«Поэтика»

или теория поэзии — наука, изучающая поэтическую деятельность, ее происхождение, формы и значение. Так понимал П. ее творец, Аристотель; но уже у него некоторые положения переходят в наставления, в советы. Эта чуждая науке сторона сделалась преобладающей у Горация, и вплоть до конца прошлого века П. была по преимуществу руководством к сочинению поэтических произведений, что особенно ярко проявилось не только в составе, но и в заглавиях книг по П. (см. ниже). Поэтому в настоящей истории, в смысле последовательного, преемственного развития идей, П. почти не имела до вашего времени: ее теории попросту варьировались в зависимости от изменений вкуса и литературных направлений. Так как теоретическим выражением этих направлений была почти исключительно критика, то история П. связана с историей литературной критики (см. о той стороне П., которая относится столько же к поэзии, сколько к другим искусствам, и потому развивалась вместе с общей теорией искусства, см. Эстетика). Утверждение, что Восток не знал П. (Gottschall, Шевырев), следует принимать лишь в том смысле, что он не имел обособленной области знания, посвященной поэзии; теоретические же замечания о поэтическом творчестве и общий взгляд на литературу можно найти и там, если искать их не в специальных, а в общелитературных произведениях. Греческая П. тоже, в сущности, начинается не с сочинений Платона и Аристотеля, но еще с мифологии, где распределение литературных форм среди муз указывает на известную теоретическую мысль. Платон, все учение которого проникнуто поэзией, изгонял поэтов из своего государства; он — родоначальник эстетики, но "Евклидом П.", по удачному выражению Лессинга, должно считать Аристотеля, о "Поэтике" и "Риторике" которого см. соотв. ст. Однако, учение Аристотеля, с его трезвым сведением искусства к подражанию (μίμησις) природе, не имело последователей в дальнейшую эпоху развития греческой философии; лишь значительно позже теории Аристотеля, принятые в несколько неправильной форме французским классицизмом, стали надолго краеугольным камнем П. Неоплатоники Прокл и Плотин занимались общим учением о прекрасном в духе Платоновой эстетики, не уделяя особого внимания теории поэзии; к той же философской школе принадлежал и Лонгин (см.), в свое время оказавший влияние на теорию Буало. Утилитарный характер культуры Рима отразился и на римских сочинениях по П. Как Гораций, так и Квинтилиан, — по удачному выражению Готшалля, — не теоретики, a Receptenschreiber. Гораций, в произведении, посвященном поэзии, не говорит ничего ни о ее сущности, ни о разделении ее на роды и виды; "De arte poetica" — ряд разбросанных намеков о поэтической технике, о необходимости для поэта философского и литературного образования; само сочинение и по замыслу автора не должно было явиться цельной П. — это просто дружеское увещание не увлекаться дилетантизмом. Послание не самостоятельно; влияние на него Аристотеля несомненно. Целью поэзии Гораций считает смесь поучения с услаждением ("miscere utile dulci"); на вопрос, что важнее в творчестве — вдохновение или знание правил, — он отвечает требованием того или другого. "Ars poetica" была впоследствии не только поэтическим кодексом, но и первообразом множества дидактических поэм, посвященных вопросам П. — латинских (Vida, 1520), итальянских (Landi, 1549; Muzio, 1551; Menzini, 1690; Martelli, 1710), испанских (Лопе де Вега, "Nueva arte de bazer comedias"; Juan de la Cueba, 1582), французских (Vauquelin, 1605; Буало, 1674), английских (Pope, "Essay on criticism, 1711) и так далее, вплоть до наших "Эпистолы от Российские поэзии к Аполлину" Тредьяковского, "О стихотворстве" и "Наставления хотящим быти писателями" Сумарокова, "Лиро-дидактического послания к Дашковой" Николаева и мн. др.

Средние века не знали произведений Горация и Аристотеля в оригинале. Лишь в эпоху Возрождения, когда открыты были подлинные тексты классическях теоретиков, возрождается и европейская П. Уже Данте написал "De vulgari eloquentia libri II" (теоретические основы создания нового поэтического языка). Петрарка пишет "Invectivarum contra medicum queudam libri IV" — о значении поэзии и красноречия. Самыми известными произведениями по П. из эпохи Возрождения считаются сочинения Виды и Скалигера. Дидактическая поэма Марка Иеронима Виды ("Poeticorum libri III", 1520) повторяет, в звучных латинских стихах, теории классиков, но живого духа исследования здесь также мало, как и в "П." Юлия Цезаря Скалигера (1561), долго служившей эстетическим кодексом во всех культурных странах. Сначала наиболее важным является вопрос о литературном языке. Отсюда ведет свое начало стилистическая критика и лингвистическая П., так долго занимавшая выдающееся место. В "Recherches de France" (1560) Пакье одна глава трактует "De l'origine de notre poesie française et de nos langues". В 1657 г. является "Pratique du Theâtre" д'Обиньяка (см., где ошибочно показан 1669 г.), в 1660 г. — "Discours de trois unités" и другие теоретические статьи Корнеля, дающие широкое толкование абсолютным и стеснительным требованиям ученых критиков, которые соглашались видеть единство времени в двадцати четырех часах, но отрицали его в тридцати, признавали единство место во дворце и не признавали его в городе. Требование морализующего элемента получило особенное значение в "П." де ла Менардьера (1640). Наконец, в 1674 г. выходит в свет "L'art poétique" Буало — кодекс поэтич. теории (так наз. классической во Франции и ложноклассической у нас), нераздельно царившей в течение целого века во всей Европе (см.). Влияние картезианства на классическую П. французов несомненно; классики стояли вне доктрины Декарта, но метод его оказывал на них сильное влияние; основная формула эстетики Буало: "Rien n'est beau que le vrai" ведет естественным путем от классицизма к натурализму, но до этого результата должно было пройти более полутора века. В духе классической школы написаны еще риторика (1670) и П. (1678) Лами, "Traité du poème épique" (1675) ле Боссю, теоретические рассуждения Фенелона ("Dialogues sur l'éloquence"), г-жи Дасье ("Des causes de la corruption du goût", 1715). Бюффон (вступительная речь при приеме в Академию), Мармонтель ("Elements de littérature") и Лагарп ("Lycée") имели значительное влияние (между прочим — и в России), равно как самый видный эстетик классического толка, Батте (см.). Поворот к большей свободе и естественности в искусстве, выразившийся в произведениях Бугура (Père Bouhours, "La manière de bien penser dans les ouvrages de l'esprit", 1687), Вавассера ("De epigrammate", 1669) и Рапэна ("Réflexions sur l'usage de l'éloquence", 1672, и "Sur la Poétique d'Aristote", 1674), не проявился ничем значительным в теории поэзии: общие вопросы П. слились с основными вопросами эстетики. До нашего времени французская литература, давшая ряд блестящих историко-литературных и особенно критических произведений, где разработаны многие частности теории поэзии, не представила научной П., опирающейся на современные данные, добытые психологией и историей литературы. Яростное отрицание классич. теорий Буало, вызванное романтизмом, затихло; законное преклонение перед классиками XVII в. возвышает авторитет их теорий, с которыми давно не считаются в живом ходе литературного развития, но которыми питается до наших дней теория литературы, преподаваемая в средней школе. Исключения в массе риторик, поэтик, стилистик чуть не схоластического пошиба составляют несколько трудов более общеэстетического характера, но поучительных и для теории поэзии: Тэна ("Philosophie de l'art"), Гюйо ("Les problèmes de l'esthétique contemporaine" и "L'art an point de vue sociologique"), Давида Соважо ("Le réalisme et le naturalisme dans la littérature et dans l'art"), Шербюлье ("L'art et la nature"), Сюлли-Прюдомма ("De l'expression dans les arts") и др. (кроме последней, все эти книги переведены на русск. язык). Интересные теоретические соображения имеются также в трактатах по версификации (см. Стихосложение и Метрика) и в рассуждениях о критике (новейший труд, не указанный в т. XVI — Ricardou, "La critique littéraire"). Менее связанным с текущими литературными движениями, более обособленным и потому более последовательным является развитие П. в Германии. Односторонним, сухим формализмом отличались как работы Гергарда Фосса: "De artis poeticae natura ac coustitutione" и "Institutionum poeticarum libre trys" (1647), так и обязательные поэтические нормы городских, цеховых поэтов, так называемые табулатуры (см.); гнет этих кодексов лишь отчасти смягчался теми ограничениями, которые они получали в живом применении. Особенное значение имела в Германии теория Скалигера; в изложении его последователя Опица ("Buch von d. deutschen Poeterey", 1624) она оказала существенное влияние на развитие поэзии, закрепив за ней характер ученого, рассудочного сочинительства, не нуждающегося во вдохновении. К поэтическому произведению Опиц (см.) предъявлял следующие требования: 1) употребление чистого верхненемецкого яз., 2) идеальное подражание природе; 3) подражание древним, особенно в эпитетах; 4) чистота рифмы; 6) правильность стиха. Учение Опица нашло деятельного популяризатора в Бухвере (1591—1661), написавшем "Wegweiser zur deutschen Dichtkunst" (Виттенб., 1663). Под влиянием Опица, в духе так наз. силезских школ., написаны также "Missbräuche in der Schreib- u. Sprachkunst, insonderheit der Poeterey" (Люб., 1659), Чернинга (1611—59), "Die Kunst hochdentsche Verse und Lieder zu machen" (1642), Тица (1619—89), "Anweisung zur Abfassung deutscher Gedichte" (1674), Кальденбаха, "Hochdeutscher Helikon" (1656), Церена. Теоретиками других поэтических школ были Киндерманн ("Anwelsung zur Dichtkunst", 1664), Гарсдорфер ("Poetischer Trichter", 1648—53), фон Биркен ("Teutsche Rede-, Bind- und Dichtkunst", 1670). Зарождению самостоятельной немецкой литературы предшествовали в XVIII в. долгие и ожесточенные теоретические споры. Хотя Готшед (см.), покорный ложноклассическим французским образцам и теориям, навлек на себя обвинения в безвкусии и сухости, его труды имели свое время не только отрицательное значение. Приняв за верховный принцип поэзии "разумную естественность", он ставил французов в образец потому, что они умело следовали этому началу. Известная борьба его с "швейцарцами", Бодмером и Брейтингером (см.), из которой он вышел побежденным и надолго забытым, велась преимущественно по вопросу истинной естественности. В своих "Critische Dichtkunst", (Цюр., 1740), "Fortsetzung" (1750) и "Abhandlung v. d. Natur, den Absichten u. dem Gebrauche der Gleichnisse" (1740) Брейтингер дал полное и определенное выражение свободным идеям Бодмера, который был более способен к частным исследованиям ("Von dem Einflusse und dem Gebranche der Einbildungskraft", 1727; "Vom dem Wunderbaren in der Poesie", 1740; "Ueber die poetischen Gemählde der Dichter", 1741; "Briefwechsel von der Natur des poetischen Geschmackes", 1736). Не ограниченная каноном естественность была боевым кличем швейцарцев. Высшая похвала поэту у них название Naturdicher, Urdichter. Определяя цель поэзии: "Dem Gedanken ein fühlbares Wesen mitzutbeilen", они как будто сходились с французами в требовании от поэзии рассудочного элемента, но основания для этого у них были более глубокие. Из сторонников швейцарской школы выдаются Лисков ("Vorrede zu Heineckens üebersetzung der Abhandlung Longins", "Vom Erhabenen") и Пира ("Erweis dass die Gottschedsche Secte den Geschmach verderbe", 1743). Со второй половины XVIII в. немецкая П., богатая внутренним содержанием, теряет внешнюю самостоятельность, так как становится частью систематической философии или излагается в разрозненных статьях. критических заметках и даже письмах. В 1750 г. появляется "Aesthetica" Баумгартена, который пытается примирить воззрения швейцарцев с системой Вольфа (Вольф оказал влияние и на риторику Ломоносова), а вскоре затем выходят переводы Батте (1751 и 1758). О развитии немецкой П. в эстетико-философских трудах Канта, Шлегеля, Шеллинга, Фихте, Зольгера, Краузе, Шлейермахера, Гегеля см. соотв. ст. В конце XVIII в. появились два сочинения в немецкой П., имевшие особое значение у нас: "Anfangsgründe einer Theorie der Dichtungsarten" (Берл., 1783), Энгеля — оказавшего значительное влияние на Жуковского, который перевел его письмо "О нравственной пользе поэзии" ("Вестник Европы", 1809, № 3) и "Два разговора о критике" ("Вестник Европы", 1809, № 23), и "Beispiel-Sammlung zur Theorie und Geschichte der schönen Künste" (1788—95), Эшенбурга, который, через посредство Мерзлякова, повлиял у нас на целое литературное поколение. Эшенбург не был самостоятельным мыслителем и в трудах своих примирял воззрения франц. псевдоклассиков и Баумгартена. Едва ли философские учения о прекрасном подвинули вперед П. В одном лишь можно видеть заслугу эстетики XVIII в. для теории поэзии: она изучала поэзию, как одно из искусств, и потому должна была отграничить ее от других искусств. Но и здесь дедуктивное и метафизическое исследование устраняло изучение поэтической техники, возникновение поэтического произведения, его воздействие на читателя и т. п. Априорная поэтика преклонялась перед тем, что раз навсегда было принято считать классическим, и отворачивалась от живых явлений искусства или вгоняло их в схемы теории, построенной на древней пластике (Баумгартен). Не лишена связи с философской эстетикой, но гораздо более обязана мощному подъему поэтического творчества новая ветвь немецкой П., близкая к конкретным созданиям родной поэзии и полная драгоценных для теоретика "признаний" (напр., об освобождении себя от сильных волнений путем творческого объективирования их в слове и т. п.) ее выдающихся представителей, умевших совместить большое, иногда гениальное, поэтическое дарование с глубиной теоретической мысли. Эта так называемая классическая немецкая П. не нашла себе выражения в каком-либо отдельном курсе; ее положения рассеяны в критических статьях Лессинга, в эстетических. рассуждениях Шиллера ("Ueber Anmut und Würde", 1783; "Ueber naive und Sentimentale Dichtung", 1795: "Ueber das Erhahene", 1796 и др.) и Жан-Поль Рихтера ("Vorschule der Aesehetik", 1804), в письмах и афоризмах Гете. К кружку выдающихся людей, группировавшихся вокруг последнего в Веймаре, принадлежит и В. Гумбольдт, являющийся соединительным звеном старой и новой П. Он не чужд еще априорно-эстетических построений, но он первый попытался восстановить связь между П. и филологическими науками, разорванную некогда спекулятивным направлением. В книге о "Германне и Доротее" Гумбольдт построил теорию эпоса, а в предисловии к "Kawi-Sprache" положил начало философскому языкознанию и тем указал научному исследованию поэзии тот путь, по которому оно движется в наши дни. Особенно ценные данные по теории поэзии заключаются в трудах тех его последоватолей, которые группируются вокруг журнала: "Zeitschrift für Völkerpsychologie und Sprachwissenschaft"; таковы "Poesie und Prosa", Штейнталя ("Zeilschrift", т.VI, 1869), "Vermischung und Zusammenwirkung der Künste", Лацаруса, "Die dichterische Phantasie und der Mechanismus des Bewusstseins", Когена. К тому же научному направлению примыкают систематические труды М. Карьера ("Die Poesie, ihr Wesen und ihre Formen"), Боринского ("Deutsche Poetik", 1895) и отчасти Фигофа ("Poetik auf der Grundlage der Erfahrungsseelenlehre", 1888). Само заглавие журнала Штейнталя и Лацаруса, отводящего столь большое место вопросам П., указывает, как смотрит современная наука на ее метод и задачи; она отказывается видеть в поэзии произвольное порождение индивидуального творчества и переносит ее изучение в новую область групповой психологии. Наряду с этим живут в немецкой научной и учебной литературе и другие течения. До сих пор пользуется некоторым авторитетом устаревший труд Ваккернагеля: "Poetik, Rhetorik und Stylistik". Значительно выше него курс Готшалля, богатый интересными частностями: "Р. vom Stande der Neuzeit", и превосходный, неоконченный (посмертный) труд Шерера: "Р.". Сюда же относятся "Die Dichtkunst und ihre Gattungen" (Лпц., 1870), Эстерлея (Oesterley), "Das Bild in der Sprache", Бауэра (1879), Поэтики Байера (1882—84), Баумгарта (1887), Гейнце и Гетте (1891), Клейнпауля (1892). Из всей этой литературы на русский яз. не переведено ничего, кроме одного отдела книги Карьера, посвященного драматической поэзии (СПб., 1898). Из новых частных исследований выдаются: "Die Einbildungskraft des Dichters", Дильтея ("Philos. Aufsätze"), "Das Schlechte als Gegenstand dichterischer Darstellung", Брентано (1892), и "Zur Lehre vom poetischen Geniessen" (Вена, 1894). По истории европейской П. — кроме сочинений, указанных в статье о литературной критике — ср. Quadrio, "Storia e ragione d'ogni Poesia" (Болонья, 1739—42); Eduard Müller, "Geschichte der Theorie der Kunst bei den Alten" (Бреславль, 1834—37); Spengel, "Ueber das Studium der Rhetorik bei den Alten" (Минден, 1842); Lotze, "Geschichte der Aesthetik in Deutschland" (Мюнхен, 1868; поэзии посвящена последняя глава), Heinrich von Stein, "Die Entstehung d. neueren Aeslhetik" (Штутгарт, 1887). Volkmann, "Die Rhetorik der Griechen und Römer" (Лпц., 1874); Döring, "Die Kunstlehre des Aristoteles" (Иена, 1876); Bocafort, "Les doctrines littéraires de l'Encyclopédie (П., 1890); O. Harnack, "Die klassische Aestbetik der Deutschen" (Лпц., 1892). Обзоры литературы — в курсах Готшалля и Шерера.

