«олух»

1. о́лух;
2. о́лухи;
3. о́луха;
4. о́лухов;
5. о́луху;
6. о́лухам;
7. о́луха;
8. о́лухов;
9. о́лухом;
10. о́лухами;
11. о́лухе;
12. о́лухах.

муж. простак, простофиля, разиня, ротозей; вялый, глуповатый, грубый, неуч. Олух царя Небеснаго! Мухи летают - олухов оплетают. Вислоухий олух. Олух на олухе едет, олухом погоняет! Олуховатый парень. Олуша жен. приморская птица глупыш, Sula.

О́ЛУХ, -а, муж. (разг.). Глупый, непонятливый человек, дурак.

• Олух царя небесного совершенный олух.

-а, м. прост.

Глупый человек; дурак, болван.

— А ты, Потапыч, скажи этому олуху, кельнеру, чтоб мне удобную квартиру отвели. Достоевский, Игрок.

[Чебаков:] Экий дурачина! Вот олух-то! Воображает, что в него влюбятся! А. Островский, За чем пойдешь, то и найдешь.

олух царя небесного

прост.

то же, что олух.

иноск.: дурак, покровительствуемый судьбой — Небом

На дурака у Бога милости много.

Ср. "Божий человек" (иноск.) — юродивый, малоумный.

Ср. Ведь он такой олух царя небесного, даже прекрасного, шельма, не понимает... на женщину никогда не взглянет, а женщины на него как муха на мед.

Лесков. Обойденные. 2, 4.

Ср. Надеюсь, что они поймут, для чьей пользы я это делаю... "Как же не понять, помилуйте! Не олухи же они царя/ небесного!

Писемский. Масоны. 3, 11.

Ср. Фортуны олухи и плуты,

Карикатур различных смесь:

Здесь — важностью пузырь надутый,

Хам — накрахмаленная спесь.

Кн. П.А. Вяземский. Баден-Баден.

Ср. Да в олухи-то, я не знаю, кто попал.

Крылов. Купец.

Ср. Схватился он не с олухом-детиной:

Извозчик малый удалой.

Крылов. Разбойник и Извозчик.

Ср. Нашего Бога дурень — прозвище, вставленное запорожцами в титул (султана) в письменном ответе ему.

Ср. Даль. Толковый словарь.

Ср. O du Gaul Gottes!

Намек на ослицу с осленком (Ср. Матф. 21, 2).

Ср. Saint Christophle de Pâques fleuries.

Св. Христофль Вербного воскресенья.

Ср. Cara deum soboles.

Порода богам дорогая.

Virgil.

См. как муха к меду льнет.

См. осел на осле, дурак на дураке.

См. карикатура.

См. ослица Валаама.

См. вербный херувим.

О́ЛУХ, олуха, муж. (разг. бран.). Дурак, болван, простофиля. «Какой же я олух! - воскликнул он, - на какую удочку попался!» А.Тургенев.

❖

Олух царя небесного (разг. пренебр.) - глупый, никчемный человек, дурак.

м.

1.

разг.-сниж.

Глупый человек; дурак I 1., простофиля 1..

2.

Употребляется как порицающее или бранное слово.

о́лух напр. о́лух царя́ небе́сного. Из во́лух от вол, т. е. первонач. "воловий пастух"; см. Соболевский, РФВ 66, 346 и сл.; 71, 24; RS 5, 265. Менее удачна этимология из *оглухъ, ср. укр. оглух "тот, кто плохо слышит", которая возникла в связи с тем, что "глуховатый" и "глупый" часто рассматриваются как синонимы. (Бернекер 1, 308; Преобр. I, 129; против см. Брюкнер, KZ 48, 186). Невероятно и происхождение из чагат. aluk "поглупение, отупение; растерянß ность" (Корш у Преобр. I, 647 и сл.) или от имени собств. Олуфе́рий из греч. ᾽Ελευθέριος (Ляпунов, RS 13, 70).

муж.;
разг. blockhead, dolt, fool, oafм. разг. oaf;
blockhead;
~ царя небесного a perfect fool, a dumbbell.

олух м разг. Tölpel m 1d, Dummkopf m 1a*

м разг.

Tölpel m, Dummkopf m (умл.)

м. бран.

imbécile m, idiot m, cornichon m

м. бран.

imbécil m, mentecato m, zoquete m, topo m; elemento m (Ю. Ам.)

•
•

о́лух царя́ небе́сного — bobalicón m, melón m

м. разг.

babbeo, citrullo, scimunito

•
•

олух царя небесного — mammalucco; bestia f, babbeo

О́ЛУХ -а; м. Разг.-сниж. Глупый человек; дурак, болван. Вот о. царя небесного (полный глупец, дурак, болван).

