«ражий»

1. ра́жий;
2. ра́жая;
3. ра́жее;
4. ра́жие;
5. ра́жего;
6. ра́жей;
7. ра́жего;
8. ра́жих;
9. ра́жему;
10. ра́жей;
11. ра́жему;
12. ра́жим;
13. ра́жий;
14. ра́жую;
15. ра́жее;
16. ра́жие;
17. ра́жего;
18. ра́жую;
19. ра́жее;
20. ра́жих;
21. ра́жим;
22. ра́жей;
23. ра́жею;
24. ра́жим;
25. ра́жими;
26. ра́жем;
27. ра́жей;
28. ра́жем;
29. ра́жих;
30. ра́ж;
31. ра́жа;
32. ра́же;
33. ра́жи;
34. ра́жее;
35. пора́жее;
36. ра́жей;
37. пора́жей.

вологод., олон., яросл., твер., пенз., тамб.; вост. ражой, ражовый, дюжий, матерый, дородный; крепкий, плотный, здоровый, сильный; хороший, годный; видный, красивый. Судя по ·знач. слов родный (матерый) и дородный, ражий одного корня с ними, от рожать. Ражий парень, детина. Мужик ражий, ражая бабенка. Мужик ражий, да язык-то вражий. Детина раж, да к делу не пригож. Уж ражее место времени тому, костр. давненько, много времени прошло. Раженькое дерево, полотно, ружьецо. Погода ражая стоит. Брага-та ража, разбирает раже. Раже так! ладно, хорошо, идет, годится. Дрянно раже, твер. очень красиво. Ражонный архан. весьма большой, здоровенный. Ражево вологод. раже и ражо, много, обильно;

| ладно, гоже, изрядно, довольно хорошо. Ражесть жен. ражество, ражство ср. качество, состояние ·по·прилаг.; также храбрость, доблесть с телесною силою. Таня, ражесть моя! песня красота и одобренье. Ражун пск., твер. взрослый и здоровый парень.

-ая, -ее. прост.

Здоровый, крупный, крепкого сложения.

Парень был Ванюха ражий, Рослый человек. Н. Некрасов, Извозчик.

[Генерал Неверовский] был ражий мужчина, с решительным, грубо-красивым лицом. Голубов, Багратион.

РА́ЖИЙ, ражая, ражее (прост.). Крепкий, здоровый. «Парень был Ванюха ражий, рослый человек.» Некрасов.

прил. местн.

Сильный, здоровый, дородный.

ра́жий ражо́й "коренастый, сильный, крепкий, дородный", вологодск., олонецк., яросл., тверск., пенз., тамб., вост.-русск. Как и доро́дный, происходит от род; см. Маценауэр, LF 16, 174 и сл.; Преобр. II, 174. Сюда же ра́же, ражо́ "много, обильно", ра́жево – то же, вологодск., тверск., владим., ражо́вой "красивый, бодрый, крепкий", арханг. (Подв.).
•
• [Слово ра́жий не имеет ничего общего с род, рожать и объясняется как прилаг. с суф. -jь от слав. rаzъ, русск. раз; см. Трубачев, Езиков.-етногр. изследв. Романски, София, 1960, стр. 141 и сл. – Т.]

РА́ЖИЙ -ая, -ее. Нар.-разг. Здоровый, крупный, крепкого телосложения. * Парень был Ванюха ражий, Рослый человек (Некрасов).

КЛЕВРЕТ

А. А. Потебня с предельной четкостью выразил мысль о спаянности слова и формы слова со всей системой языка: «Ответить на вопрос о значении данной формы или ее отсутствия для мысли было бы возможно лишь тогда, когда бы можно связать эту форму с остальными формами данного строя языка, связать таким образом, чтобы по одной форме можно было заключить о свойстве если не всех, то многих остальных. До сих пор языкознание большею частию принуждено вращаться в кругу элементарных наблюдений над разрозненными явлениями языка и дает нам право лишь надеяться, что дальнейшие комбинации этих явлений от него не уйдут. Покамест возможны лишь шаткие заключения о роли данного явления в общем механизме словесной мысли известного периода, так как мы умеем читать лишь самые грубые указания на родство явлений» (Потебня, Из зап. по русск. грамм., 1888, с. 54). Особенно сложны и противоречивы факты экспрессивных соотношений и изменений слов. Так, исторические изменения в системе стилей и жанров русского литературного языка непосредственно отражались на экспрессивно-стилистических функциях славянорусизмов. Происходили резкие колебания их стилистических оттенков, менялась их экспрессивная окраска. Все это сказывалось и на логическом содержании слова.