В историч. развитии русская П. являлась до последнего времени отражением западной. Первое сочинение на русском языке по одному из вопросов П. — перевод с греческого "О образах", т. e. о тропах и фигурах, Георгия Херобоска, в "Изборнике" Святослава. Во всей древнерусской письменности мы не находим более сочинений по П.; не было их в это время и на Западе. Лишь позже, когда и до России докатились волны Возрождения, в школах южной Руси XVII в. в число предметов преподавания входит "пиитика", читавшаяся по-латыни. Судя по дошедшим до нас в рукописях более поздним учебникам (Феофана Прокоповича, Георгия Конисского, Лаврентия Горки, Довгалевского, Красногорского) Киевская П. делилась на две части — общую и частную, или прикладную. Общая была посвящена правилам о составлении пиитических произведений вообще; в частной излагалось разделение поэзии на виды и правила, специальные для каждого такого вида; сюда же присоединялись и образцы. "Первая часть была неизменна и постоянна, между тем как во второй было больше развития и живости" (Петров). Поэзия определялась как "наука выражать стихом подражание действиям человеческим" ("Parnassus, alias Apollinis cythara", 1719—20). Второе после подражания место в общей части Киевской П. занимала теория стиха, но не русского, а исключительно латинского и польского; поэтому и для русского считалось обязательным силлабическое стихосложение; лишь в П. 20-х годов XVIII в. ("Hortus poeticus") мы впервые встречаем различение лагинского, польского и русского стиха, а Георгий Конисский (1736) говорит уже почти исключительно о русском стихе (см. Петров, "О словесных науках в Киевской духовной академии", "Труды Киев. Дух. Акад.", 1866—68; Тихонравов, "Русск. драм. произв.", "Феофан Прокопович", "Траг. Владимир" — в "Сочинениях", т. II, М. 1898), Ничем не отличалась от Киевской и П. Московской "славяно-греко-латинской академии". Европейское просвещение перенесло интерес к П. и в новую русскую литературу. П., в XVIII в., явилась у нас в совершенно готовом виде, проникая в Россию через Польшу и путем непосредственных сношений с Европой. Писатели начала и конца XVIII в. повторяют в этом отношении одно и то же; Державин в своих взглядах на поэзию сходится с Тредьяковским. Для историка русской литературы важны, однако, различные течения в этом заимствованном материале. Французские классики были бесспорным авторитетом, но само понимание их было различно. Буало принимался целиком, но применение его принципов возбуждало споры. Тредьяковский полемизировал с Сумароковым о том, каков должен быть "поэтический беспорядок"; первый стоял за "порядочный беспорядок". Сумароков, при всей несамостоятельности воззрений, высказал ряд интересных замечаний по частным вопросам, напр., о слезливой комедии, об эпическом характере прологов и т. д. "Начало стихотворства" теория видела в "естестве человеческом"; поэзия явилась на свет вместе с человеком и свойственна всем ступеням его развития; достоинство ее — в полной зависимости от свойств поэта. "Правила одни стихотворческой науки не делают стихотворца, но мысль его рождается как от глубокой эрудиции, так и от присовокупленного к ней высокого духа и огня стихотворного" ("О качествах стихотворца", 1755). Этим началом, доставшимся нашей теории, через много рук, от Горация, определяется ее презрительное отношение к народной поэзии, которой недостает необходимой изысканности. Различая природу и науку в поэзии, теория не давала ясного определения этих терминов, ограничиваясь общими указаниями; "дар природный" сводился по преимуществу к "разуму", хотя и "дарование" ставилось необходимым условием поэтической деятельности; большой редкостью оно не считалось. "Нет никого, кто бы во всех родах поэзии был превосходен, — замечает пиитика Аполлоса (1781), — да нет также никого, кто бы не имел наклонности к какому-нибудь из многих родов к одному". Очевидно, поэтом мог стать всякий, усвоивший себе "науку". Науками, "без которых не токмо великому пииту, но и посредственному быть невозможно", Тредьяковский считал грамматику, риторику, поэзию, философию, историю, хронологию и географию. Ближе всего была связь П. c риторикой, с которой она, как показывает, напр., заглавие книги Ломоносова ("Риторика, показывающая общие правила обоего красноречия, т. e. оратории и поэзии") нередко отождествлялась и смешивалась. Усматривая в поэзии "другой род краснословия", было нетрудно смешать поэзию со стихотворством; но такое смешение — явление не общее. Поэзия определялась как "вымысел, основанный на подражании природе изящной и выраженный словами, расположенными по известному размеру", в противоположность прозе — "изображению самой природы речью свободной". Поэтому "вымыслы в прозе" (роман) приравнивались к "поучениям в стихах" и иным произведениям, "не заключающим в себе ни настоящей прозы, ни настоящей поэзии". Несмотря на требование вдохновения от поэта, П. не только находила возможным учить, как стать поэтом, но почти исчерпывалась этим; за вычетом немногих апиорных и редко удачных измышлений о происхождении поэзии да детских попыток классификации, она была в очень малой степени исследованием условий и форм поэтического творчества, а главным образом — собранием практических указаний и прамеров. Сама форма изложения была почти всегда — наставление, перемешанное с возгласами о значении поэзии и с разнообразными, пригодными для сочинителя познаниями. Так. "Словарь пиитико-исторических примечаний" Аполлоса (во 2 изд. его "Правил") заключает в себе: "1) вещи к изобретению и размножению в поэзии служащие; 2) баснословные имена собственные богов с их краткой историей; 3) смысл нравственный или натуральный, который подозревали пииты в баснословии; 4) превращения Овидиевы, изо всех его писаний вкратце выбранные". Опыты разделения поэзии на роды и виды не имели даже той внешней стройности, какой могла похвастаться схоластическая классификация. Тредьяковский насчитывал до тридцати видов поэзии: "генетлиаческая, апобатерическая, пропемптическая, эоническая, просевтическая" и т. п. Остолопов в своем "Словаре" (1821) следуя Буттервеку, насчитывает уже всего пять родов: лирический, эпический, дидактический, драматический и дополнительный, куда относятся поэтические произведения, не подходящие ни к одному из показанных родов. Было также деление поэзии по рангам, на роды высший, средний и низкий, причем к высшему относилась "поэзия эпопеическая" — "глава и совершение конечное всех преизящных подражаний естеству", а за ней ода, которая отождествлялась вообще с лирической поэзией. Повторялось также деление по степеням итальянца Маджио: первая степень — вымысел, соединенный со стихотворством, вторая — вымысел без стихотворства (Платон, Боккаччио), третья — стихотворство без вымысла (Лукан, Лукреций). В связи с утилитарными воззрениями на всю область искусства отдельные виды поэзии определялись с точки зрния их влияния на нравы: эпос — поэзия, "которая знатные деяния знаменитых людей... вероятным повествованием предлагает для возбуждения любви к добродетели"; трагедия — "внушает в нас омерзение к беззаконию в рассуждении плачевных следствий, кои оно влечет за собой" (Домашнев). Из того же принципа морализации вытекало требование заканчивать каждое литературное произведение торжеством добродетели, не давать места самостоятельному рассуждению и сомнению читателя и с этою целью утрировать добро и зло: "буде выведен злодей, берегись прельщати им людей", а добродетельного "без слабостей представь, единым доблестей вмещеньем" (Николаев, в "Лиродидактическом послании" к Дашковой, 1791 г.). В Московском университете преподавали П. немецкие профессора Шаден и Шварц, из которых первый оставил в рукописи "Introductio in rhetoricam et oratoriam" (1769), второй издал "Начертание оснований немецкого слога" (1780).

