«Цензура»

Iтак называется: 1) надзор за печатью с целью предупреждения распространения вредных с господствующей в данное время в правительственных сферах точки зрения произведений печати, и 2) то учреждение, которому специально поручен таковой надзор. Стеснения свободы печати не ограничиваются мерами цензурного свойства (см; Свобода мысли), но эти последние со времени возникновения книгопечатания имеют наибольшее значение. Раньше цензуры как особого учреждения не существовало. Изобретение Ц. в ее современном виде, т. е. Ц. предварительной (censura praevia), принадлежит Папе Сиксту IV, повелевшему в 1471 г., чтобы ни одна книга отныне не печаталась без предварительного рассмотрения и одобрения духовных лиц. Повеление это осталось в значительной степени мертвой буквой за отсутствием правильно организованных цензурных учреждений. Впервые такое учреждение создано было в 1486 г. архиепископом Майнцским в подчиненной ему области. В 1492 г. Папа Александр VI организовал правильный надзор за книгопечатанием в Церковной области, а вслед за тем и в Кельнском, Трирском и др. архиепископствах. Примеру Папы последовали светские правители, прежде других — император Карл V. В духовных владениях Ц. была поручена епископам и состоявшим при них чиновникам, в светских владениях — полицейским и иным властям. Книга до выхода в свет должна была просматриваться Ц., одобрение которой печаталось на первом или последнем листе книги. В течение XVI в. Ц. была введена во всех государствах Западной Европы, не исключая и Англии, где она находилась в руках сперва звездной палаты, потом, с 1642 г., парламента, который ежегодно назначал специального цензора для всех произведений печати. Но в Англии раньше других стран появилась идея свободы слова (см.) и раньше всего эта идея была осуществлена. В 1694 г. парламент отказался назначить цензора, и таким образом Ц. в Англии исчезла, что не мешало, однако, правительству преследовать печать судебными способами и подвергать авторов жестоким карам (Дефо). Только передача преступлений печати ведению суда присяжных в 1794 г. установила действительную свободу печати в Англии. Следующим государством, где была отменена Ц., была Швеция (1766), затем Дания (1770). Во Франции Ц. уничтожена Великой революцией в силу декларации прав, провозгласившей свободу печати. Практически, однако, свобода не существовала, особенно в эпоху террора, когда гильотина, назначаемая, правда, по суду, но чрезвычайно щедро, притом нередко не за деяния, а только за устное или печатное слово, почти заменила Ц. Позднее постепенно восстановлена была и настоящая предварительная Ц. В 1797 г. периодическая пресса была подчинена дискреционной власти правительства. Консульское постановление 1800 г. ограничило число журналов и предоставило местной администрации право прекращать их издание за статьи, противные уважению к общественному договору, верховенству народа и славе войска или содержащие в себе нападки на правительство или на союзные с Францией народы. Сенатус-консульт XII года учредил особую комиссию для охраны свободы печати ("Commission sénatoriale de la liberté de la presse"), но периодическая печать ее ведению не подлежала. Декретом XIII года была восстановлена Ц. для духовных и церковных книг. В 1810 г. администрация получила право цензировать предварительно, в рукописи или корректуре, все выходящие книги и требовать изменения или исключения всех мест, признаваемых неудобными. Хартия 1814 г. вновь уничтожила Ц., но вторая Реставрация ее восстановила для периодической печати и книг объемом менее 20 печ. листов, после чего Ц. существовала с перерывами до революции 1830 г. Во время Июльской монархии печать далеко не была свободна (денежные залоги, судебные преследования), но Ц. в точном смысле слова не существовало, как не было ее и во время Второй республики. Декретом 1852 г., состоявшимся вслед за декабрьским переворотом, министру внутренних дел предоставлено было следить за периодической прессой и давать ей предостережения, причем третье предостережение влекло за собой временное запрещение журнала; императору предоставлялось запрещать их бессрочно; от министра же зависело разрешение или неразрешение новых периодических изданий, и разрешение давалось с большим трудом. В 1868 г. это законодательство было заменено новым, подчинявшим печать суду, но с сохранением очень строгих судебных репрессий, а также денежного залога. Полная свобода печати может считаться установленной во Франции лишь законом 1881 г. В Германии Ц. была уничтожена в 1815 г., но союзное постановление, состоявшееся 20 сентября 1819 г. на основании решения Карлсбадской конференции, восстановило предварительную Ц. во всех государствах Союза для всех периодических изданий и для книг размером менее 20 печатных листов. Союзный сейм очень строго следил за соблюдением этого постановления в отдельных государствах. Революция 1848 г. уничтожила Ц. во всей Германии. Позже в отдельных государствах не раз делались попытки ее восстановления, но длящегося успеха они не имели, и ограничения свободы печати сводились к более или менее суровой судебной репрессии. Только в Австрии и то не во всей, а в некоторых ее частях, преимущественно в Галиции, неуклонное, частое применение судебных кар при праве прокуратуры подвергать до судебного приговора предварительному аресту номера журналов или книги с инкриминируемыми статьями или страницами привело к установлению чего-то похожего на предварительную Ц., отправляемую прокурорами. Многие издатели, преимущественно бедных (в материальном смысле) изданий, посылают прокуратуре номера издаваемых ими журналов до отпечатания (чтобы не подвергаться риску материальной потери) и выпускают в свет лишь после получения их одобрения. Против такой внезаконной Ц., созданной практикой жизни, у печати есть, однако, довольно сильное орудие благодаря неограниченному праву печатать стенографические отчеты парламентских заседаний. Какой-либо дружественный редакции депутат делает в парламенте запрос по поводу конфискации того или иного номера журнала или той или иной книги и в свою речь включает целиком инкриминируемое место, получающее, таким образом, "иммунитет" и печатаемое уже невозбранно. Этим путем проходят иногда в печать целые довольно значительные брошюры, что делает суд и прокуратуру бессильными остановить распространение нежелательных с их точки зрения произведений, хотя оставляет возможность наказать автора и нанести значительный материальный ущерб издателю, книга которого уничтожается (на парламентские речи авторское право не распространяется). Громкий случай этого рода имел место в 1899 г., когда депутат Кронаветтер прочитал в рейхсрате и сделал достоянием широкой гласности конфискованную прокуратурой брошюру (в 2 печатных листа) проф. Массарика о необходимости пересмотра Полненского процесса. Таким образом в течение XIX в. Ц. исчезла во всех государствах Зап. Европы и Южной Америки (в Северной Америке она никогда не существовала) и в настоящее время, кроме восточных государств (Китая, Персии), сохраняется лишь в Турции, Черногории и России. Однако во Франции, Пруссии, Англии и некоторых других государствах существует еще театральная Ц., от которой зависит допущение или недопущение пьес к представлению на сцене. В Англии театральная Ц. находится в руках королевского камергера, в других государствах — в руках специальных чиновников. Литературу см. Печать и Свобода мысли.

Цензурное законодательство в России. В России первая типографии возникла при Иоанне Грозном и существовала до конца XVII в. как учреждение, состоящее под покровительством правительства; в Ц. по отношению к ней не было нужды. В ином положении находилась печать в Малороссии, где в Киеве и Чернигове имелись вольные типографии; уже Алексей Михайлович, а затем и Петр I стремились поставить их деятельность под свой контроль. В 1720 г. был издан указ, подчинявший эти вольные типографии предварительной Ц. духовной коллегии. В более общей форме этот указ был повторен в 1721 г.: "Аще кто о чем богословское письмо сочинит, и тое б не печатать, но первое презентовать в коллегиум. А коллегиум рассмотреть должно, нет ли какового в письме оном прегрешения, учению православному противнаго". Этот указ может считаться первым законом о печати в России, касавшимся сначала исключительно сочинений богословских. В следующие десятилетия состоялся длинный ряд различных предписаний цензурного свойства, направленных к ограничению светской литературы; но эти предписания имели совершенно случайный характер и издавались по поводу отдельных книг или журналов. Постепенно Ц. сосредоточилась в руках Академии наук и была не столько строгой, сколько совершенно случайной (см. ниже). Она же цензировала и книги, ввозимые из-за границы. В 1771 г. разрешена первая вольная типография в Петербурге, но с правом печатать исключительно иностранные книги при условии, чтобы они были "не предосудительны ни христианским законам, ни правительству, ниже добронравию" и чтобы "без свидетельства Академии Наук и без ведома полиции отнюдь ничего не печатать под опасением конфискации и лишения сего дозволения". В 1776 г. возникла новая вольная типография, печатавшая уже и русские книги. В 1783 г. издан указ сенату, предоставивший полную свободу заводить вольные типографии где и кому угодно, наравне со всеми прочими фабриками, и дозволено в них печатать книги на всех языках, "с наблюдением, однако же, чтобы ничего в них противного законам Божиим и гражданским или же к явным соблазнам клонящегося издаваемо не было; чего ради от Управы Благочиния отдаваемые в печать книги свидетельствовать, и ежели что в них противное нашему предписанию явится, запрещать; а в случае самовольного напечатывания таковых соблазнительных книг не только книги конфисковать, но и о виновных... сообщать куда надлежит" для законного наказания. Таким образом Ц. сосредоточилась в Управах Благочиния, которые, однако, не получили никаких точных инструкций и действовали совершенно по усмотрению. Для исполнения своих обязанностей Управы Благочиния должны были назначать особого цензора (о характере их деятельности см. ниже). Уже в 1787 г. состоялся указ о запрещении "продажи всех книг, до святости касающихся, кои не в синодальной типографии напечатаны", а 16 сентября 1796 г. (еще при жизни Екатерины II) был отменен указ о вольных типографиях и все такие типографии запечатаны: кроме того, в Петербурге, Москве, Риге, Одессе и при таможне Радзивилловской — единственной, через которую был дозволен привоз иностранных книг — учреждена особая Ц. из одной духовной и двух светских особ, в столицах под ведением сената, в других местах — под наблюдением губернских начальств. Таким образом положено начало Ц. как совершенно самостоятельному ведомству, на которое возложена обязанность разрешать или запрещать как книги, выходящие в пределах России, так и книги, ввозимые из-за границы. В 1798 г., при Павле I, основаны еще цензурные учреждения в некоторых портах (для иностранных книг); в 1800 г. совершенно запрещен привоз иностранных книг, а все Ц. подчинены Ц. с.-петербургской ("чтобы ни одна из них без разрешения спб. Ц. печатать книги не дозволяла"). 31 марта 1801 г., через три недели после вступления на престол Александра I, этот указ отменен и вольные типографии восстановлены. 14 июня того же года подтверждено, однако, запрещение печатать без разрешения Ц. и предписано, чтобы на заглавных листах всех книг означались год и типография, а также: "по одобрению которой Ц. печатано". Указ сенату 1802 г., имевший целью, как сказано в нем самом, освободить "часть сию от препон, по времени сделавшихся излишними", вновь признал право всех и каждого повсеместно заводить типографии наравне с фабриками без предварительного разрешения и только с оповещением Управы Благочиния, изъял Ц. из ведения Управы Благочиния и передал ее в руки гражданских губернаторов, "которые имеют к сему употребить директоров народных училищ... в типографиях же при ученых обществах, как то: при академиях, университетах, корпусах и прочих казенных местах существующих. Ц. издаваемых книг возлагается на попечение и отчет тех самых мест и начальников... Ц. всякого рода в городах и при портах учрежденныя яко ненужные упразднить". Ц. должна была пресекать распространение книг, в которых есть что-либо "противное законам Божиим и гражданским, или к явным соблазнам клонящееся". Вместе с тем подтвержден указ 1787 г. о запрещении частным типографиям печатать книги, "до веры или святости относящиеся". Указ этот, наиболее благоприятный для печати из всех цензурных узаконений, существовавших ранее и позже вплоть до 1865 г., действовал только два года. В 1804 г. был издан первый цензурный устав. В нем было прямо сказано, что Ц. своей задачей имеет не только "удалить книги и сочинения, противные нравственности, но доставить обществу книги и сочинения, способствующие к истинному просвещению ума и образованию нравов". В Цензурном уставе 1826 г. эта мысль выражена еще сильнее; там сказано, что Ц. должна заботиться "о науках и воспитании юношества" и о "направлении общественного мнения согласно с настоящими политическими обстоятельствами и видами правительства". Эти выражения обоих уставов только формулировали тот взгляд на Ц., который господствовал с самого ее возникновения в России. Такой же точно взгляд характеризует Ц. и в Зап. Европе в первые века ее существования, но там уже в XVIII в. или в самом начале XIX в. (где она сохранилась до того времени) попечительный период в истории законодательства о печати уступил место периоду полицейскому: задачей Ц. стало исключительно пресечение распространения произведений, вредных с правительственной точки зрения, а не доставление обществу произведений полезных. В России поворотным пунктом, и то не окончательным, могут считаться только временные правила 1865 г. — На основании устава 1804 г. "ни одна книга или сочинение не должны быть напечатаны в Империи Российской, ни пущены в продажу, не быв прежде рассмотрены Ц.". Для рассматривания книг и сочинений учреждены цензурные комитеты при университетах из профессоров и магистров, под непосредственным ведением университетов. Исключение составляли книги церковные и духовные, которые подчинены Ц. духовной, состоявшей в ведении Св. Синода. Комитетам предоставлено разрешать или запрещать книги, а в некоторых случаях сообщать о вредных рукописях правительству для отыскания сочинителя и поступления с ним по законам; запрещению подлежали сочинения, "противные закону Божию, Правлению, нравственности и личной чести какого-либо гражданина" (ст. 15). Это был единственный общий пункт о том, что подлежит запрещению; впоследствии запретительные статьи стали в цензурных уставах разрабатываться гораздо детальнее. Важнее значение имели ст. 21, гласившая: "когда место, подверженное сомнению, имеет двоякий смысл, то в таком случае лучше истолковать оное выгоднейшим для сочинителя образом, нежели его преследовать", и ст. 22, по которой "скромное и благоразумное исследование всякой истины, относящейся до веры, управления государственного или какой бы то ни было отрасли правления, не только не подлежит и самой умеренной строгости Ц., но пользуется совершенной свободою тиснения, возвышающей успехи просвещения". Устав 1804 г., поставивший Ц. в зависимость от министерства народного просвещения, просуществовал (с частичными изменениями) все царствование Александра I, но при его действии положение печати на самом деле не раз и весьма существенно менялось. В 1810 г. Ц. была передана в ведение только что созданного министерства полиции, вместе с которым в 1819 г. перешла в министерство внутр. дел. В 1808 г. заново организована духовная Ц.: данный ей тогда вид она сохранила и доныне с не очень существенными изменениями; несколько позднее возникли комитеты духовной Ц. в Казани и Петербурге, независимые от общей Ц. и подчиненные Св. Синоду. В 1811 г. отменена свобода типографий; основание их было поставлено в зависимость от министерства народного просвещения. Смерть Александра I и последовавшие за ней события тяжело отозвались на литературе. В 1826 г. был издан новый цензурный устав, выработанный и проведенный Шишковым. По этому уставу высшей цензурной инстанцией был верховный цензурный комитет, состоявший из министров просвещения, внутренних и иностранных дел; ему были подчинены цензурные комитеты в Петербурге, Москве, Дерпте и Вильне. Постановления устава были так подробны и так мелочны, что, руководствуясь ими, можно было запретить все что угодно; цензор Глинка основательно говорил, что в силу этого устава можно и "Отче наш" истолковать якобинским наречием. Устав этот, прозванный чугунным, оказался слишком далеко идущим даже для той эпохи и в 1828 г. был заменен новым, сравнительно более мягким, построенным на принципе, что Ц. не должна давать "какое-либо направление словесности и общему мнению; она долженствует только запрещать издание или продажу тех произведений словесности, наук и искусств, кои вредны в отношении к вере, престолу, добрым нравам и личной чести граждан". В противоположность уставу 1826 г., предписывавшему запрещать места в сочинениях, "имеющие двоякий смысл, ежели один из них противен цензурным правилам", новый устав 1828 г. предписывал принимать "всегда за основание явный смысл речи, не дозволяя себе произвольного толкования оной в дурную сторону", "не делать привязки к словам и отдельным выражениям", не входить "в разбор справедливости или неосновательности частных мнений и суждений писателя", не обращать внимания на ошибки автора в литературном отношении. Но эти принципы были парализованы рядом запретительных статей. Подлежали запрещению все "вообще суждения о современных правительственных мерах"; не допускались к печати даже исторические документы, содержащие в себе "изложение тяжебных и уголовных дел" и т. д. Прямо противоположное общему смыслу устава требование (о запрещении книг за дурной слог и проч.) выражено в отделе о духовной Ц. Не менее важен был безграничный простор, предоставленный в области запрещения дискреционной власти цензоров, а еще важнее — жизненная практика, которая обратила приведенные статьи в мертвую букву; цензора, воспитанные на уставах 1804 и 1826 гг. и постоянно находившиеся под страхом гауптвахты, считали своей обязанностью именно доставлять обществу хорошие с их точки зрения произведения, хорошие не только по содержанию, но даже и по слогу. Уставом 1828 г. цензура была подчинена министерству народного просвещения. Высшая цензурная инстанция — Главное управление Ц., подчиненное министру просвещения, — состояла из президентов академий наук и художеств, товарища министра народн. просвещения, управляющего III отделения Собств. Его Имп. Вел. канцел., попечителя СПб. учебного округа и нескольких членов от разных министерств. Главному правлению Ц. были подчинены цензурные комитеты в Петербурге, Москве, Риге, Вильне, Киеве, Одессе и Тифлисе, состоявшие из цензоров под председательством местного попечителя учебного округа. В их ведение входила Ц. внутренняя и иностранная. Основание новых периодических изданий требовало высоч. разрешения. Не довольствуясь общей Ц., устав этот дал толчок значительному развитию множественности Ц. Уже ранее книги духовного содержания ведались не общей, а специально духовной Ц., деятельность которой теперь была регламентирована. На основании устава 1828 г. журналы и книги медицинского содержания, помимо общей Ц., должны были одобряться к печатанию медицинской академией или медицинскими факультетами университетов по месту издания; цензирование военной газеты "Русский инвалид" передано Главному штабу, при котором позднее образовалась специально военная Ц. (отмененная в 1858 г.); "Сенатские ведомости" цензировались в канцелярии сената, "С.-Петербургские ведомости" — в министерстве иностр. дел; Ц. афиш и объявлений как в отдельном виде, так и в газетах возложена была на полицию; драматические сочинения одобрялись к представлению III отделением. В следующие годы Ц. все более и более дробилась по разным ведомствам, так как разные министерства, недовольные появлением тех или других статей, стали требовать на просмотр статьи, так или иначе могущие их интересовать. Цензурный устав 1828 г. просуществовал без сколько-нибудь существенных изменений все царствование Николая I и первые годы царствования Александра II; он был введен в состав Свода Законов изданий 1832, 1842 и 1857 гг.; при его действии литература под влиянием разных веяний пережила и сравнительно мягкие времена, и времена крайне мрачные.

