«Карнавал»

(ит. Carnevale, от лат. carno — мясо, vale — здравствуй) — в католических странах первоначально время от дня Богоявления до чистой среды (на первой неделе вел. поста). В разных местностях карнавальное время имеет различную продолжительность: в Венеции начинается с дня св. Стефана (26 дек.), в Риме продолжается только 11 дней, предшествующих Чистой среде, в Милане — до воскресенья инвокавита (см.), на Рейне обнимает только 8 дней. Карнавальная пора повсеместно сопровождается различного рода забавами, играми, переряживаньем, особенно в Италии, где К. — чисто народный праздник. Одна из любимых забав римского К. — перестрелка так наз. confetti (гипсовые или меловые шарики). В Португалии бросают друг в друга бобами и горохом; неосторожных обсыпают мукою, обливают водою. В Лиме (Перу) главное удовольствие карнавального времени — обливать прохожих водою, притом не всегда чистою. В Риме во время К. устраиваются также лошадиные скачки (corso). Заключительный акт римского К. — праздник огней (moccoli). С наступлением сумерек появляются огни на окнах, подмостках, экипажах; в руках у каждого из толпы — зажженная восковая свечка; эти свечи беспрестанно друг у друга тушатся и вновь зажигаются. В южном, итальянском Тироле торжественно сжигается олицетворение масленицы — вязанка соломы, перемешанная с дровами; две враждебные рати, одна — в пестрых арлекинских одеждах, с погремушками, другая — в белых рубахах, с горбами, борются вокруг костра на главной сельской площади, где варятся традиционные масленичные лепешки (см. Schneller, "Märchen und Sagen aus Wälschtirol", 1867, стр. 232-235). В средние века карнавальное время с особенною пышностью справлялось в Венеции; в эпоху ее упадка (XVIII в.) блеск К. передвигается в Рим. По тому же типу, но в более скромных размерах праздновался К. и в других городах Италии, а также в Испании, Франции, Германии. Во Франции во время К. совершается торжественная процессия Boeuf gras: по улицам водят жирного быка с золочеными рогами и украшениями из лент. У французских и отчасти у швейцарских католиков три последние дня К. носят название jours gras. Нечто подобное К. встречается в Германии под именем Fasching уже в средние века. Интермедии и интерлюдии (Fastnachtsspiele) сопровождают К. с XIII до XVII в. (интермедии Ганса Фольца, Ганса Розенплита, Ганса Сакса). В конце XVIII в. и начале XIX в. празднование К. распространяется во многих французских, а также в немецких прирейнских и южных городах: Кельн, Кобленц, Мюнхен, Нюрнберг. Значение К. в Германии ослабевает, но все же и до сих пор К. — народный праздник в Майнце и особенно в Кельне. Западноевропейский К., как и наша масленица (см.) — остатки тех языческих празднеств, которые знаменовали переход от зимы к весне, от старого года к новому. Отличительные черты древнеримских весенних празднеств — очищение водою, зажигание огня на алтаре Весты, ряженье, процессии, неистовая беготня по улицам, конские скачки — имеют много общего с зап.-европейским К. Вс. Миллер ("Русская масляница и западно-европейский карнавал". М. 1884) считает его наследием древнего Рима, отразившимся и на продолжительности карнавальных празднеств. Церкви, возмущавшейся остатками вакханалий и сатурналий, удалось, наконец, ограничить народный разгул немногими днями перед началом вел. поста. Иной взгляд на продолжительность и многие характеристические черты карнавалных празднеств высказан автором рецензии на книгу Вс. Миллера ("Журн. Мин. нар. пр.", 1884, № 12). Он полагает, что зима и начало весны — время после уборки плодов, время употребления добытого за лето и осень, время надежд на предстоящие сборы, почему праздничное веселье и приходится на эту пору года. Он видит также связь между зап.-европейским К. и древнегреческими дионисиями, устраивавшимися в честь Вакха (см.), о которых Вс. Миллер не упоминает См. еще Fahne, "Der К." (Кельн, 1853); v. Reinsberg-Düringsfeld, "Das festliche Jahr" (Лпц. 1863).