Несмотря на живые веяния в критической литературе, выразившиеся в деятельности Лунина, Карамзина, Жуковского, Веневитинова, Полевого, теория П. неизменно хранила схоластические традиции прошлых веков; в начале XIX в. они получили у нас особенно определенное выражение в ряде курсов, "оригинальных" и переводных, но одинаково безжизненных: Жерарда, "О вкусе" с приобщением рассуждений о том же предмете д'Аламбера, Вольтера и Монтескье (М., 1803); Мейнерса, "Начертание изящных наук" (М., 1803); Рижского, "Введение в круг словесности" (Харьков, 1806); Станевича, "Способ рассматривать книги и судить о них" (1808); Батте, "Правила поэзии" и "Прав. словесности" (СПб., 1808); Лагарпа, "Ликей, или круг словесности древней и новой" (СПб., 1810—1814); Язвицкого,"Рассуждение о словесности вообще" (СПб, 1810); Ансильона, "Эстетические рассуждения" (СПб., 1813); Левитского, "Курс российской словесности" (СПб., 1812); Ханенко, "Рассуждение о духе первобытной поэзии" (М., 1813), Городчанинова, "Опыт краткого руководства к эстетическому разбору по части российской словесности" (Казань, 1818); Рижского, "Избранные вопросы с ответами из российской риторики" (Харьков, 1814); Сокольский, "Правила стихотворства, почерпнутые из теории Ешенбурга" (М., 1816); "Правила словесности, руководствующие от первых начал до высших совершенств красноречия" (СПб., 1815—22); "Оратор, или о трех главных совершенствах красноречия" (1816); Цертелева, "Опыт общих правил стихотворства" (СПб., 1820); Писарева, "О нравственных качествах поэта" (М., 1820); Мартынова, "Рассуждение о качествах писателю потребных" (СПб., 1822); Срезневского, "Правила словесности вообще и каждого рода красноречия и поэзии в особенности" (1822—24); Амфитеатрова, "Рассуждение о дидактической поэзии" (М., 1822) и т. д. Венцом и наиболее ярким выразителем направления всей этой литературы является "Риторика" Кошанского, долго бывшая непререкаемым кодексом пиитической науки, хотя собственно П. уделена лишь незначительная ее часть. По книге Кошанского училась П. вся Россия в течение чуть не четверти века. Будучи, так сказать, завершением схоластического периода нашей П., книга Кошанского стала, с другой стороны, родоначальником многочисленных курсов учебной теории словесности; следы ее влияния возможно отыскать даже в современных учебниках. Между тем, новые литературные и философские движения Запада стали получать выражение и у нас. Протест романтической П. против классического канона отразился в книге Сомова, "О романтической поэзии" (1823), и в докторской диссертации Надеждина, "De poeseos quae Romantica audit, origine, indole et fatis" (M., 1830). Эти новые веяния были тем уместнее, что у нас был свой ложноклассик, видный теоретик и авторитетный критик — профессор российского красноречия и поэзии в Московском унив. Мерзляков (см.). Следуя Эшенбургу, удерживая из его воззрений лишь то, что совпадало с теорией классиков, Мерзляков в статьях о драме ("Рассуждение о драме вообще" и "О том, что называется действие драмы") отстаивал — после Лессинга — три единства. Поэзию он делил на виды по содержанию (трагедия, комедии, эклога и идиллия, элегия, роман, песня, эпиграмма и мадригал) и по форме — рассказ (эпос) и действие (драма). Эта мертвая теория не оказала, однако, значительного влияния на критические произведения Мерзлякова, который сам сомневался в возможности науки поэзии, как предмета вдохновения, не подчиняющегося никаким предустановленным правилам. Бесконечно далеки от теоретического классицизма новые начала, внесенные в обиход русскими шеллингианцами — Надеждиным, Галичем, Давыдовым. "Опыт науки изящного" (1825) и "Теория красноречия" (1830) Галича мало касаются важнейших вопросов П.; "Чтения о словесности" (1837—38) Давыдова составлены по Блеру, английскому теоретику, автору вышедших за полвека перед тем "Lectures on Rhetoric and belles lettres" ("Опыт риторики сокращенный из Блера" был издан у нас еще в 1791 г.). Однако, несмотря на подражательность, несмотря на непонимание национальных моментов в поэзии ("образцы изящного в слове, как в живописи и ваянии, равно изящны для всех народов и во все времена"), Давыдов в некоторых отношениях составляет эпоху в истории русской П. Его книга носит характер научного исследования; он прямо заявляет, что "цель современного изучения словесности — не в том, чтобы научить творчеству, а в том, чтобы объяснить возможность творчества и показать законы духа человеческого, по которым он творит изящное в слове". Это был новый, решительный шаг — но осуществление поставленного Давыдовым тезиса заставило долго себя ждать. К сороковым годам наша ученая и учебная литература по теории поэзии делилась, по указанию Вал. Майкова, на три разряда: курсы чисто схоластические, ведущие свое происхождение от риторики Кошанского, курсы философские (Давыдова и Чистякова) и курсы эклектические, пытавшиеся примирить старое с новым (Греч, "Учебная книга русской словесности", 1822; Георгиевский, "Руководство к изучению русской словесности", 1835; Плаксин, "Краткий курс словесности", 1832, и "Учебный курс словесности", 1843). Около этого времени была также сделана попытка написать историю П. (Шевырев, "Теория поэзии в историческом развитии у древних и новых народов", М., 1835), страдающая отсутствием правильного взгляда на задачи и метод П. История русской П. в труд Шевырева не вошла. О воззрениях Белинского на П. см. соотв. ст. Белинский не успел выполнить свое намерение написать теоретический и критический курс русской литературы, но части его вошли в состав статей "Идея искусства", "Общее значение слова литература", "Разделение поэзии на роды и виды". В критических статьях он делал обширные теоретические экскурсы по вопросам об отношении поэзии к науке, о народности в поэзии, о типе и т. д. Определяя поэзию, как "мышление в образах", он утверждал, что "со стороны содержания поэтическое произведение — то же самое, что и философский трактат". Его П. еще полна метафизических элементов гегелиантства, но близость к живым созданиям искусства и чуткое понимание их подсказали ему ряд выводов, оправданных впоследствии положительным исследованием. Благодаря Белинскому, в школьные курсы "теории словесности" вошли кое-какие новые начала (напр., учения о типе, о народности в искусстве). Валериан Майков (см.) высказал в своих критических статьях несколько положений, которые — конечно, в более сложном виде — лишь теперь входят в современную теорию поэзии. Интересен взгляд его на истинный метод теории литературы, лишь в последние годы нашедший применение в трудах А. Н. Веселовского. "У нас, — говорит Майков в заметке о "Теории словесности" Чистякова, — до сих пор господствует теория красноречия и пиитика отвлечённые, которые излагают учение о свойствах красноречия и поэзии вообще, о родах того и другого, об ораторе и поэте. Но учения исторического, которое показало бы, как основные начала красноречия и поэзии в течение столетий у различных народов различно проявлялись, и в каком виде существуют они теперь в современной литературе, — такого учения у нас нет, между тем как оно-то и есть главное дело". Дальнейшее развитие теории поэзии в учениях Чернышевского, Добролюбова, Писарева изложено в ст. о русской литературной критике (см.). Другое течение в русской П. выразилось в школьной "теории словесности" и в специальных, чисто теоретических трудах. Содержание русских учебных курсов определяется официальными программами, ни в чем не отражающими фактов и обобщений, добытых современным научным движением в эстетике и П. Курс делится — подобно старинной риторике — на стилистику, теорию прозы и теорию поэзии. В стилистике два рода слога — поэтический и прозаический — рассматриваются не как следствия двух типов мышления, но как явления случайные. К "свойствам" слога отнесены: правильность, чистота (архаизмы, неологизмы, варваризмы, провинциализмы), ясность и точность (синонимы, плеоназмы, тавтология и параллелизмы). Учение об элементарных поэтических формах — тропах — перенесено в стилистику, в рубрику "изобразительности" слова. Сюда же присоединена теория периодов и версификация. Теория прозы исчерпывается рассмотрением ее родов и видов: история (как наука, т. е. рассуждение) рассматривается здесь в рубрике повествования, путешествие (типичное повествование) — в рубрике описания. Отдельные виды поэзии рассматриваются не как подвижные формы, обусловленные сложным историческим процессом, а как раз навсегда данные категории; в основу деления их положено не одно обобщающее начало, а случайные признаки, то внутренние, то внешние; так, лирика делится на оду, гимн, песню, элегию, сатиру, эпиграмму, стансы и сонет. Общее противоположение поэзии безличной и индивидуальной, считающееся — наравне с взаимодействием в процессе творчества личного и группового — основным вопросом современной П., обойдено совершенно. Рассматриваются отдельно поэзия народная и искусственная лишь потому, что распадаются на различиные виды (иапр., народный эпос — сказка, былина, песня, пословица, загадка). Вопросы о последовательности в смене поэтических родов, о сущности воздействия поэзии, о внутренней связи ее с языком оставлены в стороне, хотя вошли уже давно в обиход научной литературы. Сравнив такой курс 50-х — 70-х годов (напр. Тулова, Классовского, Петрова и т. п.) напр. с пиитическим словарем Остолопова, мы не найдем даже слабых признаков движения вперед. Новейшие курсы, все еще связанные программами, пытаются внести новые начала, но не могут создать органическую связь между научными данными и схоластическими различиями. Наиболее популярные курсы — Белорусова, Белявского, Колосова, Житецкого, Лебедева, Преображенского, Случевского, Смирновского, Стоюнина (не систематический, но содержательный), Филонова (нет мертвящих определений, недурные исторические экскурсы, обширная библиография). Лучшие курсы — Гвоздикова (на основании неизданного курса Потебни), Яковлева, Кирпичникова; хорошие пособия положены в основу курса Стефановского. Весьма полезным пособием может явиться в умелых руках "П., исторический сборник статей о поэзии", Воскресенского (СПб., 1885). С 60-х годов — быть может, в связи с оживлением интереса к теории поэзии в журнальной литературе — появилось довольно много статей и исследований по общим и частным вопросам П. Историческое направление, господствующее во всех областах знания, отражается и на П., и она, впервые за свое многовековое существование, вступает не во внешнюю, а в глубокую органическую связь с историей литературы и языка. Труды Буслаева, Потебни и Веселовского переносят к нам результаты исследования вопросов П. на Западе, во многом его расширяя и углубляя. Буслаев ("О преподавании отечественного языка", 1844; "Исторические очерки русской народной словесности", 1861; "Задачи современной эстетической критики", 1868; "О значении современного романа и его задачах", 1877, и др.) показал в пределах, доступных исследованию в его время, взаимоотношение индивидуальных и безличных элементов в примитивной поэзии ("Поэт и народ"), высказав вместе с этим ряд важных и интересных мыслей о таких необследованных произведениях народного творчества, как, напр., пословица. Потебня, воспользовавшись филологическими теориями Гумбольдта и Штейнталя, создал для П. прочную научную основу. В книге "Мысль и язык" он слил исследование поэзии с изучением языка, показав поэтические элементы в дискурсивном мышлении и проведя исчерпывающую аналогию между художественным произведением и словом. Рассматривая поэтическое мышление как особый вид апперцепции (апперцепция образами), он дал психологическое объяснение действия образа и выяснил громадное значение поэтических обобщений в экономии человеческой мысли. Видя в так наз. тропах элементарные формы поэзии, он в ряде других своих произведений, с виду — этнографического и лингвистического характера, определил "этимологию", т. е. историю, многих традиционных образов народной поэзии. Исторический и групповый характер душевной жизни, бывший исходным пунктом всех работ Потебни, стал определяющим моментом его П. Из его курсов П. издан после его смерти лишь небольшой, но в высшей степени ценный отрывок: "Из лекций по теории словесности. Басня, пословица, поговорка" (Харьков, 1894). Самостоятельное изложение идей Потебни дано в брошюре Овсяннико-Куликовского "Язык и искусство" (Одесса, 1896). Приблизительно к тем же выводам и вопросам, что и Потебня, пришел, по совершенно иному пути, А-р Н. Веселовский ("Теория поэтических родов в их историческом развитии", литогр. лекции; "Из истории романа и повести", СПб., 1886; "Из введения в историческую П.", "Ж. М. Н. Пр.", 1894, май). Теория поэзии, в его понимании, должна выйти из истории ее внутреннего развития; отсюда и термин — историческая П. Вопрос о соотношении личного и массового элемента в творчестве, Потебней исследованный при помощи данных языка, решается у Веселовского на основании изучения более сложных поэтических форм. С точки зрения Веселовского, личный поэт связан не только готовым капиталом поэтической речи, общей для всех, но еще и господством в данный момент того или иного поэтического рода, модностью сюжетов и т. д.; он застает обязательные для мысли категории не только в языке, но и в высших формах. Исследование лпчного творчества должно, таким образом, опираться на данные литературной истории — историю поэтической речи, стиля, сюжетов, господствующих форм; лишь тогда, когда будет проделана вся эта предварительная работа (по многим частным ее вопросам добыты значительные результаты в других трудах Веселовского), можно будет перейти на почву индивидуальной психологии и здесь решать вопрос о степени и характере личного почина в данном творческом акте. Схема преемственности поэтических родов, предложенная Веселовским — см. Поэзия. Другие опыты научной П. в русской литературе: Аландский, "Поэзия как предмет науки" (ч. I, Киев, 1875); Плотников, "Основные принципы научной теории литературы" (Ворон., 1888); Оболенский, "Основы научной теории искусства" ("Русская Мысль", 1895, III — IV); Е. Марков, "Романтизм и научная формула" ("Русская Речь", 1881, №№ 1 — 2); Боборыкин, "Писатель и его творчество" ("Наблюдатель", 1888, №№ 11 — 12), "Свобода и выучка писателя", ("Русское Богатство", 1883, № 1), "Этюды по психологии творчества" ("Вестн. Европы", 1885, V — VI); E. Конради, "Теория и практика литературного натурализма" ("Загр. Вестник", 1882, №№ 1 — 2); Ларош, "О границах музыки и поэзии" ("Русский Вестник", 1889, X); кн. Волконский, "Художественное наслаждение и художественное творчество" ("Вестн. Европы", 1892, VI), "Искусство и нравственность" ("Вестн. Европы", 1894, IV). Истории русской П. нет: отдельные моменты ее рассмотрены в историях русской критики (Скабичевского, Волынского, Иванова), в биографиях писателей и в сочинениях; Петрова, "О словесных науках и литературных занятиях в Киевской духовной акад. от начала ее" ("Труды Киев. Дух. Акад.", 1866—68); Круглого, "О теории поэзии в русской литературе XVIII ст." (СПб., 1893); Булича, "Сумароков и современная ему критика" (1854); Белорусова, "Зачатки русской литературной критики" (1888) и "Мерзляков, как теоретик и критик" (1890).