См. патриотический

ТОМНЫЙ . Имя прилагательное томный в древнерусском языке употреблялось в значении `ослабевший, изнуренный' (например, в Житии протопопа Аввакума). Правда, в «Материалах» И. И. Срезневского слова томьнъiи нет (но ср. томение,томителевъ, томитель, томительство,томительствие, томити, томитиса, томление (Срезневский, 3, с. 971—972). Но трудно сомневаться в том, что слово томьнъiи употреблялось и в раннем русском литературном языке до XVII в.

С тем же значением томный перешло и в простой и в средний стили русского литературного языка XVIII в. Во всяком случае, даже в академическом словаре 1847 г. у слова томный отмечалось лишь одно значение: `ослабевший, изнуренный, утомленный'. Примеры: Томный голос. Томное лицо. Томная рыба (сл. 1867—1868, 4, с. 601).

Действительно, это значение обычно в языке Пушкина 20-х годов. Например, в «Сцене из Фауста»:

Там, на груди ее прелестной

Покоя томную главу,

Я счастлив был...

В «Евгении Онегине »:

Как Child-Harold, угрюмый, томный,

В гостиных появлялся он.

Менее употребительно в языке литературы было областное значение `тяжкий, мучительный, томительный'. Ср. у Тургенева в «Нови» (в речи Нежданова): «А я... вперед не могу; назад не хочу. Оставаться на месте томно». У него же в рассказе «Живые мощи» (в речи Лукерьи): «А что будешь делать? Лгать не хочу — сперва очень томно было; а потом привыкла, обтерпелась — ничего; иным еще хуже бывает».

Однако уже в сентиментальном стиле конца XVIII — начала XIX в. в слове томный развивается значение `полный сладкого томления, устало-нежный и печальный, выражающий трогательную истому'. Слово томный становится модным. Томность — свойство чувствительной натуры.

Ср. у Пушкина в «Евгении Онегине »:

...луна сияла

И томным светом озаряла

Тат ьяны бледные красы...

Заметка ранее не публиковалась. Сохранилась рукопись (4 листка разного формата). Печатается по рукописи с внесением некоторых необходимых уточнений. — В. Л.

Олух. Слово олух вошло в русский литературный язык из живой народно-разговорной речи. А. И. Соболевский предложил для этого слова каламбурную этимологию: олух возникло из волух `пастух волов' в презрительном применении (`невежа, дурак') (см.: Соболевский А. И. Лингвистические и археологические наблюдения // РФВ, 1911, XVI, 3—4, с. 246). А. Г. Преображенский, признав, что слово олух — «неизвестного происхождения», сопоставил его со словом свинтус (будто бы из «свинтух») (Преображенский А. Этимологический словарь русского языка, М., 1910—1914, 1, с. 647—648). Под словом свинья в числе производных слов, бытующих в русских диалектах, указывается свину́х, отмечается также сви́нтус (бранное), реже сви́ нтух (там же, 2, с. 259). В кругу параллелей из других славянских языков есть также польск. świntuch `неряха'.

Однако трудно сомневаться в том, что здесь с народно-бытовыми выражениями смешиваются жаргонные новообразования. Если, например, допустить, что в живой народной речи наряду с свину́х под влиянием пасту́х еще могло возникнуть свинту́х (с вариантом сви́нтух), то образование свинтус все же бы вело к иной социальной среде. Достаточно вспомнить из гоголевского предисловия к «Вечерам на хуторе близ Диканьки» рассказ Фомы Григорьевича, «как один школьник, учившийся у какого-то дьяка грамоте, приехал к отцу и стал таким латыньщиком, что позабыл даже наш язык православный. Все слова сворачивает на ус. Лопата у него лопатус: баба — бабус». Любопытно в связи с этим вспомнить повествование А. Вельтмана в «Приключениях, почерпнутых из моря житейского»: «Слуги жили свинтусами, ходили замарантусами».

А. Г. Преображенский, не вполне удовлетворенный приведенными весьма сомнительными этимолого-семантическими сопоставлениями и параллелями, обратился за разъяснениями к Ф. Е. Коршу. «Корш (письмом), — сообщает он, — допускает заимств. из чагат. алук `растерянность, одурение'» (Преображенский А. Указ. соч., 1, с. 648). Но и эта тюркологическая этимология произвольна и не имеет никакой исторической достоверности.

Засвидетельствованное в качестве личного собственного имени Олух известно в северно- и западнорусских памятниках русской деловой письменности с XVI в. в нарицательно-характеристическом значении — «дурак, простофиля, глупый человек». Но в русском литературном языке оно начинает распространяться лишь со второй половины XVIII в. В семнадцатитомном академическом словаре современного русского литературного языка указано, что из лексикографических трудов XVIII в. слово олух впервые зарегистрировано в Словаре Нордстета 1782 г. (БАС, 8, с. 849).

История собственного имени и процессы превращения его в нарицательное с определенным значением и яркой экспрессивной окраской очень сложны. Само формирование нового значения в собственном имени должно быть социально-исторически мотивировано. Так, ссылка на то, что слово олух в значении `дурак, простофиля' (слово олух в «Словаре Академии Российской» характеризуется так: «Употребляется в просторечии и обозначает человека необразованного, глупого или плохого. Деревенский олух»; ср. «Олуховатый, ая, ое. Олуховат, та, то прил. глуповатый, несколько плох» (сл. АР 1822, 4, с. 305) произошло от собственного имени Елевферий (греч. Ελευθέριος), откуда Онуфрий и с суффиксом -ух — Олух (ср. в новгородских писцовых книгах указания на Олуха кожевника, Олуха сарафанника и т. п.; ср. имя Олух в Двинских грамотах) (см.: Ляпунов Б. М. Указ. соч., с. 257—261), вовсе не объясняет почему и когда слово Олух получило свои современные значения, переставши быть личным именем. Самый тот факт, что, например, в народной русской речи «собственные личные имена очень близки по своей функции к нарицательным (ср. употребление личных имен в народных загадках и старинный народный календарь, не знавший ни чисел, ни месяцев, а только святцы), нуждается в историческом объяснении (См.: Зеленин Д. К. Этимологические заметки... 3. О личных собственных именах в функции нарицательных в русском народном языке // Филол. записки, 2, Воронеж, 1903).

Быть может, слово олух лишь случайно совпало по своей звуковой форме с собственным именем Олухно, Олушек, Олух и т. п. В севернорусском наречии, как известно, очень значительна примесь финских слов. Финск. ölliskö значит `дурак'. Это финское слово лежит в основе древнерусского имени-прозвища Олиско (Трусман Ю. Ю. Чудско-литовские элементы в новгородских пятинах, ч. 1. Ревель, 1898, с. 205, 206). А. В. Марков по поводу былинного Василия Окуловича писал: «Северновеликорусское окула значит `плут'; слово это происходит от финск. okkela — `хитрый, продувной'. В XV в. в Новгородской области употреблялись прозвища: Окулик, Окулко, Окулов, Окул, Окуля. Один из Окуловых в Вотской пятине имел имя Олиско, объясняемое из финск. — ölliskö `дурак'. Связь олух с этим финским словом некоторым кажется очень вероятной.

Р. Бернар полагает, что о в олух является префиксом, корень же его лух- (люх-) находит себе соответствие в целом ряде болгарских диалектных образований типа: за́ лу́ х с производными прилагательными залу́ (х)ов, залу́ (х)ав, сущ. залу́ (х)овщина. Значения очень близки к слову олух: залу́ х — человек рассеянный и тупой (individu dislrait ou stupide) Русское олух уже сближалось с болгарским залу́ хав в «Български тълковен речник».

Но каково бы ни было происхождение слова олух, в русском литературном языке оно стало широко употребительно лишь с XIX в. Трудно представить себе, чтобы его значения оставались неподвижными. Толкование его в «Словаре Академии Российской» (`необразованный, глупый, плохой') очень расплывчато.

Слово олух встречается в языке Пушкина и Гоголя. «Словарь языка Пушкина» отмечает три случая употребления этого слова у Пушкина. В стихотворении «Из Пиндемонте»:

И мало горя мне, свободно ли печать

Морочит олухов, иль чуткая цензура

В журнальных замыслах стесняет балагура.

В журнальной прозе: «Женщина замужняя, мать семейства, влюблена в молодого олуха, побочного сына ее мужа!!!» (cл. Пушкина, 3, с. 18). Слово олух (олухи) употребляется также в «Дубровском». У Гоголя в «Юношеских опытах»: «Что бы я был за олух царя небесного, когда бы стал убирать постную кашу». Ср. выражение: олух-олухом.

Слово олух было очень распространено в фамильярно-бытовых стилях разговорной речи XIX в. Например, у Гончарова в «Обломове»: «Да, кум, пока не перевелись олухи на Руси, что подписывают бумаги не читая, нашему брату можно жить». У Решетникова («Где лучше?»): « [Смотритель] распек как его, так и рабочих. — Што ты делаешь, разбойник! Вы-то што, олухи эдакие, делаете? Ах беда!». У А. Н. Толстого в «Детстве Никиты»: « — А возьми-ка, ты, Александра Леонтьевна, наших учителей, — олухи царя небесного. Один глупее другого» (БАС, 8, с. 849).

Составление древнерусского словаря требует основательной историко-литературной подготовки, глубокого знакомства с исторической лексикологией и семасиологией и широкого этимологического кругозора.

(Чтения древнерусского текста и историко-этимологические каламбуры // Виноградов. Избр. тр.: Лексикология и лексикография, с. 285—287).