После вступления на престол Александра II новые течения вызвали оживление литературы, и между прочим литературы заграничной. Сначала это оживление значительно изменило цензурные порядки, не затрагивая старого устава; но скоро пересмотр последнего стал настоятельно необходимым. В 1860 г. было реорганизовано Главное управление Ц. и в его руках сосредоточен высший надзор над печатью и над цензурными комитетами. В 1863 г. Ц., по желанию самого министра народного просвещения (Головнина) ввиду несоответствия ее задач с общей задачей министерства — "содействовать развитию умственной деятельности" страны — была передана в ведомство министерства вн. дел. 6 апр. 1865 г. появились "Временные правила о Ц. и печати". Они не представляют собой полного цензурного устава; они только реорганизуют главное управление, установляют институт карательной цензуры рядом с Ц. предварительной и еще некоторые менее важные нововведения. Главные задачи цензуры остались неизменными, как они были формулированы в Уставе 1828 г. В 1876 г. большая часть статей временных правил была включена в новое издание Цензурного устава; другие статьи перенесены в учреждения министерств (Свод Законов т. 1, ч. II). В 1886 и 1890 гг. появились новые издания Цензурного устава со включением статей из узаконений позднейшего времени и статей, имеющих второстепенное значение. Таким образом, и теперь действует, в сущности, Устав 1828 г. с изменениями, вызванными законом 1865 г. и последующими узаконениями. Вследствие различных наслоений, отложившихся на Цензурном уставе, в редакционном отношении он является одной из наименее удовлетворительных частей Свода Законов. Статьи, говорящие об одном и том же, разнесены по разным отделам (так, общие принципы Ц. установлены в статье 4-й и затем в статьях 93 и след.); некоторые стороны цензурной практики совершенно не согласованы и страдают внутренними противоречиями (так, напр., кара, налагаемая на периодическое издание, подлежащее предварительной Ц., строже, чем кара, налагаемая на издание, освобожденное от такой Ц.; первая может быть налагаема без объяснения мотивов, тогда как вторая должна быть непременно мотивирована; первая была определена законом 1862 г., вторая заимствована Ц. уставом из Времен. правил 1865 г. — и этим хронологическим различием объясняется странная непоследовательность). Основные принципы, установленные Ценз. уставом и временными правилами 1865 г., следующие. Запрещаются печатные произведения: 1) когда они клонятся к поколебанию учения православной церкви, 2) подрывают уважение к верховной самодержавной власти или к коренным государственным постановлениям, 3) оскорбляют добрые нравы и благопристойность или 4) честь какого-либо лица непристойными выражениями или обнародованием того, что относится до его нравственности или домашней жизни, а тем более клеветой. Не должны допускаться дерзкие и буйственные мудрования, равно противные истинной вере и истинному любомудрию (ст. 94), сочинения, излагающие вредные учения социализма и коммунизма (ст. 95), возбуждающие неприязнь и ненависть одного сословия к другому (ст. 96); сочинения и статьи о несовершенстве существующих постановлений дозволяются только в том случае, если они написаны тоном, приличным предмету, и притом только в книгах выше 10 печатных листов или в журналах с подписной ценой не ниже 7 руб. в год (ст. 97 и 99); не дозволяется распубликование по одним слухам предполагаемых правительством мер, пока они не объявлены законным образом (100 ст.) и т. д. К этим указаниям нужно прибавить некоторые статьи, заключающиеся в Уложении о наказ., где определяется уголовная кара за составление и распространение сочинений, направленных против верховной власти, оспаривающих порядок престолонаследия, за клевету, диффамацию, преждевременное до судебного заседания оглашение сведений, обнаруженных дознанием, и т. д. Надзор за исполнением всего этого предоставлен Ц. Принцип множественности Ц. сохранен в несколько смягченном виде; кроме общей Ц., которая делится на внутреннюю и иностранную и к которой относится также Ц. театральная, существует совершенно отдельная Ц. духовная, иначе организованная и действующая на основании других правил, включенных в Ц. устав. Отчеты о заседаниях земств, дум и дворянских собраний подлежат Ц. губернаторов, генерал-губернаторов или градоначальников. Ц. медицинских книг принадлежит Медицинскому совету (при мин. внутр. дел). Афиши и объявления подлежат Ц. полиции; сведения, до особы государя императора или членов императорской фамилии относящиеся, — Ц. министра Двора. Во главе общей Ц. стоит Главное управление по делам печати, находящееся в министерстве вн. дел и состоящее из начальника Главного управления и Совета Главного управления. При Главном управлении состоят канцелярия, особые цензоры драматических сочинений и чиновники особых поручений. Главному управлению подчинены комитеты внутренней Ц. в Петербурге, Москве, Варшаве и Тифлисе, комитеты Ц. иностранной в Петербурге, Риге и Одессе и отдельные цензоры для внутренней и иностранной цензуры в Москве, Риге, Киеве и некоторых других больших городах. Цензурные комитеты состоят из председателя и цензоров. В городах, где нет ни цензурных комитетов, ни отдельных цензоров, Ц. возлагается на вице-губернаторов, в литовских губерниях — на генерал-губернатора. Духовная Ц. сосредоточена в духовных цензурных комитетах (петербургском, московском, киевском и казанском), находящихся под наблюдением Св. Синода; духовные цензоры назначаются из духовных лиц. Духовной цензуре подведомственны, помимо сочинений чисто богословских, все сочинения, относящиеся "к основаниям христианской веры или религии вообще", так что очень многие чисто философские и исторические сочинения должны быть отправляемы в духовную цензуру. Духовная цензура должна запрещать не только произведения, направленные против религии вообще или христианства в частности, но и сочинения "с большими недостатками в основательности мыслей, чистоте христианских чувств, доброте слога, ясности и правильности изложения" (ст. 260); переводные сочинения должны быть запрещаемы ею вследствие "важных недостатков изложения, как-то темноты, погрешностей, нечистоты языка и безрассудных опущений, нарушающих связь сочинения" (ст. 269). Эти статьи уцелели доныне из устава 1828 г. и находятся в решительном противоречии с общим стремлением цензурного устава только оградить общество от вредных сочинений, не заботясь о доставлении ему сочинений полезных с точки зрения законодателя. Между тем духовная Ц. требует к себе на просмотр и такие сочинения, как, напр., "Душа человека и животных" Вундта и или "История рационализма" Лекки и может их запрещать за темноту или недостатки перевода. — Совершенно новым принципом, внесенным временными правилами 1865 г., является разделение Ц. на предварительную и карательную (последний термин, впрочем, не встречается в самом цензурном уставе; там говорится об административных взысканиях, налагаемых на издания, от предварительной Ц. изъятые). Предварительная Ц. состоит в рассмотрении и разрешении или запрещении сочинения в рукописи или (в виде льготы, по особенному ходатайству) в корректуре. Рассматривающий данную книгу цензор может либо разрешить ее, либо предложить автору или издателю произвести в ней необходимые изменения, либо, наконец, представить ее в цензурный комитет к запрещению. На решение цензурного комитета автор или издатель может жаловаться в Главное управление по делам печати. Книги и журналы, изъятые от предварительной Ц., доставляются в Ц. после их отпечатания, но за несколько дней до предполагаемого выпуска в свет. Ц. имеет право держать отдельные книги 3 дня, ежемесячные журналы — 2 дня (в 1872 г. сроки эти возвышены до 7 и 4 дней) и затем или допускать выход их в свет, или возбуждать судебное преследование с предварительным (до судебного приговора) задержанием книги. В 1872 г. Ц. предоставлено право представлять книгу (или номер журнала) к уничтожению через министра внутренних дел в комитет министров, не возбуждая судебного преследования против автора. Таким образом, термины "предварительная" и "карательная" Ц. или, тем более, "издания, подлежащие предварительной Ц. или изъятые от нее", являются, в сущности, неточными: так называемая карательная Ц. в действительности есть тоже Ц. предварительная, ибо ей подлежат книги и журналы хотя и по напечатании, но до выхода в свет. Тем не менее, различие это было существенным по временным правилам 1865 г.: в одном случае право запрещения принадлежало дискреционной власти цензурного комитета, в другом — суду, действующему на основании закона и допускающему защиту. Когда новелла 1872 г. рядом с судебным преследованием допустила уничтожение книг комитетом министров, практика совершенно устранила судебные преследования авторов и книг, заменив их более удобным для Ц. негласным производством в комитете министров, вышеупомянутая разница значительно сгладилась, хотя все-таки остается и теперь не лишенной значения. Различие сводится к тому, что при предварительной Ц. цензор имеет право предложить автору изменить те или иные места в книге, даже те или иные выражения — право, на практике обращающееся в право вычеркивать их, — а по отношению к книгам, изъятым от предварительной Ц., цензурная мера возможна только на основании либо всей книги, либо по крайней мере более или менее значительной ее части или хотя бы нескольких страниц ее. Практика, однако, установила возможность соглашений между автором и цензурным комитетом относительно уничтожения инкриминированных мест книги, после чего Ц. выпускает книгу, не представляя ее в комитет министров; этим путем установлено весьма близкое подобие предварительной Ц. От предварительной Ц. освобождены: в столицах — все оригинальные сочинения свыше 10 печатных листов и переводы свыше 20 листов; повсеместно — периодические издания, получившие от министра внутренних дел разрешение на выход без предварительной Ц., а также издания академий, университетов и т. п. По отношению к периодическим изданиям, кроме права их задержания, приняты следующие меры. Для основания периодического издания требуется специальное разрешение министра внутренних дел, причем это разрешение дается на имя определенных издателя и редактора и при строго определенной программе, выход за пределы которой не дозволяется; всякое изменение программы, названия, подписной цены, места издания требует специального разрешения министра; переход редактирования в другие руки, хотя бы за смертью первого редактора, требует министерского утверждения; только издательские права переходили до 1897 г. путем простого оповещения Главного управления по делам печати. Это относится к изданиям обеих категорий: подцензурным и бесцензурным. От периодических изданий, выходящих без предварительной Ц., требуется денежный залог. За вредное направление бесцензурным периодическим изданиям министр внутренних дел может давать предостережения; после третьего предостережения журнал запрещается на срок до 6 месяцев или совершенно (последнее — не иначе как по определению сената). Предостережения даются с указанием на статьи, подавшие к тому повод. Периодические издания, находящиеся под предварительной Ц., могут быть приостанавливаемы министром на срок до 8 месяцев, без предварительных предостережений и без указания вызвавших эту меру статей. Установлен надзор и за типографиями, литографиями и библиотеками; эти заведения могут основываться не иначе как в концессионном порядке; каждое изменение в числе и в размере скоропечатных машин и станков в типографии требует разрешения подлежащей власти; надзор за этими заведениями вверен особым типографским инспекторам. Для надзора за иностранными газетами, ввозимыми из-за границы, кроме Ц. иностранной и отдельных цензоров, создалась особая "Ц. почтовая", существующая официально под этим именем, хотя в Цензурном Уставе о ней не говорится; функции ее отправляются специально для того назначаемыми почтовыми чиновниками. В Ц. направляются обыкновенно книги и издания, оплаченные почтовыми марками (бандероли), или же посылки; на просмотр к почтовым цензорам идут газеты, присылаемые без марок.

За временными правилами 1865 г. последовал длинный ряд законоположений, касающихся Ц., которые, за весьма немногими исключениями, были направлены к расширению объема прав Ц. в ущерб правам печати. Важнейшие из этих законоположений: 1) в 1868 г. министру внутренних дел дано право запрещать на неопределенный срок розничную продажу периодических изданий. 2) В 1872 г. допущено уничтожение комитетом министров книг, изъятых от предварительной Ц., без судебного преследования (см. выше). 3) В 1873 г. министру внутренних дел предоставлено право запрещать период. изданиям касаться в течение некоторого времени (однако без определения срока, т. е. de facto, бессрочно) каких-либо вопросов государственной важности, если их обсуждение будет найдено неудобным, и подвергать за нарушение этого запрещения приостановке на срок до 3 месяцев. 4) В 1881 г. в местностях, объявленных на положении чрезвычайной охраны, генерал-губернаторам предоставлено право закрывать журналы на все время действия охраны (т. е. без определенного срока, а так как журнал, не выходящий в течение года, считается прекратившимся, то, следовательно, навсегда) без объяснения мотивов. 5) В 1882 г. постановлено, что после временной приостановки периодического издания, изъятого от предварительной Ц., оно может быть обязано представлять свои номера в цензурные комитеты не позже 11 часов вечера накануне дня выхода в свет, для просмотра, причем цензоры могут останавливать их выход. Таким образом создано среднее положение, особенно тяжелое для ежедневной газеты в городах, где другие конкурирующие газеты выходят без предварительной Ц. 5) В том же 1882 г., кроме окончательного запрещения журналов сенатом, допущено их окончательное запрещение по постановлению совещания министров внутренних дел, народного просвещения, юстиции и обер-прокурора Св. Синода. 6) В 1884 г. министру внутренних дел предоставлено запрещать публичным библиотекам выдавать к чтению определенные книги, а также совершенно закрывать библиотеки в случае необходимости. 7) В 1897 г. переход периодических изданий от одного издателя к другому поставлен в зависимость от разрешения министра внутренних дел, как и переход редакции в новые руки. 8) В 1901 г. установлен годичный срок давности для предостережений, по истечении которого предостережение теряет силу и следующее должно вновь считаться первым. Эта последняя мера — единственная, расширившая несколько (весьма мало) права печати. См. Скабичевский, "Очерки истории русской цензуры" ("Отеч. зап.", 1883 г., СПб., 1892); Джаншиев, "Эпоха великих реформ" (8-ое изд., М.,1900); "Материалы для характеристики русской печати" (вып. I, 1898); "Ходатайство русских литераторов об облегчении цензуры" (Л., 1895); Головачов, "Десять лет реформ" (СПб. 1871); Коркунов, "Русское государственное право" (т. I, 4-е изд., СПб., 1901). Кроме официальных изданий Цензурного устава, существуют частные издания, с примечаниями и сенатскими разъяснениями, Мсерианца и Ширкова. См. еще: Карамышев, "Сборник циркуляров и распоряжений по делам печати с 1882 по 1897 г." (СПб., 1897).

В. Водовозов.