Ум.

(франц. carnaval, итал. carnevale, вероятно, от лат. carrus navalis — потешная колесница, корабль праздничных процессий)

вид массового народного гулянья с уличными шествиями, театрализованными играми. Происходит главным образом под открытым небом. Истоки лежат в языческих обрядах, связанных со сменой времён года, в весенних с.-х. и ярмарочных праздниках. Название утвердилось в Италии в конце 13 в. С К. связан наиболее популярный народный итальянский театр 16 в. — комедия масок (Комедия дель арте). В России К. носили своеобразную национальную форму празднования проводов зимы (масленицы). В 18 в. К. особенно популярен был в Италии (Венеция, Рим), Германии, Франции (Ницца), ныне в Латинской Америке, Испании. В СССР К. устраиваются в дни молодёжных, студенческих, физкультурных и др. празднеств.

1. карнава́л;
2. карнава́лы;
3. карнава́ла;
4. карнава́лов;
5. карнава́лу;
6. карнава́лам;
7. карнава́л;
8. карнава́лы;
9. карнава́лом;
10. карнава́лами;
11. карнава́ле;
12. карнава́лах.

муж. католическая масленница; масленные увеселения, ряженье, окрученье. Карнавальный, к карнавалу относящийся. Карнавальщик муж. -щица жен. карнавальные гуляки.

КАРНАВА́Л, -а, муж. Народное празднество с шествиями, уличным маскарадом [первонач. весенние праздники в Италии].

| прил. карнавальный, -ая, -ое. Карнавальное шествие.

-а, м.

1.

Весенний праздник в Италии, позднее во Франции, Испании, Германии, Латинской Америке, сопровождающийся уличными шествиями, маскарадом (соответствующий русской масленице).

Здесь [в Ницце] карнавал. По улицам толпами ходят маски и рожи, на громадных колесницах оркестры музыки. Чехов, Письмо Е. Я. Чеховой, 3 февр. 1898.

2.

Народное гулянье-маскарад с танцами, играми и т. п.

Карнавал на льду.

□

Я пришел на карнавал. Дайте мне такую маску, Чтоб никто не узнавал! Михалков, Дядя Степа.

[итал. carnevale]

католическая масленица

Ср. Вокруг меня кипел шумливый карнавал,

Все унося в поток безумного веселья...

Надсон. Отрывок (из письма к М.В. Надсон). 1885.

Ср. Марлинский. Письмо в Доктору Эрману (о масленице у якутов).

Ср. Carnevale (итал.); carne, мясо — vale, в употреблении — мясоед.

КАРНАВА́Л, карнавала, муж. (итал. carnevale).

1. В романских странах Западной Европы - весенний народный праздник, сопровождающийся маскировкой и мимическими играми (соответствующий русской масленице). Римский карнавал.

2. Праздничная революционно-политическая демонстрация с аллегорическими изображениями лозунгов (неол.). Первомайский карнавал.

м.

1.

Весеннее народное празднество в Италии, позднее во Франции, Испании, Латинской Америке и некоторых других странах с уличными шествиями, маскарадом, театрализованными играми и т.п.

2.

Костюмированное народное гулянье, празднество с танцами, играми и т.п.

КАРНАВАЛ (франц. carnaval) - вид народного гулянья с уличными шествиями, театрализованными играми.

(фр.), вид массового народного гулянья с уличными шествиями, песнями и танцами. В эпоху Возрождения К. являлся олицетворением чувственного начала в жизни городских низов. Сильной эротической направленностью отличается совр. К. в странах Латинской Америки и на Кубе.

карнава́л Из франц. саrnаvаl от ит. саrnеvаlе: саrnе "мясо" и vale "прощай".