Ар. Г.

(от греч. poietike — поэтическое искусство)

термин, имеющий два значения: 1) совокупность художественно-эстетических и стилистических качеств, определяющих своеобразие того или иного явления литературы (реже кино, театра), — его внутреннее строение, специфическая система его компонентов и их взаимосвязи (в этом смысле говорят о П. кино, драмы или романа, П. романтизма, А. С. Пушкина, «Войны и мира» Л. Н. Толстого и т.д.);

2) одна из дисциплин литературоведения (См. Литературоведение), включающая: изучение общих устойчивых элементов, из взаимосвязи которых слагается художественная Литература, литературные роды и жанры, отдельное произведение словесного искусства; определение законов сцепления и эволюции этих элементов, общих структурно-типологических закономерностей движения литературы как системы; описание и классификация исторически устойчивых литературно-художественных форм и образований (в т. ч. — развивающихся на протяжении многих, несходных в социальном и культурно-историческом отношении эпох, как, например, лирика, драма, роман, басня); выяснение законов их исторического функционирования и эволюции.

Охватывая широкий круг проблем — от вопросов речи художественной (См. Речь художественная) и стиля (См. Стиль) до вопросов о специфических законах строения и развития рода литературного (См. Род литературный) и Жанра, а также развития литературы как целостной системы, П. как литературоведческая дисциплина, с одной стороны, соприкасается вплотную со стилистикой (См. Стилистика) и Стиховедением (ряд теоретиков включают их в состав П.), а с другой — с эстетикой (См. Эстетика) и теорией литературы, которые обусловливают её исходные принципы и методологическую основу. Для П. необходимо постоянное взаимодействие с историей литературы и литературной критикой (См. Литературная критика), на данные которых она опирается и которым, в свою очередь, даёт теоретические критерии и ориентиры для классификации и анализа изучаемого материала, а также для определения его связи с традицией, его оригинальности и художественной ценности.

П. может быть подразделена на общую (оперирующую общими закономерностями и элементами литературы в целом) и частную (П. конкретного жанра, определённого писателя, отдельные произведения и т.д.). Общая П. включает в себя теоретическую (учение о литературе как системе, её элементах и их взаимосвязи) и историческую (учение о движении и смене литературных форм). Т. к. все поэтические формы — продукт исторической эволюции и все они изменчивы и подвижны (хотя изменчивость их различна, ибо на одних ступенях развития литературы она может носить характер количественных изменений, а на других — выражается в существенных преобразованиях), разделение П. на теоретическую (синхроническую) и историческую (диахроническую) в определённой мере условно; однако его целесообразность обусловлена самим предметом и оправдана с научной точки зрения.

В результате развития (рядом с общей) многообразных частных П. в последние десятилетия нередко выделяют в качестве особой области описательную (или описательно-функциональную) П., цель которой — детализированное описание какой-либо стороны структуры литературного произведения, построение его условной «формализованной» схемы (или теоретической «модели» определённого литературного жанра). При этом ряд литературоведов (особенно часто структуралисты) забывают, что такая схема (модель) не даёт адекватного представления о произведении как о целостном, живом организме.

Можно условно различать «макропоэтику», оперирующую понятиями литературы как системы, категориями рода, жанра, представлениями о композиции (См. Композиция)повествовательного или драматического произведения (в особенности большой формы — романа, драмы), и «микропоэтику», изучающую элементы художественной речи и стиха — выразительный смысл определённого выбора слов или грамматического строения предложения, роль симметрии, музыкального начала, художественных повторов как ритмообразующего фактора в строении стиха и прозы и др. «мелкие» и даже «мельчайшие» явления литературной формы, особенно важные при анализе стихотворных жанров, как и лирической прозы.