Деятельность Ц. в России до царствования Александра II. Фактически Ц. появилась вместе с появлением произведений печати и даже ранее того. Возникновение раскольничьей рукописной литературы при царе Алексее Михайловиче повлекло за собой немедленное же применение по отношению к ней карательной Ц.: духовные соборы и московские патриархи предавали рукописи анафеме, а светские власти воздвигали гонения на их авторов. Помимо борьбы с раскольниками, московское духовенство стремилось также к насильственному устранению некоторых разногласий с ним в делах веры, обнаружившихся в сочинениях киевских богословов. Некоторые из таких сочинений ввиду усмотренного в них влияния "латинской ереси" были преданы пламени. Реформы Петра Великого были встречены среди массы населения весьма несочувственно, и это обстоятельство вызвало появление множества "пасквилей". Петр подавлял такую оппозицию самыми суровыми мерами, причем кары падали не только на самые "пасквили", но и на их авторов, которых разыскивали и предавали жестоким казням. Желая прекратить участие монахов в создании оппозиционной литературы, Петр издал в 1701 г. указ, гласивший, что "монахи в кельях никаких писем писать власти не имеют, чернил и бумаги в кельях имети да не будут, а в трапезе определенное место для писания будет, с позволения начальнаго". Распространению книг светских, главным образом по прикладным наукам, Петр не только не препятствовал, а всякими мерами содействовал. Типографию Академии наук и ее произведения он совсем изъял из ведения духовенства. Петр был сам не только инициатором, но также редактором и даже корректором первого органа русской периодической печати — "СПб. ведомостей". В 1742 г. состоялось распоряжение имп. Елизаветы о просмотре "СПб. вед." до их выхода "сенатской конторой", что было вызвано некоторыми допущенными в газете неточностями касательно высочайших наград; но Ц. сенатской конторы, по-видимому, только и простиралась на отдел официальных известий. Особые приложения к "СПб. вед." под названием "Примечания" (1728—42), а также ежемесячный журнал "СПб. академические примечания" (с 1754 г.), впоследствии переименованный в "Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие", выходили в свет лишь под личной ответственностью редакторов. Это и не могло быть иначе, ибо тогдашние лучшие умственные силы страны — Тредьяковский, Ломоносов и др. — находились в слишком определенных и слишком зависимых отношениях к власти, чтобы могло возникнуть опасение какой бы то ни было с их стороны оппозиции. Все инциденты, возникавшие на почве издания журналов, имели основанием уязвленные самолюбия самих академиков и их взаимные распри. Издаваемые журналы поручались тогда "смотрению" то того или иного академика в отдельности, то всего академического собрания. Той же Академии (в лице сначала акад. Попова, потом Кошельникова и Румовского) поручено было наблюдение и за частным изданием Сумарокова "Трудолюбивая пчела". Раздоры с Ломоносовым, присвоившим себе не принадлежавшее ему право цензуровать "Трудолюбивую пчелу", скоро привели к прекращению журнала Сумарокова. Точных правил, определяющих выписку книг из-за границы, не существовало. Не было ни одного случая судебного или административного преследования и за изданные сочинения. Это и понятно: вся литература носила официальный или полуофициальный характер, и потому отношение к ней властей было скорее покровительственным. Бывали случаи запрещения книг, но при общей косности и невежестве общества такие факты не вызывали ни малейшего с его стороны неудовольствия. Когда в 1748 г. Елизавета издала указ, чтобы "книги российские и иностранные, в которых упоминаются в бывших два правления известные персоны, предъявлять в де-сианс академию", то в академию представлено было совершенно добровольно множество книг и даже карт, представлению, как вскоре разъяснил сенат, вовсе не подлежавших. При Елизавете же запрещено было печатать "артикулы о происхождении при дворе ее императорского величества" — запрещение, прошедшее совершенно бесследно. В первые 9 лет царствования Екатерины II продолжала царить и даже развиваться та же система, но некоторым диссонансом с нею уже прозвучал указ императрицы от 6 сентября 1763 г.: "Слышно, что в академии наук продают такие книги, которые против закона, доброго нрава, нас самих и российской нации, которые во всем свете запрещены, как, наприм., Эмиль Русо, Мемории Петра III, Письма жидовския по французскому и много других подобных. А у вольных здешнего и московского городов книгопродавцев, думать надобно, что еще более есть таких книг, которые служат к преобращению нравов, по той причине, что оные лавки ни под чьим ведомством не состоят. И так надлежит приказать наикрепчайшим образом академии наук иметь смотрение, дабы в ее книжной лавке такие непорядки не происходили, а прочим книгопродавцам приказать ежегодно реестры посылать в академию наук и университет московский, какие книги они намерены выписывать, а оным местам вычеркивать в тех реестрах такие книги, которые против закона, доброго нрава и нас. А если после того сыщется преступник сему в продаже таких книг, то конфисковать всю лавку и продать на счет сиропитательного дома; впрочем, дозволяется сенату придумать, что за лучшее рассудится к исполнению сего". Состоявшееся вскоре после того возложение Ц. на полицию вызвало через несколько лет такой комментарий со стороны Радищева: "один урядник благочиния может величайший в просвещении сделать вред и на многие годы остановить шествие разума: запретить полезное изобретение, новую мысль и всех лишить великого". В 1784 г. было запрещено печатание в "Московских ведомостях" "Истории ордена иезуитов". С 1785 г. начинаются преследования деятельности Новикова и московских мартинистов; в 1787 г. последовало приказание Храповицкому "написать в Москву, чтобы запретить продажу всех книг, до святости касающихся, кои не в синодальной типографии напечатаны". В 1790 г. был сослан в кандалах в Илимский острог за напечатание знаменитой книги "Путешествие из Петербурга в Москву" Радищев, а самая книга сожжена; в 1792 г. Новиков посажен на 15 л. в Шлиссельбургскую крепость; с 1793 по 1796 г. томились в тюрьме 11 книгопродавцев (Кольчугин, Переплетчиков и др.) за найденные у них недозволенные книги; в 1793 г. — сожжены 18656 экземпляров разных признанных вредными книг; в том же году уничтожена трагедия Княжнина "Вадим". Царствование Павла ознаменовано еще большим разгромом: начавший печатать свои басни еще при Екатерине Крылов скрывался теперь в провинции; ссылку в Сибирь испытал даже "известный" Коцебу только за то, что имел некоторое касательство к литературе; при особе императора учрежден был специальный "совет Его Величества", куда приказано было представлять все книги, Ц. недозволенные или даже только возбудившие в ней сомнения. Когда при Александре I было учреждено мин-ство полиции, одну из обязанностей которого составлял надзор за обращением книг, которые, "хотя и быв пропущены Ц., подали бы повод к превратным толкованиям, общему порядку и спокойствию противным", то конфискации книг, уже пропущенных Ц., сделались обычным явлением. Еще запутаннее обстояло дело с торговыми книгами на иностранных языках. Устав 1804 г. глухо предписывал книготорговцам не торговать книгами, "противными предписаниям", и представлять время от времени в Ц. свои каталоги. Цензурные учреждения не имели возможности следить за всеми выходящими в Европе книгами и сортировать их на "безвредные" и "вредные", и потому книгопродавцы не могли получать от них сколько-нибудь определенных указаний. А между тем за неисполнение "устава" им постоянно грозило "опасение строгого ответа и взыскания по законам". В 1806 г. у книгопродавца Динемана было обнаружено несколько экземпляров сочинения "Feldzug von 1805", признанного неблагоприятным для нашей армии. Вслед за тем генерал Вязмитинов адресовал на имя губернатора такую записку: "по Высочайшему Его Имп. Вел. повелению, препровождаемого при сем книгопродавца Динемана благоволите приказать выслать за границу". По просьбе самих цензурных комитетов Главное управление училищ поручило одному дрезденскому книгопродавцу сообщать русской Ц. о книгах недозволительного (с точки зрения последней) содержания. Разумеется, это делу не помогло и не спасло книгопродавцев от множества конфискаций. Устав 1804 г. постоянно подвергался произвольным толкованиям со стороны разных ведомств. Он не запрещал, напр., делать извлечения из тяжебных и вообще судебных дел. Некоторое время журналы и делали беспрепятственно такие извлечения, но в 1817 г. министр народного просвещения гр. Разумовский самовольно лишил прессу такого права, основываясь на том, что в уст. о Ц. о подобном дозволении ничего не говорится. Хотя в силу общеизвестной юридической истины все, что не запрещено, дозволено, но толкование Разумовского было неоднократно подтверждаемо его преемниками и вошло в цензурную практику. Вопреки § 22 уст. о цензурной книге А. Н. Голицын предписал цензурным комитетам не пропускать "ничего, относящегося до правительства, не испросив прежде на то согласия от того министерства, о предмете которого в книжке рассуждается". Противозаконное распоряжение это опять-таки многократно подтверждалось и сделалось правилом для Ц. Дело дошло даже до крайнего стеснения отзывов печати об игре артистов императорских театров. Министр народного просвещения нашел, что "суждения о театрах и актерах позволительны только тогда, когда бы оные зависели от частного содержателя, но суждения об императорских театрах и актерах, находящихся на службе его величества, неуместны". При Голицыне же петербургский цензурный комитет запретил балладу Жуковского "Смальгольмский барон". Когда министром народного просвещения сделался Шишков, цензурный гнет еще более усилился. В это именно время состоялось вошедшее в практику запрещение обозначать не пропущенные Ц. места точками и вошло в обычай издание секретных наставлений цензорам. История "Сионского вестника" Лабзина, дважды возникавшего в царствование Александра I при сильной поддержке свыше и дважды же принужденного прекратиться, а также история "Духа журналов" Яценкова, запрещенного окончательно в 1820 г., служит яркой иллюстрацией к положению периодической печати того времени. События, сопровождавшие восшествие на престол имп. Николая I, повлекли за собой прекращение навсегда альманахов "Полярная звезда", издателями которой были Рылеев и Александр Бестужев. Участие в заговоре, кроме этих лиц, и других писателей (Н. Тургенев, Корнилович и др.), а также сочувствие к намеченным декабристами преобразованиям таких лиц, как Пушкин и Грибоедов, имели последствием подозрительное отношение к литературе, как к главной виновнице производимых во всем мире смут. Оно выразилось в издании цензурного устава 1826 г. (см. выше). Неопределенность устава была тем тяжелее для печати, что о значении закона в государстве имели тогда весьма смутное представление самые высшие сановники. В виде иллюстрации к этому можно указать на следующий приведенный в "Записках" Кошелева случай: призывает как-то издателя "Литературной газеты", бар. Дельвига, гр. Бенкендорф и резко выговаривает ему за помещение одной "либеральной" статьи. Дельвиг спокойно замечает, что на основании закона издатель не отвечает, когда статья пропущена Ц. Тогда шеф жандармов говорит Дельвигу: "законы пишутся для подчиненных, а не для начальств, и вы не имеете права в объяснениях со мною на них ссылаться или ими оправдываться". Июльская революция 1830-го года усилила реакцию еще более; первой жертвой ее сделалась именно "Литер. газета". За помещение в 61 за 1830 г. четверостишия на франц. языке Делавиня "France, dis moi leurs noms" и т. д., которое предполагалось выбить на парижском памятнике павшим жертвам 27—29 июля, у Дельвига отнято было право издавать газету. Это так на него подействовало, что он заболел и вскоре умер, а после его смерти в непродолжительном времени прекратилась и газета. В 1832 г. был запрещен на второй же книжке за статью Киреевского "XIX век", журнал "Европеец" (см.). Киреевский, который был не только автором инкриминируемой статьи, но и издателем журнала, получил "извещение" о запрещении журнала, которое он справедливо называл "исторической бумагой". Эта бумага гласила: "хотя сочинитель и говорит, что он говорит не о политике, а о литературе, но разумеет совсем иное: под словом просвещение он разумеет свободу, деятельность разума означает у него революцию, а искусно отысканная середина — не что иное, как конституция; статья сия не долженствовала быть дозволенною в журнале литературном, в котором запрещается помещать что-либо о политике, и вся статья, невзирая на всю ее нелепость, писана в духе самом неблагонамеренном" и т. д. За эту-то провинность журнал был запрещен, а сам Киреевский признан человеком "неблагомыслящим и неблагонадежным" и отдан под надзор полиции. В 1834 г. за помещение рецензии на драму Кукольника "Рука Всевышнего отечество спасла" был запрещен "Московский телеграф" и привезен из Москвы в Петербург с жандармами, для заключения под стражу, издатель журнала Ник. Полевой. В рецензии на одобренную высшими сферами драму Кукольника стояли слова: "новая драма г. Кукольника весьма печалит нас". За это-то и был арестован Полевой, и хотя данное им на допросах объяснение этих слов было признано достаточным для освобождения его из-под стражи, но журнал был, тем не менее, закрыт навсегда. В 1836 г. был закрыт навсегда издававшийся Надеждиным журнал "Телескоп". Причиной этой кары послужило помещение в "Телескопе" первого знаменитого "философического письма" Чаадаева (см.). Сверх закрытия журнала понесли личные кары как его издатель, так и автор "философического письма": Надеждин был сослан в Усть-Сысольск, а Чаадаев объявлен, по распоряжению свыше, сумасшедшим. Получение разрешения на издание новых журналов, на которое необходимо уже было испрашивать всякий раз высочайшее соизволение, стало делом в высшей степени трудным. На поданные в 1836 г. А. А. Краевским и кн. В. Ф. Одоевским прошения о разрешении им издавать журнал "Рус. сборник" был дан ответ: "и без того много". Когда Т. Н. Грановский начал в 1844 г. хлопоты о разрешении ему издавать журнал "Московское обозрение", на просьбу его последовала резолюция: "и без того довольно" и т. д. Одним из замечательнейших памятников, характеризующих положение печати в эпоху 1825—55 г., является дневник А. В. Никитенко, из которого мы и приведем несколько выписок. 2 октября 1827 г.: "Сочинение мое о политической экономии во многих местах урезано цензурою. Между прочим в одном месте у меня сказано: "Адам Смит, полагая свободу промышленности краеугольным камнем обогащения народов" и прочее... Слово "краеугольный" вычеркнуто потому, как глубокомысленно замечает цензор, что краеугольный камень есть Христос, следовательно сего эпитета нельзя ни к чему другому применять". 30 декабря 1830 г.: "Истекший год вообще принес мало утешительного для просвещения в России. Над ним тяготел унылый дух притеснения. Многие сочинения в прозе и стихах запрещались по самым ничтожным причинам, можно сказать даже без всяких причин, под влиянием овладевшей цензорами паники. Цензурный устав совсем ниспровержен. Нам пришлось удостовериться в горькой истине, что на земле русской нет и тени законности". 16 февраля 1831 г.: "Был в театре на представлении комедии Грибоедова "Горе от ума". Некто остро и справедливо заметил, что в этой пьесе осталось только горе, столь искажена она роковым ножом бенкендорфовской литературной управы". 26 октября 1832 г.: "Новое гонение на литературу. Нашли в сказках Луганского какой-то страшный умысел против верховной власти". В декабре 1834 г. Никитенко за пропуск в "Библиотеке для чтения" перевода стихотворения Викт. Гюго "Красавице" провел 8 дней под арестом на гауптвахте. 14 апреля 1836 г.: "Пушкина жестоко жмет Ц. Он жаловался на Крылова и просил себе другого цензора, в подмогу первому. Ему назначили Гаевского, Пушкин раскаивается, но поздно; Гаевский до того напуган гауптвахтой, на которой просидел 8 дней, что теперь сомневается, можно ли пропускать в печать известия в роде того, что такой-то король скончался". 12 декабря 1842 г. Никитенко снова был посажен вместе с Куторгой на гауптвахту за такую провинность: в "Отеч. записках" некто Ефибовский поместил повесть под заглавием "Гувернантка". При описании бала у одного чиновника автор приводит разговор между двумя гостями, из которых один говорит: "я вас спрашиваю, чем дурна фигура вот хоть бы этого фельдъегеря с блестящим, совсем новым эксельбантом? Считая себя военным и, что еще лучше, кавалеристом, господин фельдъегерь имеет полное право думать, что он интересен, когда побрякивает шпорами и крутит усы, намазанные фиксатуаром, которого розовый запах приятно обдает и его самого, и танцующую с ним даму". Затем описывался "прапорщик строительного отряда путей сообщения, с огромными эполетами, высоким воротником и еще высшим галстухом". Оба эти места граф Клейнмихель нашел оскорбительными для офицеров вообще и фельдъегерей в частности; по докладу его об этом и последовала резолюция об арестовании Никитенко и Куторги. 21 декабря 1843 г. произошло, как записал Никитенко, объяснение кн. Г. П. Волконского с министром нар. просв. Уваровым, во время которого последний сказал, что "хочет, чтобы, наконец, русская литература прекратилась. Тогда, по крайней мере, будет что-нибудь определенное, а главное — я буду спать спокойно". 5 авг. 1847 г.: "Возвратился из цензурного заседания. Спорил с попечителем, который объявил, что надо совсем вывести романы из России, чтобы никто не читал романов". 17 января 1848 г.: "Гроза висит над "Отеч. записками". Месяца три тому назад у каких-то мальчиков, учеников горного корпуса, найдены либеральным идеи. Один из них признался, что эти идеи он почерпнул из "Отечественных Записок". И свидетельство Никитенко вовсе не составляет исключения. В своем дневнике Снегирев говорит прямо, что крепостное право, напр., признавалось одним из неприкосновенных догматов политической религии России, в доказательство чего приводит следующий факт из цензурной практики 30-х гг. В бытность свою в Москве явился на заседание московского ценз. комитета министр нар. просв. Уваров. Заявив о неудовольствии в высших сферах некоторыми цензорами за их слабость, Уваров прибавил, чтобы они не опасались никаких последствий за строгость: "жалобы на них будут недействительны, — сказал он — и затем продолжал так: политическая религия имеет свои догматы неприкосновенные, подобно христианской религии. У нас они — самодержавие и крепостное право; зачем же их касаться, когда они, к счастию для России, утверждены сильною и крепкою рукою". В 1830-х и 1840-х гг. начальник III отделения Собственной Его Имп. Вел. канцелярии смотрел на себя как на "хозяина русской литературы", но это не мешало все большему распространению разного рода "ведомственных" Ц., которые просматривали все статьи, касающиеся того или иного ведомства. Вместе с тем количество негласных распоряжений по Ц. стало так велико, что в них трудно было разобраться и самим цензорам. В 1848 г. реакция дошла до своего апогея. Громоотводом против возможности повторения в России западноевропейских событий было признано дальнейшее увеличение "бдительности" Ц. над литературой. На цензоров сыпались выговоры и наказания за снисходительность, а они доносили, что "если бы правительству известны были все сочинения или места в статьях, которые ими воспрещены к печатанию, то оно, усмотрев, сколько вредных книг и мыслей остановлено, отдало бы еще похвалу усердию и предусмотрительности цензоров". Объяснения эти были приняты как доказательство необходимости еще более строгих мер по отношению к литературе, вследствие чего появилось такое распоряжение по Ц.: "те из воспрещаемых сочинений, которые обнаруживают в писателе особенно вредное в политическом или нравственном отношении направление, должны быть представляемы от цензоров негласным образом в III отделение, с тем, чтобы последнее, смотря по обстоятельствам, или принимало меры к предупреждению вреда, могущего происходить от такого писателя, или учреждало за ним наблюдение". Затем по докладу гр. Орлова было повелено образовать особый комитет как бы для ревизии упущений, допускаемых журналами, Ц. и самим министерством нар. просвещения. Во исполнение этого повеления особый комитет под председательством кн. Меньшикова предпринял обозрение тогдашних журналов и представил свои заключения о замеченных им в журналистике и Ц. недостатках. После того был учрежден постоянный негласный комитет, или "комитет 2 апреля" 1848 г., под председательством Д. П. Бутурлина, для высшего надзора за журналистикой и наблюдающими над нею учреждениями. Комитет, не касаясь предварительной Ц., должен был рассматривать единственно то, что уже вышло в печати, и о всех наблюдениях и замечаниях своих доводить до высочайшего сведения. Как установление неофициальное, комитет не имел сам по себе никакой власти, и все его заключения вступали в силу лишь через высочайшее их утверждение. Вскоре, впрочем, комитету предоставлена была и самостоятельная власть, если решения его состоятся единогласно; затем учрежден был и еще комитет, под председательством Блудова, для рассмотрения заключений Комитета 2 апр. Такой порядок тяготел над русской литературой целых 7 лет, до 6 дек. 1855 г. Именно в это время подверглись суровому гонению за издание "Московского сборника" московские славянофилы. Поэма Ив. Аксакова "Бродяга" была найдена предосудительной потому, что "рассказываемые в ней похождения бродяг, взаимные их отношения и советы друг другу, как избегать от рук правосудия, с обещанием в бродяжничестве приволья и ненаказанности, могут неблагоприятно действовать на читателей низшего класса". В статье Киреевского "О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России" "заставляло призадуматься выражение "цельность бытия". "Неизвестно, — откровенно признавались судьи, — что Киреевский разумеет под цельностью бытия, но явно, что тут есть что-то неблагонамеренное". Когда славянофилы представили в Ц. рукописи для второго тома "Сборника", то рукописи эти были найдены совершенно невозможными для печати. Сюда были отнесены статьи: Хомякова, "Несколько слов по поводу статьи Киреевского, помещенной в I т. Сборника"; К. Аксакова, "Богатыри вел. князя Владимира по русским песням"; кн. Черкасского, "О подвижности народонаселения в древней России"; Ив. Аксакова, "Об общественной жизни в губернских городах" и т. д. "Сборник" был запрещен; Ив. Аксаков лишен права быть редактором какого бы то ни было издания; ему вместе с К. Аксаковым, кн. Черкасским, Хомяковым и Киреевским вменено было в обязанность на будущее время представлять свои рукописи не иначе, как в Главное управление Ц., где они рассматривались и откуда посылались в III отделение. По поводу этой меры Хомяков писал А. С. Норову: "с некоторых сотрудников "Моск. сбор." и в том числе с меня взята подписка в том, что мы не будем впредь представлять своих сочинений в местные цензуры, но будем относиться прямо в высший цензурный комитет. Последствия этой подписки весьма для нас ощутительны. Маленький лексикон санскритославянских слов и корней, мною составленный, подвергся почти годовому пересмотру, а коротенькая статейка Аксакова о русских глаголах прошла через полуторагодовое мытарство". Такое положение наших славянофилов оставалось неизменным до начала нового царствования. И не одних только славянофилов коснулось ужасное время 1848—55 г. Достаточно вспомнить арест и ссылку Тургенева за некролог Гоголя, а в сущности, за "Записки охотника"; восклицание Грановского — "благо Белинскому, умершему вовремя"; то обстоятельство, что только смерть избавила Белинского от тяжкой участи за написанное им знаменитое "письмо к Гоголю"; судьбу Достоевского, Шевченко, Костомарова и многих других; наконец, последовавшее в 1852 г. распоряжение по Ц. "с совершенным запрещением говорить о Гоголе". Период времени с 1848 по 1855 гг. получил в истории русской литературы имя "эпохи цензурного террора".

