«Культепа»

КУЛЬТЕПА, культяпый, култыхать и пр. см. култыга.

ШКУРА. Слово шкура в русский литературный язык вошло не ранее XVI—XVII вв. Характерно, что оно еще не указано в «Треязычном лексиконе» Ф. Поликарпова (1704). Нет этого слова и в «Немецко-латинском и русском лексиконе» 1731 г. Однако в «Словаре Академии Российской» 1789—1794 гг. слово шкура рассматривается как общерусское и общеизвестное.

В древнерусском языке до XV в. отмечено употребление лишь слова скора в значении `шкура, мех, меха'. Акад. И. И. Срезневский в своих «Материалах» привел примеры широкого применения этого слова в языке летописи и деловых памятников (Срезневский, 3, с. 380—381). Это говорит о том, что слово скора является народным восточнославянизмом (ср. скорняк).

Форма шкура двигалась в русский литературный язык с Юго-Запада — из белорусских и украинских говоров. А там она укрепилась, очевидно, под польским влиянием, под влиянием Мазураканья, шепелявого произношения согласных. И. Волк-Левоневич в статье «Еще к вопросу о ”ляшских“ чертах в белорусской фонетике» был готов возводить колебания в белорусском произношении шкура — скура к балтийско-славянскому периоду (Slavia, ročn. 9, seš. 3, 1930, с. 522—523). Но проф. А. М. Селищев на это резонно заметил: «Неужели роза, сабля, жемчуг относятся к периоду ”балтийско-славянскому“? Небольшая справка с историей этих слов и вещей, справки с историей взаимоотношений белорусов с соседними народами должны были бы удержать от утверждения, что в словах шабля, рожа, шкура — скура, при старом скора и др. отражается ”реликтовое произношение“. В слове скура следовало бы обратить внимание на гласный у в корне»²⁵.

В русском литературном языке слово шкура укрепилось в первой половине XVIII в.

Заметка ранее не публиковалась. В архиве есть рукопись на 3 листках. Печатается по рукописи с внесением некоторых уточнений. — В. Л.

²⁵ Селищев А. Соканье и шоканье в славянских языках // Slavia, ročn. 10, seš. 4, 1931. С. 741.

Гольтепа, культепа. Экспрессивность слова нередко выражается своеобразной комбинацией аффиксальных элементов или индивидуальными изменениями, «искажениями» аффиксов. В экспрессивно окрашенных словах иногда окаменевают, застывают исчезнувшие аффиксы или возникают новые, необычные морфологические образования; например, гольтепа. Бальзаминова недаром приняла это слово за французское (в комедии А. Н. Островского «Свои собаки грызутся — чужая не приставай»): «Коль человек или вещь какая-нибудь — как про нее сказать? Дрянь! Это как-то неловко. Лучше сказать по-французски: ”Гольтепа!“» (д. 1, явл. 6). (Акад. А. И. Соболевский указал на то, что собирательное гольтепа произошло от гольтай, ср. старое великорусское гольтяй, современное украинское гiльтай (ср. областное великорусское культяпа — `косолапый человек'). «Прежде были, вероятно, более обычны слова на -епъ, судя по великорусским фамилиям Кутепов, Резепов, Казепов». Впрочем, А. И. Соболевский, ссылаясь на культяпка, допускал возможность связывать гольтепа, кулыпепа с некогда существовавшим суффиксом -ęn- (Лингвистические и археологические наблюдения, вып. 2, 1912, с. 30).

(Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии // Виноградов. Избр. тр.: Исслед. по русск. грам., с. 207).