Исторически П. — древнейшая область литературоведения. По мере накопления опыта почти каждая национальная литература (фольклор) в эпоху древности и средневековья создавала свою «поэтику» — свод традиционных для неё «правил» стихотворства, «каталог» излюбленных образов, метафор, жанров, поэтических форм, способов развёртывания темы и т.д., которыми пользовались её родоначальники и последующие мастера. Такие «поэтики» составляли и своеобразную «память» национальной литературы, закрепляющую художественный опыт и наставление потомкам, своего рода учебник, предназначенный для молодых поэтов или певцов. Все они имели нормативный характер, ориентируя читателя на следование устойчивым поэтическим нормам, освященным многовековой традицией, — поэтическим канонам.

Из дошедших до нас трактатов европейского региона первый опыт научной П., существенно отличающийся от распространённого (до и после) типа нормативных поэтик, представляет собою трактат «Об искусстве поэзии» Аристотеля (См. Аристотель) (4 в. до н. э.), сделавшего попытку — в противовес неосознанному следованию традиции — критически осмыслить опыт развития древнегреческой литературы, в особенности эпоса и трагедии, определив их общие, устойчивые элементы, своеобразную природу и принципы внутреннего строения литературных родов и их видов. Подчеркнув, что в основе отношения к действительности всех искусств лежит (по-разному преломляемый ими в силу специфического характера их художественного языка) принцип изображения («мимесиса»; см. ст. Подражание), Аристотель впервые дал теоретическое определение трёх основных литературных родов (Эпос, Лирика, Драма), понятия фабулы (См. Фабула), сохранившую своё значение поныне классификацию тропов (Метафора, Метонимия, Синекдоха) и ряда др. средств поэтической речи. В отличие от «поэтики» Аристотеля, стихотворный трактат Горация (См. Гораций) «Наука поэзии» — классический образец нормативной П. Целью Горация было указать римской литературе новые пути, которые могли бы помочь преодолеть старые патриархальные традиции и стать литературой «большого стиля». Это обеспечило его трактату общеевропейское влияние — наряду с трактатом Аристотеля — в эпоху Возрождения и особенно в 17—18 вв. Под непосредственным воздействием обоих написаны первые европейские — также нормативные — «поэтики» от Ю. Ц. Скалигера (1561) до Н. Буало, трактат-поэма которого «Поэтическое искусство» (1674) явился поэтическим каноном Классицизма.

До 18 в. П. была в основном поэтикой стихотворных и притом «высоких» жанров. Из прозаических жанров привлекались главным образом жанры торжественной, ораторской речи, для изучения которой существовала специальная научная дисциплина — Риторика, накопившая богатый материал для классификации и описания многих явлений литературного языка, но при этом имевшая аналогичный, нормативно-догматический характер. Попытки теоретического анализа природы художественных прозаических жанров (например, романа) возникают первоначально вне области официальной П. Лишь просветители (Г. Э. Лессинг, Д. Дидро) в борьбе с классицизмом наносят первый удар догматизму старой П. Ещё существеннее было проникновение в П. исторических идей, связанное на Западе с именами Дж. Вико и И. Г. Гердера, утвердивших представление о взаимосвязи законов развития языка, фольклора и литературы и об их исторической изменчивости в ходе развития человеческого общества, эволюции его материальной и духовной культуры. Гердер, И. В. Гёте, а затем романтики (см. Романтизм)включили в область П. изучение фольклора и прозаических жанров, положив начало широкому пониманию П. как философского учения о всеобщих формах развития и эволюции поэзии (литературы), которое на основе идеалистической диалектики было систематизировано Г. Гегелем (См. Гегель) в 3-м т. его «Лекций по эстетике» (1838).

Во 2-й половине 19 в. на смену диалектико-идеалистической философской эстетике Гегеля на Западе приходит позитивизм (В. Шерер), а в 20 в. — многочисленные направления «психологической» (см. Психологическая школав литературоведении), формалистской (О. Вальцель; см. также «Формальный метод» в литературоведении), экзистенциалистской (Э. Штайгер), «психоаналитической» (см. Психоанализ), ритуально-мифологической (см. Ритуально-мифологическая школа), «структуральной» (Р. Якобсон, Р. Барт; см. также Структурализм) и др. П. Каждое из них накопило значительное число наблюдений и частных идей, но вследствие метафизического, нередко антиисторического характера научной методологии не могло дать принципиально верного решения основных вопросов П., подчинив его теоретически односторонним выводам или (особенно в 20 в.) практике узких, подчас модернистских художественных школ и направлений.

Старейший сохранившийся трактат по П., известный в Древней Руси, — статья византийского писателя Георгия Хировоска «об образах» в рукописном Изборнике Святослава (См. Изборники Святослава) 1073. В конце 17 — начале 18 вв. в России и на Украине возникает ряд школьных «пиитик» для обучения поэзии и красноречию (например, «De arte poetica» Ф. Прокоповича, 1705, опубликовано 1786 на лат. языке). Значительную роль в развитии научной П. в России сыграли М. В. Ломоносов и В. К. Тредиаковский, а в начале 19 в. — А. Х. Востоков. Большую ценность для П. представляют суждения о литературе А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, А. П. Чехова и др. классиков, теоретические идеи Н. И. Надеждина, В. Г. Белинского («Разделение поэзии на роды и виды», 1841), Н. А. Добролюбова. Они подготовили почву для возникновения во 2-й половине 19 в. в России П. как особой научной дисциплины, представленной трудами А. А. Потебни (См. Потебня) и родоначальника исторической П. — А. Н. Веселовского (См. Веселовский).

После Октябрьской революции 1917 ряд вопросов П., в особенности проблемы стиха, поэтического языка, сюжетосложения, интенсивно разрабатывались на формалистической (ОПОЯЗ) и лингвистической (В. В. Виноградов) основе; продолжала развиваться психологическая П., опирающаяся на традиции Потебни (А. И. Белецкий), а также др. направления (В. М. Жирмунский, М. М.Бахтин). В борьбе с «формальным методом» марксистские теоретики (В. М. Фриче и др.) неоднократно выдвигали в 20—30-е гг. задачу создания «социологической П.». Разработка эстетического наследия К. Маркса и В. И. Ленина (в 30-е гг., а затем в 60—70-е гг.), философских принципов теории отражения, марксистского учения о взаимоотношении содержания и формы создала необходимые предпосылки для дальнейшего развития П. в русле марксизма. Значительный толчок ему дали творчество и эстетические суждения советских писателей (М. Горький, В. В. Маяковский и др.). На базе философско-эстетических идей марксизма проблемы П. разрабатываются ныне также в ряде др. социалистических стран (Болгария, Венгрия, ГДР, Польша).

Усложнение внутреннего строения литературы в 20 в., возникновение в ней наряду с «традиционными» многочисленных «нетрадиционных» форм и приёмов, вхождение в общемировой обиход человечества литературы разных народов, стран и эпох с неодинаковыми культурно-историческими традициями привели к расширению проблематики современной П. Актуальными становятся проблемы соотношения в повествовании авторской точки зрения и ракурсов отдельных персонажей, образа повествователя, анализ художественного времени и пространства и др. Определились такие направления современной П., как исследование внутренних закономерностей различных несходных между собой литературных систем (Д. С. Лихачев (См. Лихачёв), Н. И. Конрад), П. литературных родов и жанров, методов и направлений, П. современной литературы, П. композиции, литературного языка и стиха, отдельного художественного произведения и т.д. Особое направление в советской П. составляют работы учёных, стремящихся воспользоваться семиотическими и структуральными методами.

Лит.: Аристотель, Об искусстве поэзии, М., 1957; Гораций, Послание к Пизонам, Полн. собр. соч., М. — Л., 1936; Буало Н., Поэтическое искусство, М., 1957; Гегель, Эстетика, т. 3, М., 1971, гл. 3; Белинский В. Г., Разделение поэзии на роды и виды, Полн. собр. соч., т. 5, М. — Л., 1954; Веселовский А. Н., Историческая поэтика, Л., 1940; Потебня А. А., Из записок по теории словесности, Хар., 1905; Жирмунский В. М., Вопросы теории литературы, Л., 1928; Тынянов Ю. М., Проблема стихотворного языка, М., 1965; Томашевский Б. В., Теория литературы. Поэтика, 6 изд., М. — Л., 1931; Шкловский Б. В., Художественная проза. Размышления и разборы, М., 1961; Храпченко М. Б., О разработке проблем поэтики и стилистики, «Изв. АН СССР. Отделение литературы и языка», 1961, т. 20, в. 5; Теория литературы, [т. 1—3], М., 1962—1965; Бахтин М. М., Проблемы поэтики Достоевского, 3 изд., М., 1972; Виноградов В. В., Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика, М., 1963; Лихачев Д. С., Поэтика древнерусской литературы, 2 изд., Л., 1971; Лотман Ю. М., Структура художественного текста, М., 1970; Фридлендер Г. М., Поэтика русского реализма, Л., 1971; Исследования по поэтике и стилистике, Л., 1972; Scherer W., Poetik, В., 1888; Kayser W., Das sprachliche Kunstwerk, 12 Aufl., Bern — Münch,, 1967; Staiger E., Grundbegriffe der Poetik, 8 Aufl., Z., 1968; Weliek R., Warren A., Theory of literature, 3 ed., N. Y., 1963; Poetics. Poetika. Поэтика, Warsz. — P. — The Haque, 1961; Jakobson R., Questions de poétique, P., 1973; Markwardt B., Geschichte der deutschen Poetik, Bd 1—5, В. — Lpz., 1937—1967; «Poetica», Münch., 1967—; «Poetics», The Hague — P.,1971—; «La poetique», P.,1970—.

Г. М. Фридлендер.

1. поэ́тика;
2. поэ́тики;
3. поэ́тики;
4. поэ́тик;
5. поэ́тике;
6. поэ́тикам;
7. поэ́тику;
8. поэ́тики;
9. поэ́тикой;
10. поэ́тикою;
11. поэ́тиками;
12. поэ́тике;
13. поэ́тиках.

ПОЭ́ТИКА, -и, жен.

1. Теория литературы, учение о поэтическом творчестве.

2. Часть теории литературы, изучающая строение художественных произведений и используемые в них эстетические средства. П. жанра.

3. Поэтическая манера, свойственная данному поэту, направлению, эпохе. Русская классическая п.

-и, ж. лит.

1.

Раздел теории литературы, изучающий строение художественных произведений и систему их эстетических средств.

В новейших работах А. Н. Веселовского предпринято построение исторической поэтики. Пыпин, История русской литературы.

Писатель должен быть осведомлен о том, что не в поэтиках и учебниках нужно искать средства выражения своих чувств и мыслей, а в примерах народного языкового творчества. Асеев, Жизнь слова.

2.

Система художественных принципов и особенностей какого-л. поэта, писателя или литературной школы.

Поэтика Пушкина. Поэтика Байрона. Поэтика романтизма.

[греч. ποιητική]

ПОЭ́ТИКА, поэтики, жен. (греч. poietike - искусство поэзии) (лит.).