Литература. Пекарский, "История акад. наук"; Пекарский, "Редактор, сотрудник и Ц. в рус. журнале 1755—1764 г." ("Зап. Имп. акд. наук", 1868, т. 12); Лонгинов, "Материалы для истории просвещения и литературы в конце XVIII в."; "Сборник постановлений и распоряжений по Ц. с 1720 по 1862 г." (СПб., 1862); "Источ. рус. законод. о печ." ("Ист. вестн.", 1881 г. кн. 1); Барсуков, "Жизнь и труды Погодина"; Никитенко, "Записки и дневник"; "Ц. в России при имп. Павле в 1797—1799 гг." ("Рус. стар.", 1875, т. XIV); "Цензор Туманский" ("Истор. вест.", 1885, № 10); "Павловская Ц." ("Истор. вест.", 1885, № 10); "Из прошлого Ц." (при Екатерине и Павле), в "Рус. ст." (1899, кн. 4 и 5); "Ц. Ведомость, 1786—88" (XVIII век", Бартенева, т. I); Дубровин, "Наши сектанты-мистики: А. Ф. Лабзин и его журнал "Сионский вст." ("Рус. стар.", 1894, № 12 и 1895, №№ 1 и 2); Пятковский, "Из истории нашего литературного и общественного развития" (т. II); Скабичевский (назв. соч.); Пржецлавский, "Ц. в России в 1830—65 гг." ("Рус. стар.", 1875, т. XIV), "Цензор А. И. Красовский" ("Рус. стар.", 1872, т. VI); "Ц. в царствование имп. Николая I" ("Рус. стар.", 1901, № 9 и 1903, №№ 2—3); Булгаков, "Лермонтов и Ц." ("Ист. вестн.", 1884, кн. 3); Веневитинов, "И. В. Киреевский и Ц. Моск. сборн." ("Рус. арх.", 1897, кн. 10); "Запрещение журн. Моск. Тел." ("Рус. стар.", 1870, 6); "H. A. Полевой и его журнал "Моск. Тел." ("Истор. вест.", 1886, № 4); "Письмо Вигеля к митр. Серафиму о статье Чаадаева, помещенной в "Телескопе" ("Рус. стар.", 1870, т. I); "Письмо Серафима по тому же поводу к гр. Бенкендорфу" (там же), "Дело о запрещении "Москов. сборника" ("Рус. стар.", 1875, т. XIV); "Арест Булгарина, Греча и Воейкова" ("Рус. арх.", 1882, т. 3); Сухомлинов, "Исследования по русской истории и просвещению"; Глинка, "Мое цензорство" ("Совр.", 1865, кн. 9); "Исторический очерк Ц. в России" ("Библиограф", 1869, т. 1, 2 и 3); Усов, "Из воспоминаний" ("Ист. вестн." 1882, кн. 1, 2, 3 и 5, 1883, кн. 2—5 и 1884 кн. 3): Н. Энгельгардт, "Очерк николаевской Ц." ("Ист. вестн.", 1901, №№ 9—11); Н. Д., "К истории русской Ц.", 1814—20 ("Русск. ст." 1900; № 12); Богучарский, "Из истории нашей журналистики дореформенного периода" ("Мир Божий", 1903, № 1); Лемке, "Очерки по ист. Ц." ("Русск. богат.", 1903, кн. 1 и 2).

В. Богучарский.

Деятельность цензуры в России с 1855 г. Севастопольская война вызвала значительное оживление в обществе; более или менее живая литература стала настолько настоятельной потребностью, что цензура, хотя она и действовала на основании старого устава 1828 г., оказалась не в силах стеснять ее по-прежнему. Случаи, когда заметка в печати о дороговизне извозчичьей таксы вызывала переполох в Ц. или поваренная книга выходила с помарками, сразу отошли в прошлое. В высшем правительстве появились люди, стоявшие за расширение рамок предоставленной печати свободы; к их числу принадлежали товарищ мин. нар. просв. кн. Вяземский (1855—58), член главного упр. Ц. Скрипицын, мин. нар. пр. Норов (1854—58), попечитель Моск. учебн. окр. Назимов, еще гораздо более — попечитель Одесского, потом Киевского округа Пирогов. Оживление, вызвав потребность в новых журналах, привело и к облегчению в их разрешении, в котором в последние годы царствования Николая I систематически отказывали. Уже в 1855 г. разрешено основание либерального "Русского вестника" (Каткова) и славянофильской "Русской беседы" (Кошелева), причем в первом имелся политический отдел; позднее возникло много других журналов и газет с программами более широкими, чем допускавшиеся раньше. В 1855 г. "Современник" получил разрешение печатать самостоятельные корреспонденции (не перепечатки из "Русского инвалида") с театра войны и рассказы из военного быта (ранее не допускавшиеся не только из цензурных видов, но и из желания сохранить монополию "Русского инвалида") — и ознаменовал свое торжество напечатанием "Севастопольских рассказов" Л. Толстого. Стал появляться бесконечный ряд повестей, романов, обличительных рассказов, научных произведений, прежде немыслимых или даже уже успевших подвергнуться запрещению. Статьи Чернышевского о гоголевском периоде русской литературы становились все смелее; в № 7 "Современника" за 1856 г. Белинский стал называться в них по имени, тогда как ранее о нем говорилось только намеками. Противники движения сдавались не легко; борьба между ними и сторонниками относительной гласности велась с перемежающимся успехом. Так, статья Аксакова о богатырях вел. князя Владимира вызвала переписку в главном управлении Ц., один член которого увидел в ней бессмысленное восхваление прежней вольности; но статья все-таки прошла. Два официальные издания — "Морской сборник" и "Военный сборник", — в которых приняли участие видные писатели того времени (Чернышевский) и стали появляться сравнительно смелые разоблачения хищений и других непорядков во время войны, вызвали репрессию; Военно-цензурный комитет, оказавшийся по отношению к ним слишком мягким, был упразднен, и цензурование их передано в руки общей цензуры, которая совершенно их обуздала (1858). Это сокращение множественности Ц. имело свою компенсацию в виде предписания московскому цензурному комитету все статьи, касающиеся Земли Войска Черноморского и Сибири, препровождать на рассмотрение: первые — в канцелярию Кавказского комитета, вторые — Сибирского комитета (1857). Циркуляр мин. нар. пр. в 1857 г. цензурным комитетам предписывал не дозволять порицания мер прошлого царствования. Вообще годы 1855—62 в истории Ц. являются периодом крайней неустойчивости: сегодня свободно пропускалась какая-либо статья, а завтра или в другом городе совершенно подобная же подвергалась запрещению; в особенности это относилось к обличительным корреспонденциям. Всего более волновавший общественное мнение крестьянский вопрос подвергался особенной охране Ц., которая в этом отношении была сравнительно последовательна (не без колебаний, однако). Правительство не рассчитывало в деле освобождения крестьян на поддержку общественного мнения и боялось ее; кн. Вяземский, в других случаях боровшийся против цензурных стеснений, писал московскому цензурному комитету, что освобождение крестьян — вопрос, подлежащий решению одной только власти и "едва ли участие литературы в этом деле принесет пользу". В силу этого взгляда цензор, пропустивший в 1858 г. в "Современнике" статью Кавелина "О новых условиях сельского быта", получил выговор, а цензурным комитетам было предписано не пропускать статей, подобных этой. "Русский вестник" был принужден закрыть только что открытый отдел "Крестьянский вопрос" (1858); в стихотворениях Некрасова уничтожались все намеки на тяжелое положение крестьянства (запрещался, напр., стих "Где иногда бывал помещиком и я", но дозволялась замена помещика деспотом). Более колебаний обнаруживала Ц. в вопросе о допущении или недопущении статей о свободе слова. В 1859 г. был запрещен на 2 № Аксаковский "Парус" за статьи, в которых увидели защиту свободы слова, но которые, однако, были пропущены московским цензурным комитетом (получившим выговор). В 1862 г. было прекращено на время издание Аксаковского "Дня" за статью, в которой свобода слова признавалась неотъемлемым правом каждого русского. В том же году запрещены были на время "Современник" и "Русское слово". Около этого времени, однако, направление Ц. делается гораздо более определенным. Дозволяется сдержанная критика правительственных мер и законопроектов; зато опубликование теоретических сочинений по вопросам политики, философии, экономии, если они мало согласовались со взглядами правительства, общих изображений бедствий народа и в особенности корреспонденций обличительного характера встречало большие затруднения. В общем положение печати было несравненно свободнее, чем во все царствование Николая I; но сравнение с первыми годами Александра II не допускает категорического вывода. С 1857 г. шла подготовка реформы цензурного законодательства, которая и совершилась, после нескольких частных узаконений, Временными Правилами 1865 г. (см. выше). Почти в тот момент, когда состоялась эта реформа, в обществе обнаружилась обратная волна. Заграничная пресса (среди которой выдающуюся роль долго играл "Колокол") потеряла свой престиж; значительная часть либералов стала консервативной (Катков). Это дало возможность при действии гораздо более свободного цензурного устава создать цензурный режим, вряд ли значительно более свободный, чем режим 1862—65 гг. Во всяком случае тотчас же после опубликования временных правил 1865 г. явилось стремление назад, которое сказалось и в цензурном законодательстве (см. выше), и еще больше в цензурной практике. Впрочем, временные правила создали не один, а два режима, довольно различных. В столицах периодические издания были изъяты от предварительной Ц. и подвергнуты воздействию предостережений и суда, а более объемистые книги — одной судебной власти; этот сравнительно более свободный режим отразился рикошетом и на книгах меньше 10 печатных листов, от предварительной Ц. не освобожденных. В провинции же ни один журнал, ни одна газета не были изъяты от предварительной Ц., хотя цензурный устав дозволял это, а книги и не могли быть изъяты в силу закона; там господствовали порядки совершенно дореформенные. Нередко статьи, запрещенные в провинциальных газетах, спокойно печатались в столичных с указанием, что они только что были запрещены и именно потому печатаются, хотя для столичной публики представляют мало интереса. Всеобщее внимание обратила на себя провинциальная Ц. в 1879 г. при разбирательстве в Тифлисе дела Николадзе, редактора тифлисской газеты "Обзор", напечатавшего несколько заметок помимо цензурного разрешения. На суде было указано, что делает Ц. с провинциальной газетой; в фразе "Сколько собак дворника приходится ласкать подрядчику?" (чтобы получить заказ) цензор вычеркивает первые два слова, оставляя бессмысленную фразу: "дворника приходится ласкать подрядчику?"; Ц. позволяет себе исправлять, по усмотрению, слог, по суткам задерживает спешные газетные сообщения и т. д. Нередко провинциальная Ц. запрещает простые перепечатки из разрешенных столичных изданий и даже из "Правительственного вестника". Различие между печатью столичной и провинциальной объясняется не столько юридическими особенностями печати подцензурной и бесцензурной, сколько различием в положении органов столичных и провинциальных. Нередко провинциальные авторы посылают свои произведения, которые они желают напечатать в виде книги менее 10 печатных листов, следовательно под предварительной Ц., на Ц. в Петербург. — В Петербурге после 1865 г. шел длинный ряд процессов печати (более известны: Гайдебурова — по поводу книги Вундта, Павленкова — соч. Писарева, П. Щапова — книги Луи Блана, Полякова — "История рационализма" Лекки, Суворина — "Всякие", Пыпина и Жуковского — ст. "Вопрос молодого поколения" в "Современнике"). Издателям иногда удавалось отстаивать свои права, но все-таки книги сожигались ежегодно целыми десятками, иногда даже книги по естествознанию (Геккель, "Естественная история миротворения", СПб., 1872). Периодические издания подвергались предостережениям и запрещениям (важнейшие — запрещения "Современника" и "Русского слова" в 1866 г.), но в то же время давались, хотя и не без труда, разрешения на новые журналы ("Дело"). В семидесятых годах судебные преследования по делам печати прекратились, и с тех пор все предоставлено дискреционной власти Ц. В 1873 г. министр внутренних дел получил право запрещать периодической прессе касаться известных вопросов, и с тех пор министерство рассылает ежегодно по нескольку десятков таких запретительных циркуляров. Циркуляры издаются обыкновенно без срока, иногда сами собой, tacito consensu, теряют силу, реже отменяются. В 1897 г. была сделана попытка кодификации циркуляров, 24 из которых, сохраняющих силу, были собраны, напечатаны и разосланы редакциям и цензорам. Позднее издано много новых. В целом эти циркуляры составили как бы самостоятельное законодательство, параллельное с ценз. уставом и в некоторых отношениях более важное, чем он, так как именно они определяют, о чем нельзя говорить. Положения ценз. устава, касающиеся этой стороны дела, потеряли большую часть своего значения, частью в пользу литературы (так, статья, запрещающая изложение вредных учений социализма и коммунизма, более не применяется, хотя не отменена; то же можно сказать о статье, запрещающей говорить по слухам о предполагаемых правительственных мерах), частью в ограничение ей (дозволение говорить приличным тоном о несовершенстве существующих у нас постановлений ограничено многими циркулярами). Циркулярное законодательство отличается гораздо большей подвижностью, чем общий ценз. устав, лучше отражает веяния эпохи и является более ценным материалом для истории Ц., но оно недоступно обсуждению. Ввиду этого весьма трудно сказать что-нибудь определенное по истории Ц. в последнее 30-летие. В течение 1872—80 гг. право печатания книг было, в общем, несколько стеснено: многие произведения, ранее допущенные (Герцен, Чернышевский, Писарев, Маркс и др.), более не допускались. То же можно сказать и о печати периодической. Важным событием в эту эпоху было распоряжение Главного управления по делам печати не допускать ни ввоза из-за границы, ни печатания в России произведений на малороссийском языке, кроме беллетристики и исторических документов. На основании этого распоряжения был запрещен малороссийский перевод Евангелия. Эпоха Лорис-Меликова (1880—81) дала несомненное облегчение, весьма быстрое и заметное, но только для печати столичной: провинциальная печать оставалась в прежнем положении; распоряжение о малороссийском языке тоже соблюдалось, даже в Петербурге; в 1880 г. был сожжен малороссийский перевод книги Иова. С февр. 1880 по 1 марта 1881 г. ни один орган не был запрещен. После 1 марта 1881 г. предостережения стали даваться очень щедро: прекратились "Голос", "Страна", "Порядок", "Молва", "Русск. курьер" и мн. др. органы печати, возникшие в предыдущее царствование; "Дело" принуждено было закрыться вследствие неутверждения нового редактора; важнее всего было запрещение "Отечественных записок" по постановлению 4 министров (1884). И в эту эпоху, однако, хотя и с гораздо большим трудом, чем раньше, давались разрешения на новые журналы; так, на смену "Отеч. записок" возник "Северный вестник", издававшийся, однако, под предварительной Ц. (только впоследствии он был от нее освобожден). Ограничительные циркуляры по-прежнему издавались в большом числе, как по общим цензурным соображениям, так и по желанию отдельных ведомств, вследствие чего они очень точно отражали и настроение высших сфер, и изменения личного их состава. Так, за все время управления министерством финансов Бунге (1881—86) был только один циркуляр, ограничивавший прессу относительно финансовых вопросов, а при его преемнике такие циркуляры стали издаваться часто. Весьма много было циркуляров, ограничивающих критику министерства путей сообщения, а также циркуляров, запрещавших касаться тех или других случаев с отдельными лицами. Было совершенно запрещено говорить о внутренних порядках средних учебных заведений (этот циркуляр потерял силу только при П. С. Ванновском, в 1901 г.). В 1888 г. было запрещено печатать отзывы, оскорбляющие честь жен турецк. султана, как главы дружественного России государства. Было запрещено говорить о распоряжениях полиции во время похорон Тургенева и т. д. В разное время бывали изъяты из ведения печати многие события, весьма интересовавшие общество, напр. студенческие беспорядки, голод, холера, крестьянские волнения. О подобных событиях дозволялось иногда только перепечатывать правительственные сообщения, без всяких комментариев. В первой половине 1890-х гг. разрешения на новые общие периодические издания даются с чрезвычайным трудом, вследствие чего число периодических изданий, если не считать органов специальных и местных, скорее сокращалось, чем увеличивалось; в тех же случаях, когда разрешения даются, обыкновенно ограничивается программа журнала ("Мир Божий" разрешен без внутренней и иностранной хроники; киевская газета "Жизнь и искусство" была разрешена без передовых статей и т, д.). Последние годы внесли мало изменений в положение печати. За исключением короткого перерыва в 1896 г., когда было разрешено довольно много новых периодических изданий, очень скоро закрытых или принужденных закрыться вследствие цензурных стеснений (напр. вследствие неутверждения постоянного редактора), разрешения на новые издания давались по-прежнему с большим трудом. После запрещения совещанием министров "Нового слова" (1897) был разрешен журнал того же направления "Начало", через несколько месяцев запрещенный в том же порядке; были разрешены газеты "Северный курьер" и "Россия", тоже скоро запрещенные. Циркуляры по-прежнему издавались в значительном количестве. Провинциальная печать находилась в прежнем положении. Рядом с этим книги, в особенности большие, стали разрешаться с несколько большей легкостью, чем прежде. Так, был разрешен русский перевод "Капитала" Карла Маркса, дозволенный в 1872 г., но потом долгое время не дозволявшийся к перепечатке. В 1900 г. впервые провинциальная газета ("Киевлянин") была освобождена от предварительной Ц. (ранее был только один случай разрешения в 1895 г. местной газеты без предварительной Ц. в Чите, но эта газета очень скоро прекратилась). За "Киевлянином" был освобожден от предварительной Ц. "Южный край" (в Харькове). Литературу см. выше; кроме того, множество отдельных статей в "Вестн. Европы", "Русском богатстве", "Русской мысли", "С.-Петербургских ведомостях" и др. Имеющие особенный интерес статьи: Биншток, "Материалы по истории русской Ц." ("Рус. стар.", 1897, № 5); Η. Шаховской, "Две цензуры", 1851 и 1863 ("Рус. архив", 1897, № 2); В. Сиповский, "Из прошлого русской Ц." ("Рус. стар.", 1899, №№ 4 и 5), Чумиков, "Мои цензурные мытарства" ("Рус. стар.", 1889, № 9); "Несколько слов о духовной Ц." ("Вестн. Европы", 1869, № 12); Арсеньев, "Русские законы о печати" ("Вестн. Европы", 1863, №№ 4 и 6); его же, ст. в газете "Право" 1903, №№ 1 и 2; Усов, "Цензурные реформы 1862 г." ("Вестн. Европы", 1882, №№ 5—6); Г. Градовский, "Воспоминание о судьбе, постигшей газету "Русское обозрение" (1876—78, "Рус. стар.", т. XXXIII); "М. Салтыков и Е. Феоктистов" ("Истор. вестник", 1901, № 10) и мн. др. Официальные сборники материалов: "Материалы, собранные особою комиссиею для пересмотра законов о Ц. и печати" (СПб., 1870); "Сборник распоряжений по делам печати", 1863—64 (СПб., 1865); "Сборник постановлений и распоряжений по делам печати с 5 апр. 1865 по 1868 г." (СПб., 1868); "Собрание материалов о направлении различных отраслей русской словесности за последнее 10-летие" (СПб., 1865); "Алфавитный каталог изданиям на русском языке, запрещенным к обращению и перепечатанию" (СПб., 1888). Весьма объемистая (482 стр.) и по внешнему виду представляющая ценное исследование книга: W. J. Nagradow, "Moderne russische Censur und Presse" (Берл., 1894), имеет весьма малую цену. Весьма интересна брошюра "Первый процесс Обзора. Отчет заседаний Тифлисского окружного суда и палаты" (Тифлис, 1879). Несколько речей по поводу процессов печати — см. в V т. "Соч." Спасовича (СПб., 1893).