В качестве примера можно указать на церковно-книжное слово клеврет, которое современному языковому сознанию представляется несколько устарелым. Оно теперь обозначает `сторонник, приспешник, приверженец (в каком-нибудь дурном деле)', имеет ярко отрицательную экспрессивную тональность, выражая чувства презрения и даже негодования, ненависти. Между тем этому слову до 30—40-х годов XIX в. были чужды эмоционально-экспрессивные оттенки. По своему происхождению клеврет — старославянизм в составе русского литературного языка. Этимологически же оно восходит к лат. collibertus (народное collivertus) `отпущенный вместе с кем-нибудь на волю'. В старославянском языке слово клеврѣтъ имело значение `товарищ, сослуживец' (`сослужебник' — по определению А. X. Востокова), греч. っ σύνδουλος , σύντροφος (Востоков, Сл. ц.-сл. яз., 1, с. 171).

В рукописном «Лексиконе вокабулам новым» Петровского времени зафиксировано: колле́га — товарыщь, клевре́т (Смирнов, Зап. влияние, с. 145).

В древнерусском языке слово клеврет употреблялось в значении `товарищ, дружинник, участник в каком-нибудь деле, приверженец' без всякого пейоративного, осуждающего оттенка. Даже в толковых словарях XVIII в. оно рассматривалось еще как высокий книжный синоним бытового слова товарищ (см., напр., Сухомлинов, вып. 8, с. 12). В словаре 1867—1868 гг. клеврет толкуется так: `участник в каком-либо звании или деле; товарищ' (2, с. 366—367).

Ср. у А. Пушкина в «Борисе Годунове»:

Не время, князь. Ты медлишь — и меж тем

Приверженность твоих клевретов стынет...

У Е. Кострова в переводе «Илиады»:

Не могши различать, кто был клеврет, кто враг.

У К. Батюшкова в пародии «Певец в Беседе любителей русского слова»:

...Твой сын, наперсник и клеврет —

Шихматов безглагольный,

Как ты, славян краса и цвет,

Как ты, собой довольный!

У В. Жуковского в «Ивиковых журавлях» (1813 г.):

...Перед седалище судей

Он привлечен с своим клевретом...

Но в 30—40-х годах в разговорной речи клеврет по созвучию ассоциируется со словом клевета. Ср. в письме актера А. П. Лоди К. П. Брюллову (от 25 января 1849 г.): «Что́ни говори завистники счастья и клевреты человечества, а ведь мы с тобой и всей нашей братией давно провели нашу молодость. Весело лилась и запивалась, запивалась и запевалась жизнь артистическая, чорт возьми!» (см. Архив Брюлловых в приложении к «Русской старине», 1900, т. 104, октябрь, с. 177).

Вместе с тем в книжной речи слово клеврет к 30—40-м годам XIX в. становится все менее употребительным. Однако в середине XIX в., в 60-х годах, оно возрождается с новым значением `приверженец, приспешник монархической партии' (сл. Грота — Шахматова, т. 4, вып. 4, с. 972—973). Приведем несколько примеров. У И. С. Тургенева в романе «Новь» (в разговоре Нежданова с Калломейцевым): «Но вдруг, услышав в двадцатый раз произнесенное имя Ladislas'a, Нежданов вспыхнул весь и, ударив ладонью по столу, воскликнул:

— Вот нашли авторитет! Как будто мы не знаем, что́такое этот Ladislas! Он — прирожденный клеврет и больше ничего!

— А... а... а... а во... вот как... вот ку... куда! — простонал Калломейцев, заикаясь от бешенства... — Вы вот как позволяете себе отзываться о человеке, которого уважают такие особы, как граф Блазенкрампф и князь Коврижкин!». В том же романе в речи Сипягина: «под кровом Сипягиных, нет ни якобинцев, ни клевретов, а есть только добросовестные люди...».

Ср. у Ф. М. Решетникова в повести «Между людьми» («Записки канцеляриста»): «Вышла из ворот барского дома ватага аристократов и аристократок; дядя отходит прочь от окна и ворчит громко: не поклонюсь и шапки никогда не сниму, хоть вы и губернаторские клевреты. (Это слово он где-то вычитал и ему оно очень понравилось. Это слово, по его понятию, было нехорошее, хуже всех ругательных слов.) И начинает он рассказывать целые истории об этих ”клевретах“».

В современных толковых словарях русского языка (например, у С. И. Ожегова) клеврет обычно определяется как «приспешник, приверженец». В семнадцатитомном словаре слово клеврет толкуется так: «Приверженец, приспешник кого-либо, готовый на любое дело для угождения своему покровителю (обычно в речи с торжественно-риторическим оттенком)» (БАС, 5, с. 1007).

Роль экспрессивных оттенков в истории значений слов настолько велика, что без учета и воспроизведения экспрессивных колебаний словоупотребления нельзя получить полной семантической картины, изображающей судьбу слова. В ярко окрашенных экспрессивных словах даже изменения в фонетическом облике, напоминающие народную этимологию, нередко вызываются не потребностями образности, не стремлением к оживлению внутренней формы, а чисто эмоциональными факторами. Например, вместо скапутиться (от капут) в просторечии употребляется и шуточное скапуститься (см. Ушаков, 4, с. 205). Ср. у Д. Н. Мамина-Сибиряка в романе «Хлеб» в речи сторожа Вахрушки: «Микей-то Зотыч того, разнемогся, в лежку лежит. Того гляди, скапутится».

