и цветом нежный, зыбучий колосик осыпан

Вот налилось и зерно и тихохонько зреет

Вот уж и Троицын день миновался, и сено скосили

Вот уж пожали и рожь, ячмень, и пшеницу, и просо

Вот с серпами пришли и Иван, и Лука, и Дуняша

Вот и снопы уж сушили в овине

Вот и гнедко потащился на мельницу с возом тяжелым

(там же).

Ср. также очень частое употребление вот в сказке (из Гебеля) «Красный карбункул» (1816).

Ср. вот у Пушкина:

Вот с милым остряком

Наш песельник тащится

По лестнице с гудком.

(Послание к Галичу, 1815).

И вот она с томленьем на устах

К любезному в объятия упала.

(Рассудок и любовь, 1815).

И вот, жезлом невидимым своим

Морфей на все неверный мрак наводит.

(Сон, 1816)

и т. п.

Ср. в отрывке: «Свод неба мраком обложился» (1822):

Славян вот очи голубые,

Вот их и волосы златые.

Ср. частое вот в поэме «Руслан и Людмила» (ср. резкое замечание «Санкт-Петербургских ученых ведомостей» (1777) об употреблении слова вот в надписи Прокоповичу Федора Козельского: «Слово вот неприлично... Славные стихотворцы наши употребляют вместо оного се»).

Чу —у Жуковского:

Но чу!.. там пруд шумит.

(Деревенский сторож, 1816).

Да чу! и к завтрене звонят.

(Утренняя звезда, 1818).

Ср. у Пушкина:

Но чу! идут — так, это друг надежный.

(Эвлега, 1814)

Чу! бьет полночь... Что же Зоинька?

(Бова, 1815)

Ср. у Дельвига в балладе «Поляк»:

Но злодей! Чу! Треск булата...

Юркнуть у Жуковского:

Кольцо юркнуло в воду;

Искал.., но где сыскать!..

(Песня, 1816).

Теплиться у Жуковского:

В своей спокойной высоте;

Затеплился на церкви крест.

(Утренняя звезда, 1818).

Ср., впрочем, у Державина:

Но лишь солнце появилось,

И затеплились кресты.

(2, 376, с. 18).

Ср. у Милонова:

Подобно тем огням, вкруг гроба вознесенным,

Которы тепляся, свой тихий свет лиют...

(Нина).

И теплится заря на западе багряном...

(Уныние).

Ср. у Пушкина в стихотворении «Мечтатель» (1815):

И бледный теплится ночник

Пред глиняным пенатом.

Ср. потом в языке «Пиковой дамы»: «Перед кивотом, наполненным старинными образами, теплилась золотая лампада».

Таким образом, на рубеже 10-х и 20-х годов происходит внутренний распад карамзинизма. Отдельные его ветви подчиняются процессу растущей демократизации и национализации литературного языка. «Просторечие» и старинная письменность разбивают оковы салонного стиля.

(Виноградов. Язык Пушкина, с. 95—99).

Благообразный, благоухание, всесильный, песнопение, присносущный, сладкоречие, чадолюбие. Не критерий соответствия салонному жаргону (le petit jargon de coterie), не система соотношений с французским языком, не принцип отражений европейского мышления должны лежать в основе литературного употребления, а глубокое знание церковно-книжного языка, понимание «силы и красот» русского национального языка. Поэтому для славянофилов обилие в славянском языке сложных слов вроде: присносущный, благообразный, лютонравный, песнопение, благоухание, чадолюбие, сладкоречив, всерадостный, всесильный, всещедрый и т. п. — лишнее доказательство преимуществ славянского языка перед французским.

(Виноградов. Язык Пушкина, с. 72).