муж. carnivalкарнава|л - м. carnival;
~льный carnival.

карнавал м Karneval ( - v a l ] m 1a, pl тж. -s; Maskenball m 1a* (бал-маскарад)

карнавалKarneval

м

Karneval m (pl тж. -s); Maskenball m (умл.)(бал-маскарад)

м.

carnaval m

м.

carnaval m

игра́ть в карнава́л — carnavalear vi (Ц. Ам.)

м.

carnevale

КАРНАВАЛ

культурный и массовый поведенческий феномен, фундированный соответствующим ‘типом образности’ (М.М.Бахтин). Выступал значимым компонентом средневековой и ренессансной народной культуры. Используется в современной философии культуры. Многомерный анализ К. в культурологическом контексте был впервые осуществлен в книге М.М.Бахтина ‘Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ‘Ренессанса’ (первый вариант рукописи был завершен в 1940; первое издание — Москва, 1965; переведена на многие языки). Отказавшись от традиционалистских описаний социального фона эпохи Возрождения и от рассмотрения передовых взглядов Рабле-гуманиста, Бахтин сосредоточился на исследовании античных и особенно средневековых истоков романа Рабле ‘Гаргантюа и Пантагрюэль’. Бахтину удалось понять и разгадать (в контексте реконструкции, по мысли академика АН СССР М.П.Алексеева, ‘народно-фольклорной традиции средневековья’) ряд особенностей изучаемого произведения, давно казавшихся исследователям очень странными. Присущее ‘Гаргантюа и Пантагрюэлю’ парадоксальное сочетание многочисленных ‘ученых’ образов и простонародной (а часто и непристойной) комики Бахтин объяснил значимым воздействием на Рабле площадной смеховой культуры средневековья, возникшей в гораздо более ранний период, но достигшей своего полного расцвета к 16 в. По мнению Бахтина, не только Рабле, но и Дж.Бокаччо, У.Шекспир, М.Сервантес оказались подвластны обаянию жизнеутверждающей и светлой атмосферы, свойственной К. и другим народным праздникам того времени. Карнавальная культура обладала хорошо разработанной системой обрядово-зрелищных и жанровых форм, а также весьма глубокой жизненной философией, основными чертами которой Бахтин считал универсальность, амбивалентность (т.е. — в данном случае — восприятие бытия в постоянном изменении, вечном движении от смерти к рождению, от старого к новому, от отрицания к утверждению), неофициальность, утопизм, бесстрашие. В ряду обрядово-зрелищных форм народной средневековой культуры Бахтин называл празднества карнавального типа и сопровождающие их (а также и обычные гражданские церемониалы и обряды) смеховые действа: ‘праздник дураков’, ‘праздник осла’, ‘храмовые праздники’ и т.д. Народная культура воплощалась также в различных словесных смеховых произведениях на латинском и на народных языках. Эти произведения как устные, так и письменные, пародировали и осмеивали буквально все стороны средневековой жизни, включая церковные ритуалы и религиозное вероучение (‘Вечерня Киприана’, многочисленные пародийные проповеди, литургии, молитвы, псалмы и т.д.). Веселая вольница карнавального празднества порождала разнообразные формы и жанры неофициальной, а чаще всего и непристойной фамильярно-площадной речи, в значительной мере состоящей из ругательств, клятв и божбы. На карнавальной площади всегда настойчиво звучали возгласы балаганных зазывал, которые — вместе с другими ‘жанрами’ уличной рекламы (‘крики Парижа’, крики продавцов чудодейственных средств и ярмарочных врачей) — обыгрывались и пародировались, становясь при этом важным элементом народной смеховой культуры. По мысли Бахтина, Рабле объединил в романе ‘Гаргантюа и Пантагрюэль’ все эти формы, жанры и мотивы, сохранив их для потомков и создав тем самым своего рода ‘энциклопедию’ средневекового смеха. Причем, с точки зрения Бахтина, опора на смеховую народную культуру не только не противоречила гуманистическим идеалам Рабле, но, напротив, гармонично сочеталась с ними и даже помогала их пропаганде, поскольку ‘карнавальное