В холмогорском говоре «скапуститься — оплошать, струсить, проявить малодушие» (Грандилевский, с. 268). Ср. скопытиться в повести Тургенева «Бригадир» (1867): «Так вот он, бригадир-то, с тех мест и скопытился... » (в речи дворового; гл. 8).

В экспрессивных образованиях происходят сложные и противоречивые сдвиги в структуре и оформлении морфематического соотношения элементов слова. Вот иллюстрация.

У Н. Г. Помяловского в отрывках из незаконченного романа «Брат и сестра» встречаем образование чинопёр. Речь идет об отставном титулярном советнике, который «три раза срывал по триста рублей серебром за то, что били его морду, а морду его, ей-богу, и даром можно бить. Эта шельма, уволенная по прошению, обыкновенно подбирал человек шесть забулдыг, в их присутствии раздражал какого-нибудь незнакомого господина, тот бил его по морде, начиналось дело, и титулярный получал следуемый по закону гонорарий. Наконец гражданская палата обратила внимание на то обстоятельство, что титулярного что-то часто очень бьют, и запретила ему впредь подавать просьбы. Чем промышлять? последний товар — физиономия — упала в цене; дошло до того, что бить стало можно эту физиономию, плевать в нее, как в плевальницу, тыкать пальцами, топтать ногами. Тогда он прибегнул к другому средству.

Подходит к нему какой-нибудь промыслитель — чинопёр.

— Дело, — говорит он.

Потом, глядя серьезно на чинопёра, спрашивал: ”Сколько?“

— Пятьдесят.

— Сто.

— Не дадут.

— Дадут. За это и больше дадут.

— Ну, шестьдесят.

— Девяносто.

— Семьдесят.

— Семьдесят пять.

— Идет.

— На стол.

Чинопёр кладет на стол 75 руб.

— По какому делу?

— Присягу в убийстве.

— Хорошо, — говорит титулярный и, расcпросив подробности дела, дает присягу.

Наконец ему запретили и присягу держать».

Со словом чинопёр можно сравнить чинодрал. Ведь в слове щелкопёр вторая часть -пёр соотносится с именной основой пер-о (ср. щелкать пером).

Опубликовано в сборнике «Советское славяноведение» (М., 1968, № 4) в серии статей под общим названием «Об экспрессивных изменениях значений и форм слов». За этой статьей следуют еще три: «Рубаха-парень, человек-рубаха», «На ять», «Солдафон».

Сохранилась рукопись— 11 пронумерованных листков разного формата. Первоначальный набросок статьи «Клеврет» относится, по-видимому, к 40-ым годам, о чем говорит истлевшая бумага и выцветшие чернила некоторых страниц. Затем, судя по бумаге, в разное время рукописный текст дополнялся новыми суждениями и иллюстративным материалом. При подготовке к печати В. В. Виноградов окончательно выправил всю статью и заключил ее несколькими дополнительными абзацами (начиная со слов: «В экспрессивных образованиях происходят сложные и противоречивые сдвиги в структуре и оформлении...»).

Печатается по оттиску, выверенному по рукописи. К слову клеврет В. В. Виноградов обращался также в связи с вопросом о южнославянском происхождении таких слов как гряду (грядущий), ковчег, ланита, пустити в значении `послать' и нек-рых др. (Основные проблемы изучения, образования и развития древнерусского литературного языка // Виноградов. Избр. тр.: История русск. лит. яз., с. 91). — Е. X.

РАЖИЙ. Слово ражий, несомненно, проникло в литературный язык из просторечия, вероятнее всего, из южновеликорусских диалектов. Это произошло не ранее 40—50-х г. XIX в. О. Н. Трубачев в своих «Славянских этимологиях», связывая ражий с существ. раз — `удар' в противовес Преображенскому и Фасмеру, толковавшим ражий как форму от основы род (ср. близкое по значению русск. дородный `рослый, крупный'), писал: «Русск. ражий. Сюда относятся следующие формы, являющиеся почти исключительно достоянием диалектов: вологодск., олонецк., ярославск., тверск., пензенск., тамб. ра́ жий, также в восточных диалектах — ражо́ й, ражо́ вый `дюжий, матерый, дородный; крепкий, плотный, здоровый, сильный; хороший, годный; видный, красивый'; ражо́ нный, архаич. `весьма большой, здоровенный'; ра́ жево, ра́ же, ражо́ `много, обильно' (см. сл. Даля)» (Езиковедско-етнографски изследвания в памет на академик Стоян Романски. София, 1960, с. 141—142).

Заметка публикуется впервые по рукописи, сохранившейся в архиве на 1 листке. — Е. К.