1. Гаука о формах и принципах словесного художественного творчества. Историческая поэтика. Теоретическая поэтика.

2. Система поэтических форм и принципов какого-нибудь поэта или литературной школы. Поэтика романтизма. Поэтика Пушкина. Поэтика Блока.

ж.

1.

Раздел науки о литературе, изучающий структуру и творческие приемы поэтических произведений, их форму и принципы анализа.

2.

Система поэтических форм и принципов, основных стилистических особенностей, присущих творчеству того или иного писателя или литературного течения.

ПОЭТИКА (от греч. poietike - поэтическое искусство) - раздел теории литературы (см. Литературоведение), изучающий систему средств выражения в литературных произведениях. Общая поэтика систематизирует репертуар этих средств - звуковых (см. Стиховедение), языковых (см. Стилистика), образных (т. н. топика). Частная поэтика изучает взаимодействие этих средств (см. Композиция) при создании "образа мира" и "образа автора" в отдельных произведениях или группе произведений (творчество писателя, литературное направление, эпоха и пр.). Историческая поэтика изучает эволюцию отдельных приемов и их систем, складывающихся в жанры и жанровые разновидности. В эпоху замкнутых традиционалистических культур поэтика развивалась как нормативная система "правил", с 19 в. - как объективная описательная наука. В широком смысле поэтика совпадает с теорией литературы в целом, в узком - с исследованием языка художественного произведения. Термином поэтика" обозначают также систему художественных средств, характерных для поэта, направления, нации, эпохи (напр., поэтика русского реализма").

ПОЭТИКА (от греческого poietike - поэтическое искусство), раздел теории литературы (смотри Литературоведение), изучающий систему средств выражения в литературном произведении. Общая поэтика систематизирует репертуар этих средств - звуковых (смотри Стиховедение), языковых (смотри Стилистика), образных (так называемая топика). Частная поэтика изучает взаимодействие этих средств (их композицию) при создании "образа мира" и "образа автора" в отдельных произведениях или группе произведений (творчество писателя, литературное направление, эпоха). Историческая поэтика изучает эволюцию отдельных приемов и их систем, складывающихся в жанры и жанровые разновидности. В широком смысле поэтика совпадает с теорией литературы в целом, в узком - с исследованием языка художественного произведения.

поэ́тика книжное заимств. из лат. (ars) роētiса, возм., через нем. Роеtik. Первоисточником является греч. ποιητικη (τε?νη) "искусство творения; поэтическое искусство".

жен.
1) poetics мн.;
theory of poetry
2) poetic manner/style

ж

Poetik f

поэтика ж Poetik f

ж.

poétique f

ж.

poética f

ж.

poetica

Поэтика

ПОЭТИКА — раздел теории литературы (см.), трактующий на основе определенных научно-методологических предпосылок вопросы специфической структуры литературного произведения, поэтической формы, техники (средств, приемов) поэтического искусства. Термин «П.» переносится иногда на самый объект изучения, напр. «пушкинской поэтики», «поэтики Шекспира» и т. п. В своем историческом развитии П. как наука прошла длинный путь, меняя в значительной мере очертания граней своего предмета и характер своих задач, то суживаясь до пределов свода поэтических правил, то расширяясь до границ, почти совпадающих с границами истории литературы или эстетики. Однако общей чертой поэтик всех направлений остается все же то, что все они подходят к художественной литературе под углом зрения ее специфики, стремясь дать теорию поэтического искусства то в порядке установления научно обоснованных эстетических норм, то как догматической декларации творческих принципов, то в виде эмпирического анализа поэтической структуры, то наконец построения истории развития литературных форм.

1. ИСТОРИЯ П. — Основоположником П. считается Аристотель (см.), хотя у него и были предшественники. Зарождение П. на греческой почве следует отнести к более раннему времени. Уже в мифических образах девяти муз, как замечает А. Г. Горнфельд, имеются налицо элементы теоретической мысли, различающей специфику разных поэтических жанров. Ряд существенных положений, связанных с областью П., имеется у Платона, непосредственного учителя Аристотеля (относительно деления поэзии на виды, о катарзисе, о «подражательной» природе поэзии), но он не дал развитой системы П. как таковой, оставаясь в плане общефилософской постановки этих вопросов.

Таким образом первым развернутым систематическим трудом по П. нужно считать «Поэтику» Аристотеля (384—322), появившуюся на почве довольно развитых теоретических представлений в условиях оживленной борьбы критических мнений. Будучи носителем идеологии землевладельческо-рабовладельческой олигархии, Аристотель выступил в период, когда политическая экспансия Греции росла чрезвычайно быстро и требовала культурной мобилизации во всех областях, в том числе и таких, как теория искусства. Представляя класс жизнеспособный и активный, но вместе с тем и паразитический, Аристотель своеобразно соединял в своем учении о поэзии черты гедонизма (цель искусства — удовольствие) с глубоким пониманием познавательной сущности поэзии, и если общая трактовка эстетических проблем восходит у него к идеалистической философии, то метод анализа поэтической структуры — метод П. — создан им несомненно на основе эмпирического метода естественных наук. Начиная с раскрытия сущности поэтического искусства, Аристотель последовательно проводит свой анализ (в дошедшей до нас части — на материале трагедии и эпоса) через все стороны поэтической структуры, вплоть до языка.

Охватив в пределах рассматриваемого материала едва ли не все проблемы поэтического искусства, Аристотель поражает глубиной и верностью понимания задач П., ее отношения к литературе, самого принципа ее построения. «Поэтика» Аристотеля — не свод догматически преподносимых рецептов, но и не отвлеченная теоретическая схема. Ясно осознавая практическое значение П. для литературного творчества, а следовательно и присущую ей нормативность, Аристотель идет верным путем решения практических вопросов на основе изучения конкретных фактов литературы и развернутой системы теоретических представлений, выводимой из общефилософского понимания самой сущности поэзии. Отсюда глубочайшая связь «Поэтики» Аристотеля с поэтическим творчеством его современников, с художественной культурой его класса, и отсюда же принципиальное ее значение, ее величайшая поучительность. Оказав огромное влияние на последующее развитие этой дисциплины, «Поэтика» Аристотеля на протяжении многих веков оставалась непревзойденным образцом глубокого единства теоретической мысли и конкретных задач современной поэзии. Более того, целый ряд последующих авторов (вплоть до XVIII—XIX вв.) во многом (и существеннейшем) повторяли Аристотеля и, снизив научно-принципиальный уровень П., превратили ее в свод догматических правил.

В чисто практическом плане дал свою работу по поэтике Гораций (р. 65—68 до н. э.; см.) — «De arte poetica» (О поэтическом искусстве, или послание к Пизонам). Повторяя в некоторых отдельных моментах Аристотеля, Гораций в целом далек от его общей концепции. Не обосновывая своих требований сколько-нибудь глубокими философскими предпосылками, яркий выразитель стоико-эпикурейского мировоззрения римской буржуазии, Гораций преподносит в изящной стихотворной форме предписания, соблюдение к-рых является необходимым условием эстетической грамотности поэтического произведения, имеющего целью «услаждать, трогать и учить», смешивая «приятное с полезным». Требования простоты, сохранения чувства меры, последовательности и ясности изложения, отказ от чрезмерно грубых и жестоких сцен и т. п. — все это дано как не подлежащие сомнению суждения человека с изысканным вкусом и общепризнанным творческим опытом. Будучи не более чем эстетическим каноном Горациева стиля, «Послание к Пизонам» тем не менее не прошло в последующие века незамеченным. Наоборот, общим своим характером оно определило особый тип произведений такого рода, особый тип П. (догматический), занявший большое место в истории европейской П. нового времени.

Поэтики Горация и Аристотеля сыграли роль в развитии дальнейшей П., неизмеримо большую, чем схематическая П. средневековья. Из области последней упомянем лишь о «табулатурах» мейстерзингеров и о греческой статье Херобоска, попавшей в переводе под названием «О образех» в «Святославов изборник» (1493). «Табулатуры» представляли собой свод обязательных для выполнения правил музыкально-поэтического искусства мейстерзингеров, правил, носящих сугубо схоластический и замкнуто-цеховой характер. Статья «О образех» интересна для нас как первая на Руси работа, имеющая отношение к П. Сколько-нибудь развернутой системы П. здесь нет, и статья имеет не меньшее отношение к риторике, чем к П. Все же по этой статье читатель древней Руси мог получить некоторые элементарные представления об отдельных средствах поэтической речи — метафоре, гиперболе и т. д.; она знаменует наличие известного интереса к вопросам теории литературы уже с первых веков нашей письменности, интереса, который на этом этапе мог вызвать лишь использование переводного произведения, но еще не создание оригинального.

Эпоха Возрождения воскресила к новой жизни древних авторов, а классицизм XVII—XVIII вв. признал их авторитет непререкаемым. Канонами стали «Поэтика» Аристотеля и «Послание к Пизонам» Горация. Последнее послужило вместе с тем и внешним образцом для целой серии подобных произведений с XVI по XVIII в. — итальянских, испанских, французских, английских, русских (Тредьяковского, Сумарокова и др.). Здесь же — один из первоисточников ряда своего рода «общих мест» для школьных «пиитик», «теорий словесности» и т. п.

Влияние Аристотелевой «Поэтики» обнаруживается уже в первой трети XVI в. у итальянского поэта Триссина («Гофонисба», 1515, «Поэтика», 1529), заметно в «Discorsi dell’arte poetica» Торквато Тассо (1588). Широко использует теоретическое и поэтическое наследие античных авторов французский гуманист Скалигер, «Поэтика» (1561) которого, отводившая центральное место вопросам поэтического языка, получила в свое время общеевропейское признание. Так, в ряде звеньев (из к-рых отметим еще итальянца Кастильветро, впервые окончательно сформировавшего в 1570 закон «трех единств») складывается постепенно, как будто бы целиком на основе античного наследства, П. классицизма, ярче всего представленная в теории и практике французов XVII в., в частности поэтикой Корнеля («Три рассуждения о драме», 1660) и особенно Буало ((см.) «L’art poetique», 1674). Однако, якобы следуя по стопам Аристотеля, классики весьма односторонне восприняли его учение, превратив в узкую догму то, что у него и у античных поэтов было исторически сложившейся нормой. Подкрепляя при этом свои положения авторитетом Аристотеля, они не только поверхностно, но зачастую и просто неправильно его понимали. Впрочем совершенно неверным было бы считать, что классицизм представляет собой не что иное, как кривое зеркало античности (почему мы и отвергаем термин «ложноклассицизм»): определенным образом преломляя античное влияние, французские классики, создавали свою собственную поэтику, ярко классово-окрашенную, формулирующую эстетические вкусы поднимающейся крупной буржуазии, вступившей в союз с королевской властью, точнее — близкой ко двору верхушкой ее.

