«Касть»

жен., ·сокр. из капость, пакость, мерзость, гадость, скверна; паскуда, нечистое, поганое, сор, дрянь, сметье, смотки;

| твер. мышь, крыса, гад;

| архан. грязь, распутица:

| южн. негодные остатки на бойнях;

| твер., пск. порча, прокуда, вред, убыток. Если касть и одного корня с кость (напр. кащей и кощей, кастеря и костеря, в заговорах: все кости и пакости), то в производных, эти две ветви должны различаться. Кастный пск., твер. кастной вост. кастливый пск., твер. пакостный, гадкий, мерзкий, скверный, поганый, нечистый. Кастный гад, мышь. Кастить, грязнить, гадить, пакостить; марать, сорить; бранить, ругать кого, сквернословить.

| Испражняться, особ. о больном или о ребенке. Кастеня ср. кастенок муж., новг., пск. бранное мерзкий ребенок, пакостник, нечистый, который не просится.

"подлость, низость", ка́стный "подлый", диал. касть "нечистоты, вонь", арханг. (Подв.). Вероятно, к кости́ть, кощу́н, па́кость, по мнению Грота; см. Преобр. (I, 367).

СЕБЕ НА УМЕ. В русских идиомах явственно обнаруживается аналитический процесс формирования грамматической категории, совмещающей в себе синтаксические функции наречия, имени прилагательного и категории состояния. Соответствующие идиомы играют роли наречия, имени прилагательного или категории состояния в зависимости от синтаксического употребления, от общего грамматического контекста высказывания. Сами по себе они аморфны, обозначая качество, которое может перейти в качественное состояние, или выражая состояние, которое может стать качественной характеристикой. Например, себе на уме: человек себе на уме; он себе на уме.

«Минуту оба смотрели друг на друга — Коврин с изумлением, а монах ласково и, как и тогда, немножко лукаво, с выражением себе на уме» (Чехов. Черный монах). «Действуя себе на уме, он сначала ни к кому не ходил, и его трудно было зазвать в гости» (Прыжов, с. 30). И. И. Давыдов в письме к А. А. Прокоповичу-Антонскому (от 9 января 1819) заметил о профессоре немецкой литературы фон Гауеншильде: «Это один из ученейших в лицее, тихий, но sibi in mente немец» (Русск. Архив, 1889, № 12, с. 546).

Понятно, что некоторые выражения могут одновременно по дводиться под несколько грамматических категорий, например, под категорию состояния, наречие и имя прилагательное. Выражения, которые способны выполнять функции обособленных прилагательных, не развивают значения времени. Они лишь тяготеют к категории состояния, но не сливаются с нею. Есть некоторая аналогия между ними и членными прилагательными в полупредикативном употреблении. Например, себе на уме: он себе на уме; он — малый себе на уме; это был человек себе на уме; с выражением лица себе на уме.

Ср. у Островского в «Доходном месте» (в речи чиновника): «Только он копию-то не отдал, себе на уме, а только показал». Выражения этого рода легко субстантивируются. Например, у Герцена в «Письмах из Франции и Италии»: «Если б хотели хорошенько всматриваться в события, скорее могли бы обвинить Русь петровскую в нашем себе на уме, которое готово обриться, переодеться, но выдержать себя и в этой перемене».

Ср. навеселе: «Навеселе он всегда был очень беспокоен, кричал, придирался к городовым и извозчикам, пел, неистово хохотал» (Чехов. Три года).

Заметка ранее не публиковалась. Печатается по рукописи (4 листка разного формата) с внесением некоторых необходимых поправок.

Выражение себе на уме упоминается также В. В. Виноградовым в статье «Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисциплины» (1946): «Семантическое единство фразеологического сращения часто поддерживается синтаксической нерасчлененностью или немотивированностью словосочетания, отсутствием живой синтаксической связи между его морфологическими компонентами. Например: так себе; куда ни шло; была не была; трусу праздновать; диву даться; чем свет; как пить дать; себе на уме (ср. у Чехова в ”Скучной истории“: ”Умышленность, осторожность, себе на уме, но нет ни свободы, ни мужества писать, как хочется, а, стало быть, нет и творчества“) и др. под.» (Виноградов. Избр. тр.: Лексикология и лексикография, с. 126). — И. У.

См. шершавый

См. пакость