В. В—в.

II (дополнение к статье)В министерство Плеве (1902—04) цензура в России продолжала свою деятельность с прежней энергией. Главное управление по делам печати беспрестанно издавало циркуляры, запрещавшие опубликование тех или иных сведений или помещение статей на те или иные темы. Когда началась война с Японией (начало 1904 г.) всякая статья, в которой можно было увидеть похвалу Японии, как культурному и в особенности конституционному государству, подвергалась запрещению или вызывала кары на поместивший ее журнал. В этот период времени или несколько ранее (1901—02 г.) появились за границей новые журналы ("Освобождение", "Искра", "Революционная Россия"), которые строго преследовались, но проникали в Россию и распространялись в большом числе экземпляров. Во время министерства кн. Святополк-Мирского положение печати стало несколько более сносной, но цензура существовала по-прежнему, и по-прежнему общество должно было почерпать сведения о главных событиях русской жизни из печати нелегальной. Вновь возникшие либеральные или радикальные газеты ("Наша Жизнь", "Сын Отечества", "Наши Дни") подвергались предостережениям и другим карам. После событий 9 января 1905 г. периодическая печать в России попробовала говорить свободней, но сейчас же "Наша Жизнь" и "Наши Дни" были запрещены на трехмесячный срок. По отношению к книгам цензурные преследования стали несколько слабее: с конца 1904 и в 1905 г. появились в свет в большом числе брошюры (в русских переводах) Маркса, Энгельса, Каутского, Бебеля и т. п. Октябрьские события 1905 г. нанесли сильный удар цензуре. В манифесте 17 октября 1905 г. были обещаны "основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов". Обещание это, однако, не было немедленно реализовано в виде определенных законоположений, и Ц. продолжала существовать. Редакции петербургских газет, по взаимному соглашению, перестали посылать номера своих изданий в цензуру; вслед за ними тоже самое сделали и толстые журналы, а затем и издатели книг. Ц. была фактически отменена. На многих брошюрах, изданных в то время, вместо прежней надписи: "Дозволено цензурой" имеется надпись: "Настоящая брошюра цензуре не подвергалась". В провинции, за немногими исключениями, Ц. продолжала существовать. Вскоре и в Петербурге полиция начала конфисковывать издания, выпущенные помимо Ц., и закрывать типографии, печатавшие книги помимо Ц., и книжные склады, их хранившие. 24 ноября был подписан именной Высочайший указ сенату, являющийся новым временным ("впредь до издания общего о печати закона") законом о периодических изданиях. Рассматриваемый вне исторических условий и сравниваемый с предыдущими цензурными узаконениями, этот закон является крупным шагом вперед; но, следуя за фактической свободой, которая существовала, по крайней мере, в Петербурге, он восстанавливал значительные стеснения для периодической печати. Этим законом была отменена предварительная цензура для всех повременных изданий, выходящих в России в городах. Постановления об административных взысканиях (предостережениях, запрещениях, запрещениях розничной продажи и т. д.) отменены. Для основания новых периодических изданий установлен явочный (в юридич. смысле слова) порядок; издатель, желающий выпускать новое издание, должен подавать местному губернатору или градоначальнику заявление с оповещением о проектируемом издании. В течение двух недель лицу, желающему выпускать издание, должно быть выдано на то свидетельство, в кот. может быть отказано, только если наименование издания или программа заключают что-либо противное нравственности или угол. закону, или если ответств. редактор повременного издания не русский подданный, не достиг 25 лет, или не пользуется общей гражданской правоспособностью, или когда-либо состоял под судом по обвинению в преступлении, влекущем за собой ограничение прав состояния, и судом оправдан не был. Каждый номер повременного издания одновременно с выпуском его из типографии представляется местному установлению или должностному лицу по делам печати, которые имеют право сделать распоряжение о предварительном его аресте с сообщением о том суду, если найдут в нем признаки преступного деяния, уголовным законом предусмотренного. Суд, в распорядительном заседании, может постановить либо об освобождении номера, либо о возбуждении судебного преследования против его редактора и издателя, причем может временно приостановить издание впредь до судебного решения. В том же законе 24 ноября 1905 г. назначены кары за разные преступления печати, до тех пор законом не предусмотренные, напр., возбуждение к устройству или продолжению стачки (тюрьма до 16 месяцев), возбуждение к устройству запрещенных законом скопищ, распространение заведомо ложных о деятельности правительства сведений (тюрьма до 8 месяцев), оскорбление войска (тюрьма до 16 месяцев), возбуждение к нарушению воинскими чинами обязанностей военной службы (ссылка на поселение или заключение в исправительном доме). В дополнение к наказаниям редакторов суд может постановить о прекращении издания навсегда. Та часть этого закона, которая касается преступлений печати, была частью пересмотрена (с повышением кар), частью пополнена Высочайшим повелением 13 февр. 1906 г., которым за распространение заведомо ложных сведений о деятельности правит. учреждений при отягчающих вину обстоятельствах назначается тюрьма до 16 мес., за возбуждение вражды между отдельными частями населения — тюрьма или даже исправительный дом. Закон 24 ноября действовал в полном объеме только в местах, где не было исключительного положения, или в местах, которые находились только на положении усиленной охраны; в местностях же, находящихся на положении чрезвычайной охраны или на военном положении, в силу законов более ранних, не отмененных и действующих доныне, продолжало существовать право запрещения периодических изданий в административном порядке без объяснения причин этой кары; таким образом de facto сохранена была Ц. В течение 1906—07 гг. весьма значительное количество местностей в России (в том числе Петербург) находилось именно в таком положении; периодические издания беспрестанно запрещались здесь административной властью. Со времени введения закона 24 ноября 1905 г. учреждения, ведающие печатью, не ставили сколько-нибудь значительных препятствий основанию новых периодических изданий; но правом конфискации номеров они пользовались весьма широко и находили поддержку в судебных установлениях, часто запрещавших период. издания как впредь до судебного приговора, так и окончательно. 18 марта 1906 г. был подписан именной Высочайший указ правительствующем сенату, которым изменены некоторые пункты закона 24 ноября. Мотивом к тому указана недостаточность правил 24 ноября для борьбы с нарушениями предписанных для повременных изданий требований. Обязанность представления номеров с издателя перенесена на содержателя типографии; номера изданий иллюстрированных предписано представлять за 24 часа до выпуска из типографии (впрочем, предоставлено право представлять в этот срок не сами номера, а только иллюстрации); суд, в таких случаях, может уничтожить номер, в котором "заключаются признаки преступного деяния", хотя бы и не было на лицо оснований к возбуждению уголовного преследования. Установлена кара (арест до 3 месяцев и штраф до 3000 р. как с издателя, так и с типографии) за основание нового повременного издания, взамен запрещенного по судебному приговору. Целью этого последнего постановления было затруднить обход закона, до тех пор практиковавшийся довольно широко. Почти всякий издатель периодического издания имел в запасе свидетельство на право выпуска другого однородного издания, с другим названием, фактически, в случае надобности, являвшегося продолжением прекращенного или приостановленного издания. 26 апр. 1906 г. был подписан новый указ сенату, относящийся к непериодическим изданиям, т. е. к книгам. Предварительная цензура для всех книг уничтожена. Цензурные комитеты переименованы в комитеты по делам печати, цензоры — в членов комитетов по делам печати или в инспекторов по делам печати. По отношению к книгам более 5 печатных листов предоставлено право представления их в эти комитеты одновременно с выпуском из типографии; брошюры до печатного листа предписано представлять в комитеты за 2 дня, а брошюры от 1 до 5 листов — за 7 дней до выхода в свет. Комитетам и инспекторам по делам печати предоставлено право подвергать книги и брошюры предварительному аресту, с арестом также стереотипов и других принадлежностей тиснения, изготовленных для печатания; вопрос о судьбе арестованной книги вносится в суд вместе с возбуждением против виновных уголовного преследования. Суду, как и в отношении периодических изданий, предоставлено право возбуждения уголовного преследования против лиц, а в случае отсутствия оснований к таковому, но при наличности признаков преступного деяния, постановлять об уничтожении книги, стереотипов и других принадлежностей тиснения. Таким образом, фактически цензурные учреждения продолжали свое существование, только под новым именем. На главное управление по делам печати по росписи 1907 года ассигновано 129677 р., на комитеты и на инспекторов по делам печати — 283242 р. В течение 1906 г. цензурные учреждения действовали весьма энергично, в особенности по отношению к периодическим изданиям. Почти все сколько-нибудь оппозиционные периодические издания подверглись нескольким судебным преследованиям. Многие редакторы приговорены к лишению свободы на более или менее продолжительные сроки. Пресса крайних левых партий уничтожена почти безусловно; большие потери понесены и прессой более умеренных оппозиционных партий. В местах, находящихся на каком-нибудь исключительном положении, местные власти беспрестанно запрещали продажу то той, то другой петербургской или московской газеты. Генерал-губернаторы, губернаторы и градоначальники восстанавливали иногда чисто цензурную практику, издавая для газет, выходящих в подведомственных им местностях, циркуляры с запрещением касаться того или иного вопроса, либо даже перепечатывать ту или иную статью из органов столичной печати. Во многих местах, в том числе и в Петербурге, закрывались типографии и опечатывались книжные склады. Журнал "Былое", выходящий в Петербурге с января 1906 г., систематически регистрировал в течение 1906 г. все меры против печати; за январь 1906 г. их было принято в пределах России 128, за февраль — 114, за март — 138, за апрель — 81, за май — 89, за июнь — 99, за июль (месяц роспуска первой Думы) — 134, за август — 82, за сентябрь — 86, за октябрь — 79, за ноябрь — 78, итого за 11 месяцев — 1108. Хотя таким образом печать находилась вообще в очень тяжелых условиях, тем не менее сравнение положения печати в 1906 и 1907 гг. с ее положением в дореволюционный период дает право сказать, что оно все же стало свободнее. Если невозможна социалистическая периодическая пресса, то социалистические книги издаются довольно свободно; появляются беспрепятственно не только произведения Маркса, Энгельса, Каутского и т. п., но и произведения Плеханова, Аксельрода, Веры Засулич, Лаврова, Степняка; из статей социал-демократического журнала "Искра", выходившего в 1901—1905 гг. за границей, составился сборник под названием "За два года". Что касается таких научных произведений, как "Жизнь Иисуса" Ренана или Штрауса, которые в прежние годы были строго запрещены, то о запрещении или преследовании их в настоящее время не может быть и речи. Ц. иностранных книг оказалась устойчивее, чем Ц. внутренняя. Много месяцев после того, как Ренан, Штраус, Бебель и др. появились в полных русских переводах, их книги в подлинниках оказывались запрещенными. Только со второй половины 1906 г. иностранная Ц. почувствовала давление жизни и разрешила названные книги; но и теперь она просматривает все вновь приходящие из-за границы книги, разрешая одни, запрещая другие.

Литература. О деятельности Ц. прежнего времени появились следующие новые книги: В. Розенберг и П. Якушкин, "Русская печать, цензура в прошлом и настоящем" (Москва, 1906); M. Лемке, "Эпоха цензурных реформ, 1859—65 гг." (СПб., 1903); его же, "Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX столетия" (СПб., 1904). Новые законы о печати не кодифицированы официально, но собраны в издании "Права": "Законодательные акты переходного времени 1904—1906 гг." (2 изд., СПб., 1907) и в брошюре В. К. Фром, "Новые законы о печати" (Одесса, 1906). См. С. Р. Минцлов, "14 месяцев свободы печати. Заметки библиографа" ("Былое", 1907, № 3).

В. В—в.

(лат. censura)

контроль официальных (светских или духовных) властей за содержанием, выпуском в свет и распространением печатной продукции, содержанием (исполнением, показом) пьес и других сценических произведений, кино-фотопроизведений, произведений изобразительного искусства, радио- и телевизионных передач, а иногда и частной переписки, с тем чтобы не допустить или ограничить распространение идей и сведений, признаваемых этими властями нежелательными или вредными.

По способам осуществления Ц. делится на предварительную и последующую. Предварительная предполагает необходимость получить разрешение на выпуск в свет книг, постановку пьес и т.д., последующая заключается в оценке уже опубликованных, выпущенных изданий, поставленных пьес и т.д. и принятии ограничительных или запретительных мер в отношении тех, которые нарушают требования Ц.

В средние века Ц. осуществлялась церковными властями и распространялась на рукописные богословские и церковнослужебные книги в целях недопущения ересей (См. Ереси) и иных отклонений от официально признанных церковью эталонов. Принимались церковные постановления о запрете книг. При папе римском Урбане VI (14 в.) было установлено, что можно пользоваться только теми книгами, которые верно переписаны с оригиналов и не содержат ничего противоречащего догматам (См. Догматы) церкви. Папа Мартин V (начало 15 в.) учредил коллегию из числа епископов для контроля за содержанием книг. Позднее появилась и государственная (светская) Ц. за деятельностью переписчиков книг и содержанием их продукции, функции её выполняли, как правило, университеты.

С развитием книгопечатания развивалась и система Ц. В 1471 было установлено, что книги духовного содержания могут печататься только с предварительного разрешения церковных властей. В середине 16 в. католической церковью был составлен перечень запрещенных книг, который в дальнейшем неоднократно расширялся. С 16 в, Ц. постепенно перешла к светским властям, она была установлена во всех странах Западной Европы, где имелись типографии.

При абсолютизме Ц. стала одним из основных инструментов борьбы государства и церкви с идеологией, враждебной феодальному строю. Была расширена сеть органов Ц., усилена ответственность за нарушение цензурных правил.

Великая французская революция и буржуазная революции в др. странах провозгласили свободу выражения мысли и отмену Ц. Однако завоевав политическую власть, буржуазия стала сама широко использовать Ц. в своих классовых целях, ограничивая тем самым возможность использования демократических свобод пролетариатом, прогрессивными организациями трудящихся. Во многих странах рабочая печать долгое время была полностью запрещена.

Во всех современных буржуазных государствах существует последующая (карательная) Ц., т. е. привлечение к уголовной ответственности за распространение в печати «порочащих и клеветнических» сведений (штраф, конфискация и запрещение изданий, арест тиража и т.п.). Нормы законов о печати сформулированы столь расплывчато, что дают возможность весьма расширительного толкования (например, в США запрещается «злоупотребление свободой слова и печати», в Великобритании правительство может в «национальных интересах» запретить опубликование тех или иных сведений). Англосаксонская доктрина права считает, что этот вид Ц. не противоречит принципу свободы слова и печати. Предварительная Ц. печати формально не установлена, однако во многих странах (в т. ч. в США, Франции, Великобритании) действует целый комплекс государственных мер, позволяющих на деле осуществлять жёсткую Ц. Возможности распространения прогрессивной печати ограничиваются также установлением разрешительной системы создания органов печати, их обязательной регистрации в компетентных государственных органах, необходимостью привлечения крупных денежных средств для их функционирования. Сам факт, что средства массовой информации, в том числе газеты и журналы, находятся в руках крупных монополий, определяет отбор публикуемой информации, отсеивание нежелательных для господствующего класса сведений.

Во всех буржуазных государствах существует система Ц. кинофильмов, установлена Ц. школьных учебников (особенно жёсткая в США). В большинстве этих стран существует государственный надзор министерства юстиции, прокуратуры или органов внутренних дел за соблюдением цензурных запретов.

Лит.: Идеологическая деятельность современного империалистического государства, М.. 1972.