Что же касается догматизма П. классиков, то он вполне соответствовал общему духу абсолютистской идеологии, стремившейся строго регламентировать все стороны жизни, в том числе и правила «хорошего вкуса», на основе картезианского рационализма в его буржуазно-придворной интерпретации. В наиболее развернутом виде систему теоретической П. этого стиля дает «L’art poetique» Буало, имея своим близким образцом «Послание к Пизонам» Горация, ряд мест из к-рого Буало берет почти в дословном переводе (в целом впрочем «L’art poetique» охватывает более широкий круг вопросов, чем «De arte poetica»).

Подробно разрабатывая П. драматургии и эпоса, Буало канонизирует поэтическую теорию и практику античных авторов, далеко не во всем правильно ее трактуя. Требованиями рассудка и соображениями натуралистической правдоподобности (но без той широкой исследовательской базы, какую мы видим у Аристотеля) мотивируются все формулируемые здесь правила, среди к-рых одним из характернейших является известный закон «трех единств» (места, времени и действия). Оказав огромное влияние на П. и литературу других стран, «L’art poetique» Буало становилось обязательным кодексом везде, где завоевывал себе место классицизм, находя близких адептов и подражателей (Готшед — в Германии, Сумароков — в России и т. д.). Наиболее яркую страницу в историю борьбы против П. французского классицизма вписал несомненно Лессинг (см.). Лессинг всю свою атаку на французов ведет, исходя из ортодоксального (в его понимании) толкования Аристотеля, искаженного «ложноклассиками». При этом он весьма далек от слепого следования авторитету «древних»; он несомненно был первым теоретиком, сумевшим вновь поднять П. на тот научный и философский уровень, на котором она стоит у Аристотеля, и самостоятельно повести дальнейшую разработку важнейших проблем в этой области. Вместе с тем Лессинг подобно Аристотелю не лишает свою работу и практического, нормативного значения. Так же, как и Аристотель, Лессинг идет от анализа самой природы искусства поэзии. Этот анализ он проводит в сопоставлении поэзии с изобразительным искусством (скульптура, живопись). Этой проблеме посвящен специальный трактат Лессинга «Лаокоон» (1766), представляющий одно из значительнейших произведений мировой литературы в данной области. Исходя из своеобразия природы живописи, а также скульптуры и поэзии — пространственной для первых и временной для второй, — Лессинг определяет художественные возможности того и другого искусства. Основным здесь считает он то, что поэзия отражает действительность, давая объекты в известной временной последовательности, и имеет возможность показать процессы, протекающие во времени, а живопись располагает один возле другого одновременно сосуществующие предметы, позволяя зрителю одновременно же их охватывать в едином восприятии, но не будучи в состоянии дать процесс как таковой. Отсюда делается Лессингом целый ряд нормативных выводов относительно структуры живописного и поэтического образа и подлежащих живописи и поэзии объектов изображения (способы изображения красивого и безобразного в поэзии и живописи, эстетическая порочность описательной поэзии и «повествующей» живописи и т. д.).

Данный Лессингом на основе указанных принципов анализ описания щита Ахиллеса в «Илиаде» принадлежит к числу классических образцов теоретического изучения структуры поэтического образа, хотя и обнаруживает внеисторичность самого метода Лессинга, исходящего из якобы постоянной неподвижной сущности поэтического искусства.

Однако было бы ошибкой считать подход Лессинга к вопросам поэтической структуры чисто формалистическим. Его борьба против описательной поэзии теснейшим образом связана с его отталкиванием от аристократического стиля, эта борьба целиком вытекает из радикально-буржуазного стремления Лессинга утвердить искусство социально-действенное, боевое, динамичное. Эти новые эстетические нормы проникают представления Лессинга о самых различных жанрах. Так, Лессинг возражал против изукрашенности басни у Лафонтена, требуя от этого жанра сжатости, простоты и — главное — ясности основной идеи. Но особенно широко и конкретно развивает Лессинг систему своих воззрений в области П. на материале драматургии. Оставаясь в «Лаокооне» в значительной мере в пределах общих вопросов эстетики, Лессинг более детальную разработку вопросов драматургии дает в другой своей работе, представляющей серию критических статей, объединенных под общим заглавием «Гамбургская драматургия».

Следующий значительный этап в разработке проблем П. был создан немецкой классической философией. Вопросы теоретической П., будучи даны в системе широких философских концепций, связываются здесь с вопросами истории литературы, что, вообще говоря, является несомненно моментом весьма существенным, поднимающим постановку проблем П. на более высокий научный уровень. Так, Гердер исторически подходит к проблеме поэтических родов, связывая ее вместе с тем с природой слова как специфического средства поэзии. Проблема поэтических родов вообще вызывает на этом этапе большой интерес. Сравнительный анализ структуры поэтических родов дает Фр. Шлегель, говоря о характерности действия, замкнутости, единства для драмы, а для эпоса — событийности, неограниченности, относительной самостоятельности частей, органически связанных в единое целое единством мировоззрения. Эту же проблему широко разрабатывает Шеллинг, переводя ее из плана собственно П. как таковой в план онтологический в связи с общей своей идеалистической концепцией. Утверждая, что теоретическое рассмотрение порядка поэтических родов не совпадает с историческим, Шеллинг выводит специфику структуры лирики, эпоса и драмы из существа выражаемых ими потенций или ступеней развития. Гораздо больше насыщена конкретно-историческим содержанием эстетика Гегеля, в частности разделы ее, касающиеся вопросов П. В связи со своей общей эстетической теорией, построенной исторически, Гегель рассматривает соответствующие каждой форме искусства («символического», «классического», «романтического») жанры, композиционные и языковые средства, разрабатывая так. обр. вопросы, непосредственно относящиеся к поэтике.

Теоретическая П., взаимно связанная конечно с историей литературы, представлена дальше многочисленным рядом исследователей XIX—XX вв., начиная с Гумбольдта, его теории эпоса в книге о «Германе и Доротее». Лингвистические основы П. Гумбольдта изложены в предисловии к «Kawi-Sprache». Линию Гумбольдта продолжает, самостоятельно ее развивая, Потебня («Мысль и язык», «Из записок по теории словесности» и пр.), создавший целую школу. Эстетико-психологический метод анализа художественного произведения, разрабатывавшийся потебнианцами и в философской своей основе носящий субъективно-идеалистический характер, получил значительное развитие и на Западе, особенно в Германии. Типичным представителем этого направления в П. является Мюллер-Фрейенфельс (см.), который для своей «Поэтики» ставит целью «дать психологическое обоснование сущности поэзии и производимого ее стилистическими формами воздействия». Иную линию П., идущую от объективно-идеалистической школы Дильтея, дает философско-формалистический метод, представленный одним из крупнейших германских литературоведов — Вальцелем (см.). Выдвигая на первый план изучение формы как необходимый путь для постижения сущности искусства, Вальцель отнюдь не ограничивается внешними сторонами произведения, сосредоточивая свое внимание на анализе внутренней композиции, на компановке эмоциональной стороны произведения, на раскрытии внутренней симметрии и т. д. Полагая, что во всех искусствах в данную эпоху в основе композиции господствует один и тот же формальный закон, Вальцель считает весьма плодотворным метод параллельного изучения искусств. Вопросы композиции литературного произведения усиленно разрабатываются и другими представителями формализма. Упомянем работы Зейферта о композиции в произведениях Фрейтага, Дибелиуса — о композиции английского романа, Флешенберга — о новеллистической композиции у Гофмана. Не остаются вне поля зрения формалистов и другие стороны поэтической формы. Достаточно назвать здесь работы по мелодике стиха Эд. Сиверса (см.), выдвинувшего так наз. принцип Ohrenphilologie, т. е. изучения стихотворения в его восприятии на слух, а не на глаз при чтении. Под значительным влиянием зап.-европейского формализма сложился русский формализм, выдвинувший ряд теоретиков (Жирмунский, Эйхенбаум, Томашевский, Шкловский и др.). Уходя своими философскими корнями в идеализм, подходя к литературному произведению как к явлению чистой, самодовлеющей формы, формализм лишил себя тем самым возможности понимания закономерности литературного процесса и ограничил изучение поэтической структуры по существу лишь внешними, эмпирическими наблюдениями, страдающими нередко произвольностью и случайностью выводов. Вместе с тем формалистические исследования грешат фрагментарностью и односторонностью: не понимая сущности литературы как явления идеологии, формалист не может дать целостной и всесторонней концепции структуры поэтического произведения, сводя суть его к какой-либо формальной «доминанте».

Наряду с теоретической системой П. в истории развития этой науки мы находим попытки построения «исторической» П. История литературы как история эволюционного развития литературных форм — вот в сущности ядро «исторической» П., наиболее ярким и крупным представителем к-рой по праву считается А. Н. Веселовский (см.). Исходным моментом в работе этого ученого является стремление «собрать материал для методики истории литературы, для индуктивной поэтики, которая устраняла бы ее умозрительные построения, для выяснения сущности поэзии — из ее истории». С помощью такого индуктивного исследования чисто эмпирическим путем мыслится осуществление грандиозного замысла «исторической» П., которая бы охватила развитие литературных форм всех времен и народов. Здание «исторической» П. осталось незавершенным. Сам Веселовский, издавая свои «Три главы из исторической поэтики», высказывал сомнение в том, что ему удастся довести ее до конца. Самая постановка задачи построения исторической поэтики как истории поэтических форм бесплодна и неправомерна, так как, отказавшись от присущей Веселовскому методологически несостоятельной абстрактности, взяв в противоположность ему форму в ее единстве с конкретным содержанием, мы пришли бы к построению истории литературы в целом.

Ближайшее отношение к П. имеют также манифесты и декларации целого ряда поэтических школ и отдельных писателей нового времени. Не являясь научными П., эти декларации дают однако много материала для понимания П., опиравшихся на соответствующие литературные направления. Так, Гюго в своем предисловии к драме «Кромвель», ставшей манифестом романтизма, отталкиваясь от поэтики классицизма, в противовес рационалистической догматике последнего провозглашает свободу творческой воли художника, призывая «ниспровергнуть тенденцию книжных правил, власти авторитетов и слушать лишь голоса природы, правды и своего вдохновения». А т. к. в соответствии с иррациональностью романтизма «природа» и «правда» (о к-рых по-своему говорил и Буало) понимаются совершенно иначе, чем их понимали классики, то иначе должен строиться и художественный образ во всех его сторонах: вместо очерченных по логической схеме однобоких персонажей Гюго требует «живых людей» во всей их контрастной противоречивости, вместо абстрактного «единства места и времени» — конкретной исторической обстановки, необходимо связанной с множественностью мест и моментов действия, вместо строго разграниченных жанров — жанров смешанных и т. д. Подобного рода теоретическую декларацию видим мы и в «теории экспериментального романа» Золя. Еще более развернутые системы поэтики мы находим в теоретической продукции позднейших литературных школ. Большое (и во многом теоретически интересное) наследство оставлено в этой области представителями символизма (особенно А. Белым, работы которого по кругу объектов выходят далеко за пределы символизма), значительное — футуристами.