мироощущение является глубинной основой ренессансной литературы’. Как отмечает Бахтин в книге ‘Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ‘Ренессанса’, ‘как бы ни были распылены, разъединены и обособлены единичные ‘частные’ тела и вещи — реализм Ренессанса не обрезывает той пуповины, которая соединяет их с порождающим телом земли и народа’. Например, ‘реабилитация плоти’, характерная для гуманизма, соотносима и сродственна с ‘гротескной концепцией тела’, с преобладанием ‘материально-телесного начала жизни’, присущим народной культуре. Смеховая народная культура, будучи древней, архаичной по своим истокам, тем не менее предвосхитила некоторые фундаментальные философские концепты, которые специфичны для Нового времени. Согласно оценке Л.Е.Пинского, ‘в эпоху Ренессанса нерушимую иерархическую вертикаль средневекового официального представления о космосе (‘Великую Цепь Бытия’) сменила историческая горизонталь: движение во времени. В гротескной концепции тела, переживающего становление в народно-праздничных играх, предметом которых был веселый ход времени, рождалось новое историческое чувство жизни и представление о прогрессе человечества’. Ср. в тексте книги Бахтина: ‘И вот гротескные образы с их существенным отношением к временной смене и с их амбивалентностью становятся основным средством художественно-идеологического выражения того могучего чувства истории и исторической смены, которое с исключительной силою пробудилось в эпоху Возрождения’. Именно поэтому понять Рабле и вообще ренессансную литературу невозможно без учета их связи с народной смеховой культурой. Средневековый смех интерпретируется в книге Бахтина как имеющий ‘универсальный и миросозерцательный характер, как особая и притом положительная точка зрения на мир, как особый аспект мира в целом и любого его явления’. К. (этому термину Бахтин придавал расширенное значение, понимая под ним ‘не только формы карнавала в узком и точном смысле, но и всю богатую и разнообразную народно-праздничную жизнь средних веков и Возрождения’) противопоставил серьезной, высокой культуре средневековья ‘совершенно иной, подчеркнуто неофициальный, внецерковный и внегосударственный аспект мира, человека и человеческих отношений’. К. не просто разыгрывали, это была ‘как бы реальная... форма самой жизни’, которой люди средневековья жили во время праздников, — причем ‘другая свободная (вольная)’, ‘идеальная’ форма. Если официальные праздники утверждали стабильность, неизменность и вечность существующего миропорядка, освящали торжество уже победившей, господствующей, непререкаемой ‘правды’, то К. ‘был как бы временной приостановкой действия всей официальной системы со всеми ее запретами и иерархическими барьерами’: в это время жизнь на короткий срок выходила из своей обычной колеи и вступала ‘в сферу утопической свободы’. Эта свобода была легализована: и государство, и церковь терпели ее, даже каждый официальный праздник имел свою вторую, народно-карнавальную, площадную сторону. Праздничная толпа воспринимала жизнь сквозь призму ‘веселой относительности’, во время К. люди переодевались (обновляли свои одежды и свои социальные образы), избирали, а затем развенчивали и избивали (в символическом плане ‘умерщвляли’) шутовских королей и пап, высмеивали, снижали, пародировали все, чему поклонялись в обычные дни, предавались различным физиологическим излишествам, пренебрегая нормами приличий: ‘Тема рождения нового обновления, органически сочеталась с темой смерти старого в веселом и снижающем плане, с образами шутовского карнавального развенчания’. В гротескной образности К. всячески подчеркивался момент временной смены (времена года, солнечные и лунные фазы, смерть и обновление растительности, смена земледельческих циклов): ‘этот момент приобретал значение более широкое и более глубокое: в него вкладывались народные чаяния лучшего будущего, более справедливого социально-экономического устройства, новой правды’. Обилие пиршественных образов, гиперболическая телесность, символика плодородия, могучей производительной силы и т.