В России Ц. зародилась в 16 в. как духовная Ц., которую с 1721 осуществлял Синод. С разрешением частным лицам заводить типографии указом 1783 была введена предварительная Ц.: рукопись могла быть напечатана лишь после рассмотрения её в Управе благочиния (См. Управа благочиния). Начало Великой французской революции вызвало ужесточение цензурной политики. В 1790 была уничтожена книга А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», в 1792 закрыто издательство Н. И. Новикова. Указом 1796 для контроля за изданием и ввозом в Россию книг учреждены цензурные комитеты в Петербурге, Москве и др. городах. В 19 в. порядок осуществления Ц. определялся специальными уставами, 1-й цензурный устав 1804 возложил надзор за печатью на Главное правление училищ при министерстве народного просвещения. Согласно уставу, запрещению подлежали сочинения, «противные православной религии и самодержавному строю». В 1826 был принят 2-й устав (прозванный современниками «чугунным»), вводивший массу мелочных ограничений, которые давали Ц. право запретить любое сочинение. По уставу 1828, формально менее стеснительному, для основания любого нового периодического издания требовалось разрешение императора Николая I. Надзор за печатью поручался Главному управлению Ц. при министерстве народного просвещения, которому подчинялись местные цензурные комитеты. На практике Ц. осуществляло «Третье отделение», т.к. цензоры были обязаны сообщать туда о «вольнодумных сочинениях» и их авторах. Жестокой Ц. подвергались сочинения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя; в 1834 был закрыт журнал «Московский телеграф» Н. А. Полевого, в 1836 — «Телескоп» Н. И. Надеждина. Период 1848—55 вошёл в историю русской литературы как эпоха цензурного террора. Напуганный Революцией 1848—49 в Западной Европе, царизм усилил надзор за периодической печатью и литературой, видя в них главного проводника революционных идей. 2 апреля 1848 по распоряжению императора Николая I был учрежден негласный комитет (председатели: до 1849 Д. П. Бутурлин, до 1853 — Н. Н. Анненков, до 1856 — М. А. Корф), который рассматривал уже вышедшие в свет издания и докладывал царю обо всём «противоречащем видам правительства». Т. о., наряду с существовавшей ранее предварительной Ц. вводилась карательная. По докладам «Бутурлинского комитета» в 1848 был сослан в Вятку М. Е. Салтыков, в 1852 арестован и выслан в Спасское-Лутовиново И. С. Тургенев; подвергались гонениям Славянофилы. Цензурный террор достиг апогея после дела петрашевцев (См. Петрашевцы). Был уничтожен изданный ими «Карманный словарь иностранных слов». Специальными циркулярами запрещалось публиковать исследования по истории народных движений, фольклору и т.п., резко сократилось количество издаваемых в России книг, журналов и газет. Общее оживление общественной жизни после поражения России в Крымской войне 1853—56 и смерти Николая I, широкое распространение бесцензурной рукописной литературы, основание за границей Вольной русской типографии (См. Вольная русская типография) обусловили изменение политики правительства. 6 декабря 1855 «Бутурлинский комитет» был упразднён, началась подготовка цензурной реформы. 6 апреля 1865 были изданы Временные правила о Ц. и печати, возложившие Ц. на Главное управление по делам печати при министерстве внутренних дел, которое ведало также книжной торговлей, библиотеками, типографиями. От предварительной Ц. освобождались оригинальные сочинения (объёмом свыше 10 печатных листов), переводы (свыше 20 листов), периодические издания в столицах — по разрешению министра внутренних дел и издания академий и университетов. За нарушение положений о Ц. была установлена судебная ответственность, конфискация изданий также осуществлялась по приговору суда. Министр внутренних дел мог давать «предупреждения» журналам и газетам за «вредное направление». После 3-го предупреждения Сенат мог приостановить издание на 6 месяцев или запретить его. Цензурная реформа 1865 — одна из наименее последовательных буржуазных реформ 1860—70-х гг., но и она вскоре была сведена на нет различными поправками. С 1868 министр внутренних дел мог запрещать розничную продажу периодических изданий. С 1872 дела о конфискации изданий стали решаться в административном порядке Комитетом министров. С 1882 право запрещать периодические издания предоставлено Совещанию министров внутренних дел, юстиции, народного просвещения и обер-прокурора Синода. В 1866 закрыты журналы «Современник»и«Русское слово», в 1884 — «Отечественные записки». Многие газеты и журналы закрылись, не выдержав цензурных преследований. Прессе запрещалось сообщать о политических процессах, забастовках, крестьянских волнениях. В 1895 уничтожен сборник «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития» со статьей В. И. Ленина «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве». Всего в 1865—1904 уничтожено 218 книг; 173 периодических издания получили 282 предупреждения, 218 раз запрещалась розничная продажа, 27 изданий прекращены. В 1865—1901 запрещены к обращению в публичных библиотеках и читальнях 205 книг (в т. ч. соч. Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, А. И. Герцена, Д. И. Писарева, Л. Н. Толстого, Н. С. Лескова и многих др.) и 10 журналов. Под натиском революционного движения правительство «Временными правилами» 24 ноября 1905 и 26 апреля 1906 отменило предварительную Ц. и восстановило ответственность авторов и издателей перед судом. Однако система Чрезвычайной и усиленной охраны (См. Чрезвычайная и усиленная охрана), введённая почти повсеместно после подавления Декабрьских вооружённых восстаний 1905, дала простор административному произволу: с октября 1905 по январь 1907 наложен арест на 361 книгу, закрыто 371 периодическое издание, 607 авторов и редакторов заключены в тюрьму или оштрафованы. Ц. была постоянным оружием царского правительства в его борьбе с революционным движением, демократической литературой и публицистикой.

Конституция СССР в соответствии с интересами народа и в целях укрепления и развития социалистического строя гарантирует гражданам свободу печати. Государственный контроль установлен с тем, чтобы не допустить опубликования в открытой печати и распространения средствами массовой информации сведений, составляющих государственную тайну, и др. сведений, которые могут нанести ущерб интересам трудящихся.

Лит.: Скабичевский А. М., Очерки истории русской цензуры (1700—1863), СПБ. 1892; Лемке М. К., Эпоха цензурных реформ. 1859—1865 гг., СПБ, 1904; его же, Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX ст., СПБ, 1904; Розенберг В., Якушкин В., Русская печать и цензура в ее прошлом и настоящем, М., 1905; Никитенко А. В., Дневник, т. 1—3, М., 1955—56; Феоктистов Е. М., Воспоминания. За кулисами политики и литературы. 1848—1896, Л., 1929; Бережной А. Ф., Царская цензура и борьба большевиков за свободу печати (1895—1914), Л., 1967; Балуев Б. П., Политическая реакция 80-х годов XIX в. и русская журналистика, М., 1971; Сводный каталог русской нелегальной и запрещенной печати XIX в., ч. 1—9. М., 1971.

Б. М. Лазарев, Б. Ю. Иванов.

1. цензу́ра;
2. цензу́ры;
3. цензу́ры;
4. цензу́р;
5. цензу́ре;
6. цензу́рам;
7. цензу́ру;
8. цензу́ры;
9. цензу́рой;
10. цензу́рою;
11. цензу́рами;
12. цензу́ре;
13. цензу́рах.

ЦЕНЗУРА, ценсура жен., лат. учрежденье для просмотра, одобренья и запрещенья к печати рукописей.

| Цензировка. Цензурный комитет. Цензор (ценсор), кому доверено от правительства цензировать сочиненья, одобрять или запрещать печатанье и продажу их. Цензированье, цензировка, цензура, действие по гл. Цензорство или цензорская должность. Ценз муж. оценка, расценка, права и обязанности граждан по размеру имущества, доходов их.

ЦЕНЗУ́РА, -ы, жен. Система государственного надзора за печатью и средствами массовой информации. Военная ц. (в годы войны также за частной перепиской). Дозволено цензурой (разрешено цензором к печати, к постановке; устар.).

| прил. цензурный, -ая, -ое.

-ы, ж.

1. В древнем Риме:

должность цензора (в 1 знач.).

2.

Система государственного надзора за печатью и средствами массовой информации, а также учреждение, осуществляющее такой надзор.

Наконец водевиль был готов, переписан и отдан в цензуру. Н. Некрасов, Почтеннейший.

Меня особенно смешило тогда, что на внутренней стороне обложек у всех светских революционных изданий было напечатано: «Одобрено цензурой». Морозов, Повести моей жизни.

3.

Просмотр произведений, предназначенных к печати, к постановке в театре и т. п. или просмотр какой-л. корреспонденции, осуществляемый этим учреждением.

[Снегирь], научившись ставить знаки препинания, начал издавать, без предварительной цензуры, газету «Вестник лесов». Салтыков-Щедрин, Орел-меценат.

Через некоторое время мне разрешили переписку с женой. Но письма проходили через двойную цензуру — жандармов и тюремной администрации. Караваев, В дооктябрьские годы.

[лат. censura]

ЦЕНЗУ́РА, цензуры, мн. нет, жен. (лат. censura).

1. В древнем Риме - должность цензора (ист.).

2. Просмотр произведений (предназначенных к печати, к постановке в театре и т.д.), осуществляемый специальным государственным органом (устар., загр). Подвергнуть цензуре. Предварительная цензура. Военная цензура.

3. Государственный орган, ведущий надзор за печатью (устар., загр.). Дозволено цензурой. Разрешено цензурой.

4. Взыскание, налагаемое на депутатов в парламентах за нарушение внутреннего распорядка (загр. полит.).

I

ж.

1.

Система государственного надзора за печатью и средствами массовой информации.

2.

Лица, осуществляющие такой надзор.

II

ж.

1.

Исполнение обязанностей цензора [цензор II] в Древнем Риме.

2.

Лица, исполняющие такие обязанности.

ЦЕНЗУРА (лат. censura) - система государственного надзора за печатью и средствами массовой информации. В Западной Европе возникла в 15 в., в России - в нач. 18 в. По формам контроля подразделялась на предварительную и карательную. С 1804 регулировалась цензурными уставами и временными правилами. Делилась на общую (внутреннюю и иностранную) и ведомственную (духовная, военная, театральная и др.). В 1865 на основе "Временных правил о печати" проведена цензурная реформа, по которой вводилась карательная цензура вместо предварительной для ряда столичных изданий (в 1872 была урезана в связи с возобновлением преследования печати в административном порядке). В СССР с 1922 цензура осуществлялась Главлитом. По Российскому закону "О средствах массовой информации" (1992) цензура массовой информации не допускается.

цензу́ра стар. ценсура (Радищев 163). Через нем. Zensur – то же из лат. cēnsūra. Ср. предыдущее.

жен.
1) censorship дозволено цензурой
2) censorship officeж. censorship.

цензура ж Zensur f c

ж

Zensur f

ж.

censure f

военная цензура — censure militaire

пройти цензуру — passer vi par la censure

ж.

censura f

одо́брено цензу́рой — aprobado por la censura

ж.

censura

предварительная цензура — precensura f

разрешение цензуры — della censura

запрет цензуры — veto censorio

запрещено цензурой — proibito dalla censura; censurato

цензу́ра

(лат. censeo – оцениваю), просмотр произведения представителями властей и изъятие из него отрывков, по каким-либо причинам не устраивающих власть: насмешки над правителями и церковью, эротические сцены и пр. Цензура делится на предварительную (просмотр текста до публикации) и карательную (просмотр текста после его публикации и какие-либо карательные санкции – закрытие журнала, арест автора или издателя, если текст, который был напечатан, не устраивает цензоров). Цензура может не допустить произведение к изданию целиком или позволить опубликовать его только в сокращённом варианте.

В Англии цензура была официально ликвидирована в 1794 г., во Франции – в 1830 г., в ряде других стран Европы – после революции 1848—49 гг. В России цензура официально существовала до 1917 г., неофициально – до 1991 г. Цензура возникла в 1720 г. для регламентации содержания духовных и богословских сочинений и была поручена Духовной коллегии. Она была ужесточена после Французской революции 1789 г.; так, в 1790 г. А. Н. Радищев был сослан в Сибирь на 10 лет за бесцензурную публикацию «Путешествия из Петербурга в Москву», в 1792 г. был арестован Н. И. Новиков, а издания его типографии были сожжены. После этого в разные эпохи цензурный режим то усиливался, то ослабевал. Ужесточение гонений было обычно связано с каким-либо социальным потрясением: более строгий устав цензуры 1826 г. (после восстания декабристов) и, как следствие, закрытие журналов «Европеец» (1832), «Московский телеграф» (1834), «Телескоп» (1836), уничтожение сборника В. И. Даля «Русские сказки» (1832). Новое усиление цензурного режима произошло после революции 1848—49 гг.: ссылка М. Е. Салтыкова-Щедрина (1848) и И. С. Тургенева (1852). В 1866 г. запрещены журналы «Современник» и «Русское слово». С воцарением Александра III (1881) началось новое усиление цензуры: закрыт журнал «Отечественные записки» (1884), запрещены и уничтожены произведения Н. С. Лескова, Л. Н. Толстого, В. А. Гиляровского. В 1905 г. была официально провозглашена свобода печати, но декабрьское восстание 1905 г. вызвало негласное усиление цензуры и запрещение к печати свыше 1800 книг. После революции 1917 г. цензура была отменена, но впоследствии большевики постепенно стали формировать собственную цензуру. Это привело к развитию так называемого «самиздата» (распространение произведений в машинописных и рукописных копиях) и «тамиздата» (издание книг русских писателей за рубежом и затем тайный провоз их на Родину). Гонениям советской цензуры подвергались практически все крупные писатели. Некоторым было запрещено печататься (В. С. Гроссман), другие были выдворены из страны (А. И. Солженицын). Писатели подвергались ссылкам (О. Э. Мандельштам), погибали в тюрьмах и лагерях (П. Флоренский). Цензура заставляет авторов придумывать особый «эзопов язык», чтобы, несмотря ни на что, донести до читателя свои мысли – через намёки, аллегории.

检查制度, 新闻检查

(лат. censura) - контроль официальных властей за содержанием, выпуском в свет и распространением печатной продукции, содержанием и исполнением (показом) сценических постановок, радио- и телевизионных передан, а иногда и частной переписки (перлюстрация), с тем чтобы не допустить или ограничить распространение идей и сведений, признаваемых этими властями нежелательными или вредными. По способу осуществления делится на предварительную и последующую. Предварительная Ц. предполагает необходимость получить разрешение на выпуск в свет книги, постановку пьесы и т.д., последующая Ц. заключается в оценке уже опубликованных, выпущенных изданий и принятии запретительных или ограничительных мер в отношении лиц, нарушивших требования Ц. Большинство современных конституций (в т.ч. Конституция РФ 1993 г.), провозглашая свободу информации, прямо запрещают Ц. Однако во всех странах мира введение Ц. допускается при объявлении некоторых из режимов чрезвычайного положения (в РФ Ц. может вводиться при объявлении режима чрезвычайного или военного положения).

(лат. censura)

система государственного контроля (в классическом варианте - в предшествующей обнародованию стадии) содержания печатных изданий, театральных и эстрадных постановок, кинофильмов,радио- и телепередач и т.д. Цель такого контроля - не допустить опубликования того или иного творческого произведения,которое представляется вредным и опасным, а поэтому нежелательным с точки

зрения государства или лиц, выступающих от его имени. Если такое произведение уже обнародовано, специально уполномоченные на то должностные лица государства (цензоры) предпринимают меры, чтобы изъять его из публичного обращения. Институт Ц. известен с древнейших времен.

Закон РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 "О средствах массовой информации", запрещающий Ц. массовой информации, определяет ее юридическое содержание как "требование от редакции СМИ со стороны должностных лиц, госорганов, организаций, учреждений или общественных объединений предварительно согласовывать сообщения и материалы (кроме случаев, когда должностное лицо является автором или интервьюируемым), а равно наложение запрета на распространение сообщений и материалов, их отдельных частей".

. С принятием 12 декабря 1993 г. Конституции РФ запрет Ц. приобрел высший конституционный характер (ч. 5 ст. 29 Конституции РФ).,

Лит. /Батурин Ю.М. Цензура против гласности, от Ивана Грозного до 1917 г.//Советское государство и право, 1989, № 3. Блюм А.В. За кулисами "министерства правды". Тайная история советской цензуры 1917-1929. СПб., 1994.

, Монахов В.Н.

ЦЕНЗУРА

(лат.)

в психоанализе образное представление тех сил, которые стремятся не допустить в сознание бессознательные мысли и желания.

ЦЕНЗУ́РА -ы; ж.

1. Система государственного надзора за произведениями искусства, средствами массовой информации или личной корреспонденцией; учреждение, осуществляющее такой надзор. Военная ц. Ц. запретила выход сборника. Строгая ц. Подвергнуть цензуре. Снятие цензуры.

2. В Древнем Риме: должность цензора (1 зн.).

* * *

цензу́ра

(лат. censura), система государственного надзора за печатью и средствами массовой информации. В Западной Европе возникла в XV в., в России — в начале XVIII в. По формам контроля подразделялась на предварительную и карательную. С 1804 регулировалась цензурными уставами, с 1865 — временными правилами. Делилась на общую (внутреннюю и иностранную) и ведомственную (духовная, военная, театральная и др.). В 1865 на основе «Временных правил о печати» проведена цензурная реформа, по которой вводилась карательная цензура вместо предварительной для ряда столичных изданий (в 1872 была урезана в связи с возобновлением преследования печати в административном порядке). В СССР с 1922 цензура осуществлялась Главлитом. По российскому Закону «О средствах массовой информации» (1992) цензура массовой информации не допускается.

* * *

ЦЕНЗУРА

ЦЕНЗУ́РА (лат. censura), система государственного надзора за печатью и средствами массовой информации. В Западной Европе возникла в 15 в., в России — в нач. 18 в. По формам контроля подразделялась на предварительную и карательную. С 1804 регулировалась цензурными уставами и временными правилами. Делилась на общую (внутреннюю и иностранную) и ведомственную (духовная, военная, театральная и др.). В 1865 на основе «Временных правил о печати» проведена цензурная реформа, по которой вводилась карательная цензура вместо предварительной для ряда столичных изданий (в 1872 была урезана в связи с возобновлением преследования печати в административном порядке). В СССР с 1922 цензура осуществлялась Главлитом. По Российскому закону «О средствах массовой информации» (1992) цензура массовой информации не допускается.

1

.

(лат. censura) - в классово-антагонистич. обществе система гос. контроля над содержанием печатных произведений, кинофильмов, радио- и телепередач, сценических выступлений с целью недопущения распространения учений, мыслей, сведений, противоречащих интересам эксплуататорских классов.

Репрессивные меры против неугодных эксплуататорской верхушке или одной из ее фракций произведений, устных выступлений и их авторов использовались гос. властью еще в древности. Известно, напр., что древнегреч. философы Анаксагор (ок. 500 - 428 до н. э.) и Протагор (ок. 480 - ок. 410 до н. э.), обвиненные в безбожии их политич. противниками, были вынуждены бежать из Афин, чтобы избежать наказания, а книга Протагора о богах была сожжена в Афинах. В Древнем Риме драматург Гней Невий (ок. 270 - 201 до н. э.) был заключен в тюрьму, а позже отправлен в изгнание за выпады против властей. Закон, принятый в нач. 2 в. до н. э., грозил наказанием за "диффамацию" римлянина в сценич. произв. Значительно усилились в Риме преследования (сожжение неугодных произведений) против распространителей "нежелательных" мыслей в период Империи - особенно при императорах Августе (изгнавшем поэта Овидия), Калигуле, Нероне, Домициане.

С наступлением эпохи феодализма выполнение функций Ц. сосредоточивается в руках церкви - идеологич. опоры феод. строя. Со времени первых вселенских соборов начинается сожжение еретических книг (напр., сожжение арианских книг императором Константином по постановлению Никейского собора 325 и несторианских книг по постановлению Эфесского собора 431). В 494 папа римский Геласий составил первый список запрещенных книг. В 1121 Суассонский собор заставил Абеляра публично сжечь свой "Трактат о триединстве", а в 1140 папа Иннокентий II распорядился о сожжении всех книг Абеляра. Особенно жестоким преследованиям подвергала церковь выступления (устные и письменные) "еретиков", открыто отвергавших сложившийся социальный порядок и церковную организацию, напр. выступления альбигойцев, лоллардов, гуситов, анабаптистов; в 1415 по постановлению Констанцского собора Ян Гус был сожжен вместе с его книгами, в 1416 сожжен его сподвижник Иероним Пражский. Исключительно важную роль в ужесточении церк. цензуры сыграла инквизиция.