2. ПОСТРОЕНИЕ МАРКСИСТСКОЙ П. — Марксистская П. наших дней строится, преодолевая системы прошлого, покоящиеся на классово-ограниченных нормах и бессильные научно понять природу и специфику художественной литературы. Ее основными принципами являются историзм, классовость, диалектико-материалистическое понимание вопроса: литературные стили и формы изучаются марксистской поэтикой как специфически-образное отражение действительности на определенном этапе исторического развития класса, на определенном этапе классовой борьбы. Рассматривая явления литературы в социально-историческом плане, марксистская П. естественно порывает с каким бы то ни было догматизмом. Для марксистов литературная форма неотрывна от породившего ее содержания и находится с ним в диалектическом единстве. Признание примата содержания над формой обязательно для марксизма. Социальная действительность, идеологически отраженная писателем определенного класса, обусловливает собой не только всю поэтическую структуру в целом, но и отдельные ее стороны — тематику, языковые средства, композицию. Марксистская П. не только не отрицает глубокую преемственность литературного процесса, но и дает единственно верное осмысление его законов (ср. напр. трактовку проблем влияния, наследства и пр.). Не являясь догматической П., марксистская П. вместе с тем — П. нормативная. Устанавливаемое ею понимание основных сторон литературных произведений, исходящее из исторического их изучения на основе марксистско-ленинской методологии, дает и практические указания советской литературе, дает опору в ряде вопросов социалистического реализма (жанр, язык и пр.). Ряд основных проблем марксистского литературоведения точно установлен: проблема образа (см.), проблема формы и содержания (см.) и др. На основе этих общих вопросов литературоведения разрабатываются и вопросы композиции языка и пр. Однако систематически-развернутой и законченной марксистской П. еще нет. Построение ее является одной из самых неотложных задач нашей науки. статьи: Литературоведение (отношение П. к методологии), Теория литературы и Эстетика (связь различных систем поэтики с соответствующими эстетическими воззрениями).Библиография:

I. Аристотель, Поэтика, перев., введение и примеч. Н. И. Новосадского, Л., 1927; Гораций, Наука поэзии, или послание к Пизонам, перев. в стихах М. Дмитриева, М., 1853; То же, О поэтическом искусстве. К Пизонам, перев. и объяснен. А. Фета, в книге «К. Гораций Флакк, в перев. и объясн. А. Фета», М., 1883; см. еще в указанной ниже книге В. А. Воскресенского; Буало, Поэтическое искусство, ред. и вступ. ст. П. С. Когана, перев. С. С. Нестеровой, П., 1914; Лессинг Г. Э., Лаокоон, или о границах живописи и поэзии, под общ. ред. М. Лившица, со вступ. ст. В. Гриба, (Л.), 1933; Его же, Гамбургская драматургия, перев. И. П. Рассадина, М., 1883; Мюллер-Фрейенфельс Р., Поэтика, Харьков, 1923 (упомян. выше); Вальцель О., Проблема формы в поэзии, авториз. перев. М. Л. Гурфинкель, П., 1923; Проблемы литературной формы, Сб. статей, перев. Под редакцией и с предисл. В. Жирмунского, Л., 1928 (см. здесь статьи: Вальцель О., Сущность поэтического произведения; Его же, Архитектоника драм Шекспира; Его же, Художественная форма и произведениях Гёте и немецких романтиков; Дибелиус В., Морфология романа; Его же, Лейтмотивы у Диккенса; Шпитцер Л., Словесное искусство и наука о языке); Воскресенский В. А., Поэтика, Исторический сборник статей о поэзии, СПБ, 1886; Шевырев С., Теория поэзии в историческом развитии у древних и новых народов, М., 1836; То же, изд. 2, СПБ, 1887; Потебня А. А., Мысль и язык, изд. 5, (Одесса), 1926; Его же, Из лекций по теории словесности (Басня. Пословица. Поговорка), Харьков, 1894; Его же, Из записок по теории словесности (Поэзия и проза. Тропы и фигуры. Мышление поэтическое и мифическое), Харьков, 1905; Овсянико-Куликовский Д. Н., Теория поэзии и прозы (неск. изд.; изд. 5, М.—Л., 1923); Веселовский А. Н., Поэтика, т. I и т. II, вып. I, СПБ, 1913; Вопросы теории и психологии творчества, Под редакцией Б. А. Лезина, тт. I—VIII, Харьков, 1907—1923; Белый Андрей, Символизм, Книга статей, М., 1910; Бем А., К уяснению историко-литературных понятий, «Изв. Отд. русск. яз. и словесности Росс. акад. наук», т. XXIII, 1918, кн. I; Сборники по теории поэтического языка, вып. I и II, П., 1916—1917; Поэтика (Сборники по теории поэтического языка), П., 1919; Проблемы поэтики, Сб. ст., Под редакцией В. Я. Брюсова, М.—Л., 1925; Поэтика, Временник отдела словесных искусств ГИИИ, вып. I—V, Л., 1926—1929; Русская речь, Сб. ст., Под редакцией Л. В. Щербы, П., 1923; Русская речь, Новая серия, Под редакцией Л. В. Щербы, (вып.) I, Л., 1927, (вып.) II, Л.,1928; Медведев П. Н., Формальный метод в литературоведении, Критическое введение в социологическую поэтику, Л., 1928; Энгельгардт Б. М., Формальный метод в истории литературы, Л., 1927; Эйхенбаум Б. М., Сквозь литературу, Сб. ст., Л., 1924; Его же, Литература. Теория. Критика. Полемика, Л., 1927; Жирмунский В. М., Вопросы теории литературы. Статьи 1916—1926, Л., 1928; Шкловский В. Б., Теория прозы, М., 1929; Тынянов Ю. Н., Архаисты и новаторы, Л., 1929; Маркс и Энгельс об искусстве, сост. Ф. П. Шиллер и М. А. Лифшиц, Под редакцией А. В. Луначарского, М., 1933; Фриче В. М., Проблемы социологической поэтики, «Вестник Комакадемии», 1926, кн. XVII; Тимофеев Л. И., Теория литературы. Учебник для высших педагогических учебных заведений, М., 1934; Виноградов И., Теория литературы. Учебник для средней школы VIII и IX гг. обучения, М., 1934; От символизма до Октября, Сб., составл. Бродским Н. Л. и Сидоровым Н. П., М., 1924 (изд. 2, «Литературные манифесты», М., 1930); Литературная теория немецкого романтизма, Документы, Под редакцией, со вступ. ст. и коммент. Н. Я. Берковского, перев. Т. И. Сильмон и И. Я. Колубовского, Изд-во писателей в Ленинграде, Л., 1934; Литературные манифесты французских реалистов, Под редакцией и со вступ. ст. М. К. Клемана, изд. то же, Л., 1935; Baumgart H., Handbuch der Poetik, Stuttg., 1887; Beyer С., Deutsche Poetik, 3 Bde, 2 Auflage., Stuttg., 1887; Scherer W., Poetik, Berlin, 1888 (есть русский перевод); Bruchmann K., Poetik, Berlin, 1898; Roetteken H., Poetik, Munchen, 1902; Lehmann R., Deutsche Poetik, Munchen, 1908, 2 Aufl., 1919; Wundt W., Volkerpsychologie, III. Die Kunst, Lpz., 1908 (3 изд., 1919); Borinski K., Die Antike in Poetik und Kunsttheorie, I. Mittelalter, Renaissance, Barock, Lpz., 1914. См. также библиографию к статьям «Эстетика», «Теория литературы», «Марксизм и ленинизм в литературоведении» и др.

II. Фомин А. Г., Путеводитель по библиографии, био-библиографии, историографии, хронологии и энциклопедии литературы, Л., 1934; Балухатый С. Д., Теория литературы, Аннотированная библиография, I. Общие вопросы, (Л.), 1929; Багрий А. В., Формальный метод в литературоведении (Библиография), вып. I, Владикавказ, 1924, и вып. II, Баку, 1927; Томашевский Б., Теория литературы (Поэтика), изд. 4, М.—Л., 1928, стр. 207—232; Указатель новейшей литературы по поэтике, сост. С. Балухатый; Мюллер-Фрейенфельс Р., Поэтика, перев. с немецк., изд. 1921 И. Я. Каганова и Э. С. Паперной, ред. и предисл. А. И. Белецкого, Харьков, 1923, стр. 3—20; Белецкий А. И., Несколько слов о разработке научной поэтики в России и на Западе, там же, стр. 199—213; Айзеншток И. Я. и Каганов И. Я., Указатель работ по поэтике на русском яз. (вышедших с 1900 по 1922); Г(орнфельд) Ар., Поэтика, Энциклопедический словарь, полутом 48, изд. Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона, СПБ, 1898.

"ПОЭТИКА"

(Poëtica, первый лат. пер. с греч. оригинала издан в 1498) – соч. Аристотеля.

ПОЭ́ТИКА -и; ж. [греч. poiētikē] Лит.

1. Раздел теории литературы, изучающий строение художественных произведений и систему их эстетических средств. Курс общей поэтики. Историческая п.

2. Система художественных принципов и особенностей какого-л. поэта, писателя или литературной школы. П. Пушкина. П. Байрона. П. романтизма.

* * *

(от греч. poiētikē — поэтическое искусство), раздел теории литературы (см. Литературоведение), изучающий структуру литературного произведения, систему средств выражения в нём. Общая поэтика систематизирует репертуар этих средств — звуковых (см. Стиховедение), языковых (см. Стилистика), образных (так называемого топика). Частная поэтика изучает взаимодействие этих средств (см., например, Композиция) при создании «образа мира» и «образа автора» в отдельном произведении или группе произведений (творчество писателя, литературное направление, эпоха и пр.). Историческая поэтика изучает эволюцию отдельных приёмов и их систем, складывающихся в жанры и жанровые разновидности. От античности до конца XVIII в. европейская поэтика развивалась как нормативная система «правил», с XIX в. — как объективная описательная наука. Термином «поэтика» обозначают также систему художественных средств или совокупность наиболее существенных черт (содержательных форм и творческих установок), характерных для поэта, направления, нации, эпохи (например, «поэтика русского реализма»).

* * *

ПОЭ́ТИКА (от греч. poietike — поэтическое искусство), раздел теории литературы (см. Литературоведение(см. ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ)), изучающий систему средств выражения в литературных произведениях. Общая поэтика систематизирует репертуар этих средств — звуковых (см. Стиховедение(см. СТИХОВЕДЕНИЕ)), языковых (см. Стилистика(см. СТИЛИСТИКА)), образных (т. н. топика). Частная поэтика изучает взаимодействие этих средств (см. Композиция(см. КОМПОЗИЦИЯ)) при создании «образа мира» и «образа автора» в отдельных произведениях или группе произведений (творчество писателя, литературное направление, эпоха и пр.). Историческая поэтика изучает эволюцию отдельных приемов и их систем, складывающихся в жанры и жанровые разновидности. В эпоху замкнутых традиционалистических культур поэтика развивалась как нормативная система «правил», с 19 в. — как объективная описательная наука. В широком смысле поэтика совпадает с теорией литературы в целом, в узком — с исследованием языка художественного произведения. Термином поэтика» обозначают также систему художественных средств, характерных для поэта, направления, нации, эпохи (напр., поэтика русского реализма»).