д. акцентировали бессмертие народа: ‘В целом мира и народа нет места для страха; страх может проникнуть лишь в часть, отделившуюся от целого, лишь в отмирающее звено, взятое в отрыве от рождающегося. Целое народа и мира торжествующе весело и бесстрашно’. С эстетической точки зрения, карнавальная культура представляет собой особую концепцию бытия и особый тип образности, в основе которых, по мнению Бахтина, ‘лежит особое представление о телесном целом и о границах этого целого’. Это представление Бахтин определяет как гротескную концепцию тела, для которой характерно то, что с точки зрения ‘классической’ эстетики (‘эстетики готового, завершенного бытия’) кажется чудовищным и безобразным. Если классические образы индивидуализированы, отделены друг от друга, как бы очищены ‘от всех шлаков рождения и развития’, то гротескные образы, напротив, показывают жизнь ‘в ее амбивалентном, внутренне противоречивом процессе’, концентрируются вокруг моментов, обозначающих связь между различными телами, динамику, временную смену (совокупление, беременность, родовой акт, акт телесного роста, старость, распадение тела и т.д.). ‘В отличие от канонов нового времени гротескное тело не отграничено от остального мира, не замкнуто, не завершено, не готово, перерастает себя самого, выходит за свои пределы. Акценты лежат на тех частях тела, где оно либо открыто для внешнего мира, то есть где мир входит в тело или выпирает из него, либо оно само выпирает в мир, то есть на отверстиях, на выпуклостях, на всяких ответвлениях и отростках: разинутый рот, детородный орган, груди, фалл, толстый живот, нос’ (Бахтин). Этот тин образности, характерный для народной смеховой культуры, обусловлен верой народа в свое бессмертие: ‘... в гротескном теле смерть ничего существенно не кончает, ибо смерть не касается родового тела, его она, напротив, обновляет в новых поколениях’. Концепция К., выдвинутая в книге Бахтина о Рабле, вызвала при своем появлении и публикации бурные споры, да и до сих пор далеко не является общепризнанной. Однако она сыграла большую роль в развитии и стимулировании культурологических исследований, в расширении горизонтов научной мысли. В настоящее время истолкование концепции К. продолжается, и возможно как появление ее оригинальных истолкований, так и ее плодотворное использование для изучения различных мировых культур. Многомерные исследования карнавальной культуры, осуществленные Бахтиным, способствовали, в частности, легитимации такого феномена культуры, как ‘раблезианство’. Раблезианство трактовалось, как связанное не столько непосредственно с творчеством Ф.Рабле, сколько с традицией его философской интерпретации, в рамках которой культурное пространство выстраивается в контексте семиотически артикулированной телесности, понятой в качестве семантически значимого феномена (текста), прочтение которого порождает эффект гротеска, что и придает культурному пространству статус карнавального (см.ТЕЛО,ТЕЛЕСНОСТЬ,ТЕКСТ,БАХТИН М.М.).

КАРНАВА́Л -а; м. [итал. carnevale]

1. В Италии, позднее во Франции, Испании, Германии, Латинской Америке: весенний праздник, сопровождающийся уличными шествиями, маскарадом (соответствующий русской масленице). Весёлый к. Участвовать в карнавале.

2. Народное гулянье-маскарад с танцами, играми и т.п. К. на льду. Бал-карнавал.

◁ Карнава́льный, -ая, -ое. К-ое шествие. К-ые костюмы.

* * *

(франц. carnaval), масленичное гулянье с уличными шествиями, театрализованными играми у народов Европы и Латинской Америки.

* * *

КАРНАВА́Л (франц. carnaval), вид народного гулянья с уличными шествиями, театрализованными играми.

Карнавал

см. Пир