Изобретение книгопечатания в 15 в. побудило католич. церковь придать более организованный и всеобъемлющий характер надзору за выходящей литературой. Распоряжениями папы Сикста IV (1471), Иннокентия VIII (1487), а также решением Латеранского собора (1512) вводилась предварительная церк. Ц. всей выходившей литературы. Католич. церковь безжалостно преследовала и уничтожала реформационно-гуманистическую литературу: произведения Эразма Роттердамского, У. фон Гуттена, И. Рейхлина и др. Подобной нетерпимостью отличались не только католики. Виднейший деятель Реформации Ж. Кальвин с таким же (если не большим) рвением боролся против распространения "преступных" религиозно- политич. учений. В 1559, в обстановке укрепления контрреформации, папа Павел IV издал "Индекс запрещенных книг", к-рый с тех пор неоднократно пересматривался и пополнялся. В "Индексы запрещенных книг" были включены соч. Н. Коперника, Г. Галилея, Дж. Бруно, анабаптистские книги и прочая "безбожная" и "еретическая" литература.

Наряду с духовной Ц. с 16 в. в ряде стран распространяется Ц. государственная, действовавшая нередко в полном контакте с церковниками и расправлявшаяся с авторами "опасных" произведений с не меньшей жестокостью (сожжение на костре "крамольных" книг и их авторов и пр.). Во Франции гос. власть и духовенство препятствовали распространению произв. Мольера, Ш. Л. Монтескье, Ж. О. Ламетри, Вольтера, Ж. Ж. Руссо; их произв. нередко издавались в обход Ц. анонимно либо под псевдонимом за границей или во Франции, но с фальшивым указанием места их выхода в свет. В Англии, где руководство Ц. было возложено на "Звездную палату", создатели неугодных власти произв. подвергались жестоким телесным наказаниям. Во время Английской бурж. революции 17 в., в годы господства приверженцев различных направлений кальвинизма - пресвитериан, потом индепендентов и в годы диктатуры Кромвеля менялась направленность цензурных преследований и ограничений, но Ц. оставалась крайне жестокой и становилась все более всеобъемлющей. В Германии гос. раздробленность и религиозно-политич. раздоры налагали отпечаток и на цензурную политику правительств; в Пруссии подробнейшая регламентация печати предусматривалась цензурным уставом Фридриха II.

В конце 18 в., накануне Великой франц. революции, идеологи буржуазии, выступившие против феод. деспотизма, провозгласили "свободу выражения мыслей" одним из неотъемлемых прав человека. Однако, придя к власти, буржуазия существенно ограничила сферу действия "свобод", в защиту к-рых она ранее выступала, преследуя как контрреволюционную печать, так и произведения печати, отражавшие интересы бедноты. Суровые преследования демократич. печати в годы господства термидорианского Конвента и Директории были еще больше ужесточены Наполеоном I. Реакция, воцарившаяся в Европе и поддерживавшаяся Священным союзом после разгрома Наполеона, находила свое проявление и в новых репрессивных законах о печати. В эти годы германская печать была задавлена Карлсбадскими постановлениями 1819, а также другими цензурными правилами, на основе к-рых запрещались произв. Г. Гейне, вся литература "Молодой Германии", преследовались К. Гуцков, Ф. Фрейлиграт и др. поэты и прозаики, была в 1843 закрыта редактировавшаяся К. Марксом "Рейнская газета" (на ее страницах Маркс опубликовал свои блестящие статьи против прусской полицейской Ц.). В Великобритании преследование "возмутительных памфлетов" было подкреплено опубликованием в 1819 "шести актов для затыкания рта". Во Франции законы 1820 и 1822 ставили печать в полную зависимость от Мин-ва внутр. дел. Однако требование свободы печати не сходило уже с повестки дня. Оно постоянно выдвигалось силами демократич. оппозиции не только во Франции (где направленные на дальнейшее удушение свободы печати Июльские ордонансы 1830 послужили непосредственным толчком к революции), но и в др. странах Европы. После революций 1848-49 предварительная Ц. в ряде западных стран была формально ликвидирована (в некоторых странах - еще раньше: в США в 1792, в Великобритании в 1794, во Франции в 1830), а "свобода печати" провозглашена конституционными законами. Однако преследования прогрессивной печати продолжались в различных формах (в т. ч. в форме последующей адм.-карательной Ц.), степень суровости к-рых зависит от различных факторов (устойчивость существующего социального и политич. строя; сила революц. и демократич. движения; многообразие средств воздействия на печать, помимо прямых цензурных ограничений, в руках правящей верхушки и др.).

В условиях гос.-монополистич. капитализма, когда средства издания и распространения произведений печати сосредоточиваются в руках нескольких монополистич. групп, гос-во часто передает свои функции монополистич. объединениям, осуществляющим "самоцензуру" в рамках формально провозглашенной "свободы печати". Поэтому борьба за подлинную свободу печати, против засилия монополий в издательском деле, в поддержку демократич. печати остается задачей демократич. и социалистич. сил во всех бурж. гос-вах. В странах с авторитарными или фаш. режимами, где преследование неугодных этим режимам произведений принимает нередко дикие, средневековые формы, подобные тем, к-рые практиковались в фаш. Германии (напр., сожжение книг), требование установления свободы печати занимает одно из важных мест в борьбе демократич. сил против этих режимов.

Социалистич. революции кладут конец бурж. Ц. Конституции социалистич. гос-в гарантируют трудящимся свободу печати, к-рая обеспечивается предоставлением типографий, запасов бумаги и др. материальных условий в распоряжение трудящихся и их представителей. Охрана гос. и воен. тайны в печати осуществляется в социалистич. странах специальными органами.

Н. С. Крылова. Москва.

2

.

в дореволюционной России. Возникла как система в нач. 18 в., первоначально в виде духовной Ц., к-рую осуществлял с 1721 Синод. Значение Ц. как всеобъемлющей системы надзора за печатью и лит-рой было подтверждено указами 15 янв. 1783 и 16 сент. 1796. Последним учреждались цензурные комиссии в ряде городов (Петербург, Москва, Рига, Одесса) и при таможне. В 1800 при Павле I был запрещен привоз иностр. книг и все провинц. цензурные комиссии подчинены петербургской. В дальнейшем задачи Ц., организация и порядок деятельности ее учрежд. определялись в России специальными уставами. По первому цензурному уставу 1804, составленному под влиянием либерал. идей того времени, Ц. поручалась Мин-ву нар. просвещения. Были образованы цензурные к-ты при ун-тах, подчиненные Гл. правлению училищ. В 1811 нек-рые цензурные функции и контроль за цензурными учреждениями были возложены на Мин-во полиции, после ликвидации к-рого в 1819 перешли к Мин-ву внутр. дел. В 1826 был введен новый цензурный устав, т. н. "чугунный", по к-рому цензурные к-ты подчинялись Главному цензурному к-ту. В 1828 с введением нового цензурного устава было учреждено Главное управление цензуры (упразднено в 1862) и К-т (с 1894 - Центральный) цензуры иностранной. В 1832 в Гл. управление цензуры введен представитель 3-го отделения. С этого времени органы политич. сыска стали иметь более тесный контакт с цензурными учреждениями. В 1842 в составе 3-го отделения была создана 5-я (цензурная) экспедиция, ведавшая делами по театральной цензуре. 2 апр. 1848 был образован Секретный комитет (т. н. Бутурлинский комитет), к-рый с позиций крайней реакции, обращая особое внимание на содержание "между строк", рассматривал все разрешенные цензурой и уже напечатанные сочинения и от имени Николая I предлагал Мин-ву внутр. дел наказывать цензоров, авторов, издателей. Эта "эпоха цензурного террора" продолжалась до смерти Николая I в 1855. В 1840-х гг. получила особое развитие "множественность" Ц.- рассмотрение сочинений наряду с общей цензурой ведомствами, к-рых эти сочинения касались. Важную роль играла и духовная Ц., в к-рую попадало большинство сочинений по философии и естеств. наукам. Театральную Ц. в 1811-19 осуществляло Мин-во полиции, с 22 апр. 1828 - 3-е отделение, с 1863 - цензурное ведомство Мин-ва внутр. дел. "Временные правила" 6 апр. 1865 (с этого времени постоянного цензурного устава в России не было) определили новую орг-цию Ц.- Главное управление по делам печати (ему передавалась и театральная цензура), местные к-ты внутр. и иностр. цензуры, цензуры в нек-рых городах, инспекторы для надзора за типографиями и книжной торговлей. Для дорогих немассовых изданий предварительная Ц. заменялась последующей (карательной), при к-рой главную ответственность несли не цензоры, а авторы и издатели. Министр внутр. дел получил право объявлять периодич. печати предостережения; после 3-го - издание запрещалось на срок до 6 месяцев (определением Сената) или закрывалось совсем. В 1866 Главное управление по делам печати закрыло ж. "Современник" и "Русское слово". Конфискация изданий могла осуществляться только по приговору суда. После ряда оправдательных приговоров законом 7 июня 1872 эти дела изымались из ведения суд. палат и передавались К-ту министров. Законом 16 июня 1873 министру внутр. дел было дано право приостанавливать выпуск любого издания, затрагивавшего вопросы гос. важности, обсуждение к-рых "по соображениям высшего правительства найдено будет неудобным". "Временные правила" 27 авг. 1882 предоставили вопрос о прекращении периодич. изданий Совещанию четырех министров (внутр. дел, юстиции, обер-прокурор Синода и нач. ведомства, возбудивший вопрос). За 1873-1904 Гл. управлением по делам печати было издано более 550 циркуляров, запрещавших освещать в печати те или иные вопросы внутр. и внеш. политики. (Перечень цензурных репрессий за 1862-1902 см. в ст. Цензурные взыскания в Энциклопедическом словаре, изд. Брокгауза и Ефрона, полутом 75.) 24 нояб. 1905 были введены "Временные правила" о периодич. печати, заменившие предварительную Ц. последующей (карательной). Цензурные органы получили право ареста отд. номеров с одновременным возбуждением судебного преследования, если в них обнаружены "признаки преступных деяний". "Временными правилами" 26 апр. 1906 карательная цензура была введена и для всех непериодич. изданий. Важнейшим дополнением законодательства являлись многочисленные циркуляры по цензурному ведомству, запрещавшие печати касаться тех или иных вопросов или событий. При Гл. управлении по делам печати было создано в 1906 Осведомительное бюро, снабжавшее органы печати "достоверными сведениями" о деятельности пр-ва. Кроме того, оно собирало тематич. вырезки из газет, составляло обзоры периодики, делало доклады о направлении печати председателю Совета Министров, министру внутр. дел, начальнику Гл. управления по делам печати. Эти мат-лы часто служили основанием репрессий в отношении тех или иных органов печати. В 1914-17 первостепенное значение имела воен. цензура, сохранившая действие и после отмены Врем. пр-вом 6 марта 1917 общего цензурного законодательства и учреждений. Мат-лы центральных цензурных учреждений хранятся в основном в Центр. гос. историческом архиве СССР в Ленинграде.

Начальники Главного управления по делам печати: М. П. Щербинин (30.VIII.1865 - 2.XII.1866), М. Н. Похвиснев (2.XII.1866 - 24.IX.1870), М. Р. Шидловский (24.IX.1870 - 15.XI.1871), М. Н. Лонгинов (19.XI.1871 - 23.I.1875), В. В. Григорьев (23.I.1875 - 4.IV.1880), Н. С. Абаза (4.IV.1880 - 5.IV.1881), П. П. Вяземский (5.IV.1881 - 1.I.1883), Е. М. Феоктистов (1.I.1883 - 23.V.1896), М. П. Соловьев (11.VI.1896 - 30.XII.1899), Н. В. Шаховской (1.I.1900 - 25.IV.1902), Н. А. Зверев (9.V.1902 - 16.I.1905), А. В. Бельгард (19.II.1905 - 27.III.1912), С. С. Татищев (27.III.1912 - 29.III.1915), А. А. Катенин (30.IV.1915 - 30.XII.1915), В. Т. Судейкин (30.XII.1915 - 7.V.1916), В. А. Удинцев (7.V.1916 - 21.I.1917), А. А. Катенин (27.I.1917 - 15.III.1917).

Источн.: (Щебальский П. К.), Историч. сведения о цензуре в России, СПБ, 1862; Сб. постановлений и распоряжений по цензуре с 1720 по 1862 гг., СПБ, 1862; Сб. распоряжений по делам печати (с 1863 по 1 сент. 1865), СПБ, 1865; Собрание материалов о направлении различных отраслей русской словесности за последнее десятилетие и отечественной журналистики за 1863 и 1864 гг., СПБ, 1865; Сб. постановлений и распоряжений по делам печати. С 5 апр. 1865 по 1 авг. 1868, СПБ, 1868; Сб. законоположений и распоряжений по духовной цензуре ведомства православного вероисповедания с 1720 по 1870 г., СПБ, 1870; Материалы, собр. Особой комиссией, Высочайше учрежденной 2 ноября 1869 г. для пересмотра действующих постановлений о цензуре и печати, ч. 1-5, СПБ, 1870; Журналы особой комиссии, Высочайше учрежденной 2 ноября 1869 г. для пересмотра действующих постановлений о цензуре и печати, т. 1-2, (СПБ, 1870); Протоколы Высочайше утвержденного Особого Совещания для составления нового устава о печати (февр.- дек. 1905), (СПБ, 1913); Самодержавие и печать в России, СПБ, 1906; Полянская Л. П., Архивный фонд Главного управления по делам печати. Обзор, ЛН, No 22-24, М., 1935; ее же, Обзор фонда Центрального комитета цензуры иностранной, Архивное дело, No 1/45. М., 1938; Лурье М. Л., Полянская Л. И., Большевистская печать в тисках царской цензуры. Сб. док-тов 1910-1914, Л., 1939; Никитенко А. В., Дневник, т. 1-3, М., 1955-56; Феоктистов Е. М., Воспоминания. За кулисами политики и лит-ры. 1848-1896, Л., 1929.

Лит.: Ерошкин Н. П., История государственных учреждений дореволюционной России, М., 1968; Скабичевский А. М., Очерки истории рус. цензуры (1700-1863), СПБ, 1892; Арсеньев К. К., Законодательство о печати, СПБ, 1903; Лемке М. К., Очерки по истории рус. цензуры и журналистики 19 ст., СПБ, 1904; его же, Эпоха цензурных реформ. 1859-1865 гг., СПБ, 1904; его же, Николаевские жандармы и лит-ра 1826-1855 гг., СПБ, 1908; Розенберг В., Якушкин В., Рус. печать и цензура в прошлом и настоящем, М., 1905; Котович А. Н., Духовная цензура в России. (1799-1855), СПБ, 1909; Дризен Н. В., Драматическая цензура двух эпох. 1825-1881, (СПБ, 1917); Бережной А. Ф., Царская цензура и борьба большевиков за свободу печати (1895-1914), Л., 1967; Балуев Б. П., Политическая реакция 80-х годов XIX века и рус. журналистика, М., 1971; Герасимова Ю. И., Из истории русской печати в период революц. ситуации кон. 1850-х - нач. 1860-х гг., М., 1974; Мезьер А. В., Словарный указатель по книговедению, ч. 3, М.-Л., 1934, с. 270-380; Добровольский Л. М., Библиографич. обзор дореволюц. и сов. лит-ры по истории рус. цензуры, в сб.: Труды библиотеки АН СССР и фундаментальной библиотеки общественных наук АН СССР, т. 5, М.-Л., 1961; его же, Запрещенная книга в России, 1825-1904, М., 1962; Здобнов Н. В., История рус. библиографии до нач. XX в., 3 изд., М., 1955; История рус. лит-ры XVIII в. Библиографич. указатель, Л., 1968, с. 101-104; История рус. лит-ры XIX в. Библиографич. указатель, М.-Л., 1962, с. 86-87; История рус. лит-ры кон. XIX - нач. XX вв. Библиографич. указатель, М.-Л., 1963, с. 47-49; Сводный каталог рус. нелегальной и запрещенной печати XIX века, ч. 1-9, М., 1971.

Г. М. Горфейн. Ленинград.

ЦЕНЗУРА

Не все мысли проходят через мозг, некоторые — только через цензуру.

Станислав Ежи Лец

Ни одно правительство не может существовать без цензуры: там, где печать свободна, никто не свободен.

Томас Джефферсон

Я только не имею права касаться в моих статьях власти, религии, политики, нравственности, должностных лиц, благонадежных корпораций, Оперного театра, равно как и других театров, а также всех лиц, имеющих к чему-либо отношение,— обо всем же остальном я могу писать совершенно свободно под надзором двух-трех цензоров.

Пьер Бомарше

Цензура — это реклама за государственный счет.

Федерико Феллини

Правду можно сказать только о том обществе, которое ее скрывает.

Александр Генис

Можно ли это считать внутренней цензурой, если цензура у писателя в одном месте?

Станислав Ежи Лец

Я бы не допускал в печать ничего, пока война не закончится, а потом сообщил бы, кто победил.

Некий американский цензор в 1943 г.

Цензура как аппендикс: в пассивном состоянии бесполезна, в активном опасна.

Морис Эделман

Цензор — это человек, знающий больше, чем, по его мнению, положено знать вам.

Лоренс Питер

Цензор: чиновник, способный разглядеть три значения в шутке, у которой их только два.

Мартин Регевей

Цензор: человек, наделенный редкостным даром вычеркивать и вырезать именно то, что мы хотели бы увидеть, услышать или прочесть.Я целиком за свободу самовыражения, при условии, что она будет под строгим контролем.

Алан Беннет

Утраченную веру в слово мне вернула цензура.

Станислав Ежи Лец

Некоторые люди не читают даже запрещенных книг.

Лоренс Питер

(см. СВОБОДА СЛОВА, СВОБОДА СОВЕСТИ)

(от лат. censor - лицо, осуществляющее контроль) - англ. censorship; нем. Zensur. 1. Система госуд. надзора (контроля); обычно ограничительные меры по отношению к свободе печати, а иногда и к частной переписке. 2. Учреждение, ведающее надзором за печатью. см. ГЛАСНОСТЬ.

(от лат. censor - лицо, осуществляющее контроль) - англ. censorship; нем. Zensur. 1. Система госуд. надзора (контроля); обычно ограничительные меры по отношению к свободе печати, а иногда и к частной переписке. 2. Учреждение, ведающее надзором за печатью. См. ГЛАСНОСТЬ.

ЦЕНЗ́́УРА. Произв. Л. появляются в печати с сер. 1830-х гг., в период усиления цензурных репрессий. Первое столкновение Л. произошло с театр. Ц., находившейся в ведении 3-го отделения. В 1835 в театр. Ц. была передана рукопись «Маскарада» (3-актная ред.), предназначенная к сценич. исполнению. По докладу цензора Е. И. Ольдекопа драма не была допущена к постановке, как содержащая нападки на костюмированные балы в доме Энгельгардтов; предполагалось также, что в «Маскараде» содержится памфлетный намек на реальное происшествие, к-рый задевал конкретных лиц («личность»). Неприемлемым для сцены Ц. признала и эпизод оскорбления Арбениным офицера (князя Звездича). «Маскарад», однако, не был безоговорочно запрещен: 8 нояб. 1835 его возвратили «для нужных перемен», что, по-видимому, было связано с устным отзывом А. Х. Бенкендорфа, рекомендовавшего Л. ввести примирительную концовку. Л. не изменил кардинально драмы, а смягчил отд. места и присоединил 4-й акт с «наказанием» (сумасшествием) Арбенина. Новая ред. также была запрещена Ц. по докладу Ольдекопа в нач. 1836; мотивировкой на этот раз явилась принадлежность «Маскарада» к традиции «неистовой» романтич. драмы (в 30-е гг. Ц. систематически запрещала для рус. сцены драмы В. Гюго, А. Дюма, «трагедию рока» Ц. Вернера и др.), о чем было сообщено и самому Л.: «Драма...не могла быть представлена по причине (как мне сказали) слишком резких страстей и характеров и также потому, что в ней добродетель недостаточно награждена» (V, 744). В 1836 Л. предпринял полную переделку драмы, создав приемлемый для Ц. вариант («Арбенин»); несмотря на положит. отзыв Ольдекопа, она была также запрещена 28 окт. 1836. По воспоминаниям А. Н. Муравьева, настойчивые попытки Л. провести драму на сцену настроили против него III отделение, что сказалось при разборе дела о «Смерти поэта», однако прямых подтверждений этому нет.Стих. «Смерть поэта», получившее распространение уже в конце янв. 1837 (без эпиграфа и заключительных 16 строк), имело особый цензурный статус, т. к. не предназначалось для публикации и не подавалось в Ц. С февр. 1837 Ц. задерживала всякие отклики на смерть А. С. Пушкина; резкая инвектива против представителей высшей знати, соучастников убийства поэта, делала стих. «Смерть поэта» совершенно невозможным для представления в Ц. В то же время политич. Ц. в отд. случаях не препятствовала распространению стихов, «неудобных» для опубликования. Ранняя ред.«Смерти поэта» попала к А. Н. Мордвинову и Бенкендорфу; оба не видели в стих. ничего противозаконного и даже высказали «одобрение», предупредив, однако, чтобы стихи не публиковались. Такая реакция объяснялась, по-видимому, раздражением против Л. Б. Геккерна и Ж. Дантеса в правительств. сферах и патриотич. пафосом стихов, к-рый III отделение истолковывало в официозном духе. Дело изменилось с появлением окончат. редакции; помимо апелляции к «божьему суду», в 16 последних строках содержалась политически неприемлемая характеристика «новой аристократии», восходящая к «Моей родословной» Пушкина; нежелательные намеки были и в эпиграфе, воспринятом как программа действий, предлагаемая пр-ву (сочинения такого рода также подлежали запрещению). Новая редакция стих. с надписью (неизв. лица) «Воззвание к революции» стала известна и Николаю I (см. Романовы). Бенкендорф изменил свою позицию; концовку он оценил как «бесстыдное вольнодумство, более чем преступное», а эпиграф как «дерзкий». После этого стихи стали объектом политич. преследования, подобно др. произв. вольной поэзии 30-х гг.; в письме Николая I Бенкендорфу содержалось предположение, что автор стихов «помешан», — это означало возможность одной из политич. санкций, применявшихся к авторам противоправительств. выступлений (сумасшедшими были объявлены В. Я. Зубов в 1826, П. Я. Чаадаев в 1836). В следствии по делу Л. и С.А. Раевского, готовившего списки «Смерти поэта», особое место занимал вопрос о широте и преднамеренности распространения «возмутительных стихов», что влекло за собой тяжкое обвинение в политич. агитации. Можно думать, что сравнительно мягкое наказание Л. — ссылка в действующую армию на Кавказ — связано все-таки с несколько особой позицией Бенкендорфа и с ходатайствами родных.Ссылка Л. затруднила публикацию других его произв., хотя формальных оснований к этому не было; по воспоминаниям А. А. Краевского, присланная Л. с Кавказа «Песня про...купца Калашникова» вызвала противодействие цензора П. И. Гаевского из-за имени автора, сосланного «за свой либерализм». По ходатайству В. А. Жуковского глава ценз. ведомства С. С. Уваров разрешил публикацию за криптонимом; «Песня...» получила ценз. одобрение 22 марта 1838 (Отчет Имп. публ. б-ки за 1892, СПБ, 1895, с. 82, приложение) и опубл. в 1838 за подписью «-въ». Так же без авт. подписи появилась «Казначейша» («Тамбовская казначейша», 1838); поэма вышла с купюрами: были изъяты слова и строки об адм. порядках в Тамбове, исключено самое название города (заменено буквой «Т» с точками), а также иронич. суждения на религ. темы. Возможно, поэма подверглась предварит. редактуре Жуковского; известен рассказ И. И. Панаева о резком возмущении, с к-рым Л. принял искаженный печатный текст. Тем не менее в кон. 30-х гг. сам Л. вынужден нередко прибегать к автоцензуре, особенно там, где ощущалась неканонич. трактовка религ. мотивов (в этот период усиливается давление на лит-ру со стороны духовной Ц.). Так, в автографе «Боярина Орши» Л. сделал помету «вымарать» против стихов 444—449 (гл. II), где противопоставлены «монастырский закон» и «закон сердца».Для ценз. ситуации этих лет характерна история «Демона». По-видимому, в кон. 1838 Л. подвергает поэму переработке с целью опубликования; переработка включала и автоцензуру (исключение стиха «с небом гордая вражда» и др.). Дополнит. автоцензуре (удаление диалога Тамары и Демона о боге и др.) текст подвергся в связи с чтением при дворе в февр. 1839. 7 марта В. Н. Карамзин представил поэму в Ц.; 10 марта 1839 она была разрешена цензором А. В. Никитенко. Об этом эпизоде вспоминали А. П. Шан-Гирей и Д. А. Столыпин; Никитенко, разрешая «Демона» к печати на свой риск и по ходатайству влиятельных друзей Л., сделал большое число купюр. По свидетельству Столыпина, Л. сам отказался от публ. поэмы и взял ее из ред. «ОЗ». К сент. 1839 даже частичная публикация «Демона» стала невозможной, т. к. духовная Ц. усилила строгости; можно думать, что разрешение «Демона», грозившее Никитенко серьезными неприятностями, заставило его в дальнейшем особенно строго следить за соч. Л. В янв. 1842 Краевский пытался опубл. «Демона» в «ОЗ», но безуспешно; по личному разрешению Уварова удалось напечатать только «Отрывки из поэмы» (1842).С 1839 Л. постоянно печатается в «ОЗ», к-рые цензуровали Никитенко и С. С. Куторга; довольно близкие отношения Краевского с Никитенко позволяли ему отстаивать перед Ц. стихи и строки Л. Несомненно, по желанию Краевского Никитенко стал цензором сб. стихов Л. 1840 (а также посмертных сб-ков 1842 и 1843). Либеральный и относительно самостоят. цензор, Никитенко, однако, соблюдал крайнюю осторожность, постоянно вынося стихи Л. на общее суждение ценз. комитета; в ряде случаев сомнения его разрешались комитетом в пользу автора; так, помимо купюр в журнальных публикациях, цензор предлагал изъять из сб. 1840 стих. «Тучи», неск. стихов в «Трех пальмах» («И стали три пальмы на бога роптать»; «Не прав твой, о небо, святой приговор!») и в «Мцыри» (82—101, гл. 3). Все указанное разрешил ценз. комитет; в 1841 разрешены также 4-й стих «Кинжала» и стих. «Пленный рыцарь». Срок цензурованпя сб. 1840 был необычно длинным (более 1,5 мес). Т. о., заступничество Краевского не всегда достигало цели. Вместе с тем ценз. изъятия в последних прижизненных публикациях Л. сравнительно немногочисленны. Большинство из них касается случаев отступления Л. от религиозной, прежде всего православной, ортодоксии («Мцыри», «Княжна Мери», «Фаталист», «Памяти А. И. Одоевского»); купюра в «Мцыри» (в частности, стихи 716—722, гл. 25, где пленник заявляет о готовности променять «рай и вечность» на миг свободы) не могла быть восстановлена в течение многих лет. В стих. «Памяти А. И. Одоевского» запретным для печати было имя адресата, замененное криптонимом («...А. И. О-го»); в «Думе» выпущены строки политич. характера («Перед опасностью позорно-малодушны, / И перед властию — презренные рабы»). За исключением этих строк, замененных точками, купюры в тексте сб. 1840 не обозначены, что связано с общим направлением ценз. политики — вуалировать вмешательство Ц.; по тем же соображениям слово «бог» в «Памяти А. И. Одоевского» заменено словом «рок». В 1842 запрещена публикация «Кавказца» в издании А. П. Башуцкого «Наши, списанные с натуры русскими».

 

Цензура посмертных публикаций. На протяжении 40-х гг. жесткость ценз. требований увеличивается, достигая апогея в период ценз. террора 1848—55. В публикациях поэм и стихов Л. в «ОЗ» 1842 («Боярин Орша», «Сказка для детей»), «БдЧ» 1844 («Любовь мертвеца»), сб. «Вчера и сегодня» 1845—46 («Спеша на север из далека», «Я не хочу, чтоб свет узнал», «Не смейся над моей пророческой тоскою») изъяты богоборч. и антиклерик. пассажи (особенно пострадал «Боярин Орша»), намеки на политич. изгнанничество, на революц. бунтарство («Не смейся...», где исключено слово «плаха»); в «Сказке для детей» изъяты стихи 115—116 («Минувших лет событий роковых / Волна следы смывала роковые»; строфа 11), понятые, видимо, как намек на 14 декабря 1825. Не было допущено стих. «К Петерсону» (для «ОЗ» 1847) как противоречащее официально утверждаемым этич. нормам. В 1845 из 7 произв. Л., предназначенных для сб. «Вчера и сегодня», цензор А. И. Фрейганг затруднился самостоятельно одобрить пять. Длит. цензурованию подвергся «Маскарад» (1842). Несмотря на хлопоты Краевского, драма находилась у Никитенко и в ценз. комитете месяц, после чего была разрешена с многочисл. изменениями (в т.ч. были исключены резкости в адрес офицера и светской женщины). К 1842—43 относится и ценз. история «Последнего новоселья»; франц. перевод этого стих., помещенный в «ОЗ» (1842), вызвал письмо Бенкендорфа Уварову, где обращалось внимание на политич. неуместность одобренного Ц. выступления против Франции; в результате этой переписки была запрещена перепечатка стих. в 1843. Видимо, те же внешнеполитич. причины вызвали запрещение в 1845 стих. «Опять, народные витии» (для сб. «Вчера и сегодня»). Особый случай — ценз. история «Измаил-Бея»: из него были удалены все строки о победах и доблестях черкесских воинов, сражавшихся против рус. войск.С нач. 50-х гг. появляются бесцензурные заграничные изд. Л. (см. Издания). В 1852 в Германии выходит 2-томное собрание его соч. в переводе и со статьей Ф. Боденштедта; в том же году цензор А. Н. Майков делает представление в комитет иностр. Ц., указывая, что, несмотря на отсутствие в этом издании ценз. купюр и радикальный тон статьи, запрещение его в России может произвести неблагоприятное впечатление на европ. обществ. мнение. В 1853 перевод этот, однако, был запрещен. В 1856—57 выходит полный текст «Демона» (Карлсруэ); в 1858 А. И. Герцен печатает в «Полярной звезде» стих. «Смерть поэта». Ц. стремилась воспрепятствовать проникновению этих изданий в Россию; так, в 1857 задержаны два экз. «Демона», присланные на имя обер-гофмейстера гр. Олсуфьева; лишь один экземпляр был вручен адресату, давшему подписку о непередаче книги посторонним лицам.Со смертью Николая I (1855) был ослаблен цензурный террор, произошли изменения в цензурном ведомстве, способствовавшие в дальнейшем смягчению ценз. устава 1865. Тем не менее еще в 1857—59 стих. «Приветствую тебя, воинственных славян» и «Отрывок» («Три ночи я провел без сна, в тоске») появляются с выпусками строк о «зависти творцу» и об исчезновении героев Новгорода, в чем, видимо, усматривали аллюзию — намек на гибель борцов за свободу. Нек-рые ценз. купюры в ранее опубл. стихах оказалось возможным восстановить в «Библиографич. записках»; здесь впервые в рус. печати появляется «Смерть поэта» (по автографу, без последних 16 строк); в сопроводит. заметке стих. названо «вдохновенным плачем над могилою величайшего из поэтов» (1858). В 1859 в заметке «Стихотворения М. Ю. Лермонтова» исправляются искажения текстов «Беглеца», стих. «Я не хочу, чтоб свет узнал», «Гляжу на будущность с боязнью» и даже «Не смейся над моей пророческой тоскою»; в ст. «Библиографич. заметки о Л.» частично восстановлены купюры в «Думе» и «Маскараде», а также напечатаны отрывки из III и IV ред. «Демона» — полнее, чем в том же 1859 могли сделать «ОЗ». Эти публикации создавали прецеденты для пропуска полного текста «Демона».В 1859 цензор Собр. соч. Л. под ред. С. С. Дудышкина И. А. Гончаров подал мнение об отмене Ц. на произв. Л., ссылаясь на давность написания, общепризнанность репутации Л. и изменения в ценз. политике. Гончаров предлагал восстановить купюры, в т.ч. и «клятву Демона», оставив лишь две или три (в «Демоне» и «Боярине Орше»). Гл. управление Ц. согласилось с Гончаровым; в заседании 19 нояб. 1859 было разрешено напечатать «Смерть поэта», за исключением стиха «Вы, жадною толпой стоящие у трона». Однако намерение полностью очистить стихи Л. от ценз. искажений на практике оказалось неосуществимым; ряд изменений цензура внесла в тексты изд. 1860 под ред. Дудышкина, хотя издатель пытался освободить от них текст «Демона» и др. произв. (особенно «Измаил-Бея»). В большей мере это удалось П. А. Ефремову в тех же «Библиографических записках»; в 1860—63 в ряде заметок и рецензий он восстанавливает пропуски в «Демоне» (ранние ред.), «Думе», «Смерти поэта», «Маскараде», «Измаил-Бее», а также печатает «Монго», отрывки из «Сашки», «Уланши» и т.д. «Поправки» и дополнения Ефремова также в свою очередь имеют купюры; нек-рые строки Л. появились в печати потому, что отд. листы журнала печатались в Москве, где Ц. была менее придирчивой. По-видимому, наибольшее сопротивление Ц. в нач. 60-х гг. встречала поэма «Измаил-Бей», проецировавшаяся на кавк. политику царизма, и драма «Странный человек» с ее антикрепостнич. мотивами; соответств. эпизоды (в сценах IV, VII) были изъяты в изд. 1860, но стали предметом обсуждения (в завуалированной форме) в «Современнике». Попытка Ефремова напечатать их в «Библиографических записках» не удалась; в период реформы 1861 Ц. особенно следила за антикрепостнич. выступлениями в печати.С сер. 60-х гг. ценз. преследования произв. Л. практически прекращаются; однако еще в 1887 стих. «Прощай, немытая Россия» появляется с ценз. искажениями даже в спец. журн. «РС», а в 1889 в стих. «К***» («О, полно извинять разврат») слово «порфира» заменяется точками. Вынужденные изменения отд. строк имеются и в текстах Л., опубл. П. А. Висковатым в 1881—84. В 1914 духовная Ц. сделала попытку вмешаться в текст «Демона» (в т. н. «диалог о боге»), что вызвало возмущенные отклики в печати [Семенов (2), с. 45—48].

 

Посмертная цензура драматич. произведений. В 1843 были возобновлены попытки поставить на сцене «Маскарад» (в бенефис П. С. Мочалова); пьеса была представлена Краевским в Ц., но разрешения не получила. В 1846 ее вновь представили в Ц. для бенефиса М. И. Валберховой и снова запретили согласно резолюции Л. В. Дубельта от 12 авг. Столь же неудачной оказалась попытка Мочалова в 1848. К этому же времени относится запрещение пьесы А. П. Толченова «Герой нашего времени», с интерполяцией «Думы» и «И скучно и грустно» (18 авг. 1850). В 1852, однако, Валберховой удается получить разрешение на постановку в свой бенефис «Маскарада» — «сцен, заимствованных из комедии Лермонтова». 13 окт. 1852 «сцены» были разрешены Дубельтом и шли в 1852 и 1853. Полная постановка «Маскарада» состоялась (с незначит. ценз. изменениями) в 1862.Лит.: Соч. Л., под ред. П. А. Ефремова, т. 1, СПБ, 1873, с. L; Булгаков Ф. И., Л. и цензура (По материалам Лермонт. музея), «ИВ», 1884, т. 15, № 3, с. 566—74; Голицин Б. И., К истории прежней цензуры, «ИВ», 1888, № 2, с. 515—16; Сухомлинов М. И., «Последнее новоселье». Стих. Л., «РВ», 1895, т. 237, № 3, с. 231—33; Щукинский сб., в. 1, М., 1902, с. 301; Мануйлов (4); Муравьев А. Н., в кн.: Воспоминания; Висковатый, Прил. к т. IV, с. 16; Боричевский; Здобнов; Полянская Л. А., Царская цензура о «народных» изданиях соч. М. Ю. Л., «Красный архив», 1939, № 5, с. 180—95; Ломунов (1); Ломунов (2); Михайлова А. (4); Михайлова А. Н., Прим. в кн. ЛАБ, т. 4, с. 412—17; Докусов А. М., Прим., там же, т. 5, с. 734—50, 752—55; Панаев И. И., Лит. воспоминания, М., 1950, с. 135; Рабинович М., Из цензурной истории «Маскарада», «РЛ», 1964, № 3, с. 60—64; Андроников (13), с. 5—76; Линев К. А., Из творч. истории драмы М. Ю. Л. «Маскарад», «Уч. зап. Кишинев. пед. ин-та им. И. Крянгэ», 1959, т. 11, с. 59—71; Гаркави (2); Найдич (7); Вацуро (7).

ЦЕНЗУРА

ЦЕНЗУРА (лат. censura) - система государственного надзора за печатью и средствами массовой информации. В Западной Европе возникла в 15 в., в России - в нач. 18 в. По формам контроля подразделялась на предварительную и карательную. С 1804 регулировалась цензурными уставами и временными правилами. Делилась на общую (внутреннюю и иностранную) и ведомственную (духовная, военная, театральная и др.). В 1865 на основе "Временных правил о печати" проведена цензурная реформа, по которой вводилась карательная цензура вместо предварительной для ряда столичных изданий (в 1872 была урезана в связи с возобновлением преследования печати в административном порядке). В СССР с 1922 цензура осуществлялась Главлитом. По Российскому закону "О средствах массовой информации" (1992) цензура массовой информации не допускается.

Большой Энциклопедический словарь. 2000.

Источник:

Толковый словарь Даля

Источник: