«Гераклит»

Эфесский (Herákleitos Ephesios) (р. около 544—540 до н. э. — г. смерти неизвестен), древнегреческий философ-материалист, в наивной форме сформулировавший ряд диалектических принципов бытия и познания; написал не дошедшее до нас сочинение «О природе», от которого сохранились лишь отрывки в сочинениях позднейших авторов. Стиль Г. отличается поэтической образностью. Многозначная символика его фрагментов делает подчас загадочным их внутренний смысл, вследствие чего Г. ещё в древности был прозван «тёмным».

Г. принадлежал к ионийской школе (См. Ионийская школа)древнегреческой философии. Первоначалом сущего Г. считал огонь, стихию, которая представлялась древним грекам наиболее тонкой, лёгкой и подвижной; путём сгущения из огня появляются все вещи и путём разрежения в него возвращаются. Этот мировой огонь «мерами вспыхивает и потухает», причём мир, по Г., не создан никем из богов или людей.

Диалектика у Г. — концепция непрерывного изменения, становления, которое мыслится в пределах материального Космоса и в основном является круговоротом веществ, стихий — огня, воздуха, воды и земли. Здесь выступает у философа знаменитый образ реки, в которую нельзя войти дважды, поскольку в каждый момент она всё новая. Становление возможно только в виде непрерывного перехода из одной противоположности в другую, в виде единства уже сформировавшихся противоположностей. Так, у Г. едины жизнь и смерть, день и ночь, добро и зло. Противоположности пребывают в вечной борьбе, так что «раздор есть отец всего, царь всего». В понимание диалектики Г. входит и момент относительности (относительность красоты божества, человека и обезьяны, человеческих дел и поступков и т. п.), хотя он и не упускал из виду того единого и цельного, в пределах которого происходит борьба противоположностей.

В истории философии наибольшие споры вызвало учение Г. о Логосе, который истолковывался как «бог», «судьба», «необходимость», «вечность», «мудрость», «общее», «закон» и который в качестве мироустрояющего и упорядочивающего принципа может быть понят как род универсальной закономерности и необходимости. В русле учения о логосе у Г. совпадают судьба, необходимость и разум. В теории познания Г. начинал с внешних чувств. Глаза и уши для Г. — наилучшие свидетели, причём «глаза — более точные свидетели, чем уши». Однако только мышление, которое обще у всех и воспроизводит природу всего, приводит к мудрости, т. е. к знанию всего во всем.

Классики марксизма-ленинизма выдвигали в философии Г. на первый план материализм и диалектику. Ленин называл Г. «... одним из основоположников диалектики...» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 29, с. 309).

Соч.: Переводы фрагментов на рус. яз.: В. Нилендера, в кн.: Гераклит Эфесский, М., 1910 (с греческим текстом); А. О. Маковельского в его кн.: Досократики, ч. 1, Казань, 1914, с. 147—80; Материалисты Древней Греции, М., 1955, с. 41—52.

Лит.: Дынник М. А., Диалектика Гераклита Эфесского, М., 1929; История философии, т. 1, М., 1957, с. 72—82; Лосев А. Ф., История античной эстетики, М., 1963, с. 345—90; Кессиди Ф. Х., Философские и эстетические взгляды Гераклита Эфесского, М., 1963; Ramnoux С., Vocabulaire et structures de pensee archaїque chez Heraclite, P., 1959; Wheelwright Ph., Heraclitus, Princeton, 1959.

А. Ф. Лосев.

Гераклит Эфесский.

Геракли́т (конец VI — начало V вв. до н. э.), древнегреческий философ, политический и религиозно-этический мыслитель пророческо-реформаторского склада. Жил в Эфесе. Имел наследственный титул басилевса (царя-жреца), от которого отрёкся в пользу брата. Космос предстаёт у Гераклита как «вечно живущий огонь, мерно вспыхивающий, мерно угасающий», обладающий жизнью, сознанием, провиденциальной волей; чтобы вырваться из космического круговорота элементов, человек путём аскезы должен сделать свою душу «сухой», т. е. приблизиться к «огню», тогда как «влажная душа» живёт в «текучем» мире становления — обманчивом потоке ощущений. Политическим идеалом Гераклита было правление «одного наилучшего», опирающегося на вечный «божественный» закон.

ГЕРАКЛИТ

(ок. 544 — ок. 483 до н.э.) — др.-греч. философ (г. Эфес в Ионии). Его соч. «О природе» сохранилось фрагментарно (около 130 фрагментов). Прозвища: «Темный», «Плачущий» (не мог, по его словам, без слез смотреть на людскую суету). Продолжая линию милетской школы, принял за генетическое и субстанциональное начало огонь как наиболее живой изменчивый элемент: ведь в мироздании нет ничего неизменного, «все течет», «в одну и ту же реку нельзя войти дважды». Мироздание (Космос) — не продукт божественного, а тем более человеческого творения. Он был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами погасающим, причем в первом случае все снова становится огнем («мировой пожар»), а во втором — «воздух живет огня смертью», «вода живет воздуха смертью», «земля живет воды смертью». Все подчинено вселенскому слову — логосу. Он присущ и людям в меру их разумности, однако большинство это слово не слышит, а услыхав, не понимает и ему не следует. Все, изменяясь, превращается в противоположное себе, отчего противоположности (даже добро и зло) тождественны. Все возникает через борьбу («борьба — отец всему и всему царь»), однако за борьбой таится гармония, тем не менее «справедливость в распре». Души возникают из влаги, лучшие из них содержат огненное начало, им присущ возрастающий логос. В чувственном познании Г. предпочитает зрение и слух, однако если бы все обратилось в дым, то его можно было бы распознать ноздрями. Людям не стало бы лучше, если бы все их желания сбылись, ибо они подобны ослам, предпочитающим солому золоту. Люди неравны: лучший из них предпочтительнее десяти тысяч, ибо он усвоил вселенский логос и живет в соответствии с ним. Народ должен отстаивать закон (право) так же, как крепостные стены свой город.

ГЕРАКЛИТ из Эфеса (544/540/535-483/480/475) - древнегреческий философ, основатель первой исторической или первоначальной формы диалектики. Аристократ по рождению, происходил из знатнейшего рода Кодридов - основателей Эфеса (имел наследственный титул царя-жреца, от которого отрекся в пользу брата). Отвергал традиционное неписанное право элиты, веря в устанавливаемый государством закон, за который должно сражаться как за родной город. Сочинение Г. «О природе» (»О Вселенной, о государстве, о богословии») дошло до нас в 130 (по другим версиям - 150 или 100) отрывках. Был прозван «темным» (за глубокомысленность) и «плачущим» (за трагическую серьезность) мыслителем (по Г., люди живут в эпоху упадка бытия, при которой будущее еще ужаснее настоящего). Согласно Г., «космос» (первое употребление слова в философском контексте как синоним термина «мир») не создан никем из богов и никем из людей, а всегда был, есть и будет вечно живым огнем (сакральная метафора - «чистая сущность», «невоспринимаемый субстрат»), мерами воспламеняющимся и мерами угасающим. Божественный первоогонь - чистый разум (»огонь» у Г. обладает жизнью, сознанием, провиденциальной волей, правит Вселенной, носитель космического правосудия и Судия, карающий грешников в конце времен) суть «логос». (Г. офилософствовал это греческое слово в смысле «слово», «речь» - в трех фрагментах, в значении «понятие» - в пяти отрывках). «Логос» порождает через борьбу и расколы множественность вещей (»путь вниз»). Логос у Г. - это также божество, правящее миром; верховный разум; всеобщий закон взаимопревращения вещей, а также количественных отношений этого процесса; учение самого Г. Согласие и мир через «оцепенение» циклично возвращаются в состояние первоогня (»путь вверх»). Из Единого все происходит и из всего - Единое (либо «одно» и «многое» или «все» - как фундаментальная оппозиция мировоззрения Г.). В онтологии, космологии, теологии Г. утверждал примат «одного» над «многим». Все, непрерывно изменяясь, обновляется. Все течет в соответствии с постижимым лишь для немногих Логосом, господствующим во всем и правящего всем посредством всего. Познание его, подчинение ему - подлинная мудрость. Последняя дарит человеку душевную ясность (»я искал самого себя») и высшее счастье. (Хотя в основе познания, по Г., лежат ощущения, только мышление приводит к мудрости). Внимающие логосу и живущие «по природе» достигают огнесоразмерного просветления ума и становятся богами при жизни. «Мир как речь» у Г. нельзя прочитать, не зная языка, на котором она написана. (»Бытие любит прятаться»). Философия, по Г., - это искусство верной интерпретации и разделения чувственного текста на «слова - и - вещи». Каждое слово-понятие призвано объединять (»мудрость в том, чтобы знать все как одно») в себе соответствующую пару противоположностей. Люди неверно расшифровывают этот мир: «большинство не воспринимает вещи такими, какими встречает их (в опыте)... но воображает». Люди погружены в себя, «присутствуя, отсутствуют» и видят лишь сновидения. Борьба у Г. - «отец», «царь» всех вещей, раскрывающая в людях и рабов, и свободных, и богов. Политеизм Г. призывал сменить единобожием: «Признавать одно Мудрое Существо: Дух, могущий править всей Вселенной». В истории философии Г. более всего известен и заметен благодаря своим наработкам в области диалектики. Именно Г., как никому другому, впервые удалось четко артикулировать ростки всех предшествующих диалектических идей. Так, общеизвестным мыслям об изменениях Г. придал абстрактно-всеобщую, философскую форму, не лишенную, однако, яркой образности и символизма (»в одну и ту же реку нельзя войти дважды»). Идея об изменениях оказалась объединенной у Г. с идеей единства и борьбы противоположностей (идея Единого, приведения к Одному, единства). С ней в учении Г. сосуществовала мысль о раздвоении этого Единого и вычленения из него противоположностей, которые, по Г., носят всеобщий характер. Это означает, по мнению Г., что они имеют место везде и всегда, являясь, как это не парадоксально, конструктивной основой самого существования как такового. Во многом именно благодаря Г. диалектические идеи становятся существенной компонентой историко-философских концепций, раскрывая сложность и противоречивость процесса познания, а также относительный и ограниченный характер человеческих знаний о действительности и себе самом. Принято полагать, что диалектика Г. оказала значимое влияние на Платона и многих других античных философов. Своеобразный ренессанс идей Г. наблюдается в 19 в. - Гегель, Ницше, а также в 20 в. - Шпенглер, Хайдеггер и др.

Геракли́т

(конец VI — начало V вв. до н. э.), древнегреческий философ, политический и религиозно-этический мыслитель пророческо-реформаторского склада. Жил в Эфесе. Имел наследственный титул басилевса (царя-жреца), от которого отрёкся в пользу брата. Космос предстаёт у Гераклита как «вечно живущий огонь, мерно вспыхивающий, мерно угасающий», обладающий жизнью, сознанием, провиденциальной волей; чтобы вырваться из космического круговорота элементов, человек путём аскезы должен сделать свою душу «сухой», т. е. приблизиться к «огню», тогда как «влажная душа» живёт в «текучем» мире становления — обманчивом потоке ощущений. Политическим идеалом Гераклита было правление «одного наилучшего», опирающегося на вечный «божественный» закон.

Гераклит

(конец VI — начало V вв. до н.э.) эфесский философ-диалектик, представитель ионийской школыЕсли бы счастье заключалось в телесных удовольствиях, мы бы назвали счастливыми быков, когда они находят горох для еды.Солнце — не только новое каждый день, но вечно и непрерывно новое.Если бы все существующее превратилось в дым, то органом познания были бы ноздри.Из всего — одно, и из одного — все.Все движется.Не чая нечаянного, не выследишь неисследимого и недоступного.Родившись, они (люди) стремятся жить и, тем самым, умереть, лучше же сказать — успокоиться, и оставляют детей, порожденных для смерти.Смерть — все, что мы видим, когда бодрствуем, а все, что мы видим, когда спим, есть сон.Людей ждет после смерти то, чего они не ожидают и не предполагают.Космос (…) не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся, мерно угасающий.Многознайство уму не научает.За закон народ должен биться, как за городскую стену.Границ души тебе не отыскать, по какому бы пути ты ни пошел: столь глубока ее мера.Один для меня — десять тысяч, если он наилучший.В одни и те же воды мы погружаемся и не погружаемся, мы существуем и не существуем.Гармония мира натянута в противоположные стороны, как у лиры и лука.Вечность есть играющее дитя, которое расставляет шашки: царство над миром принадлежит ребенку.Война есть отец всего. Она сделала одних богами, других людьми, одних рабами, других свободными.Скрытая гармония лучше явной.Путь вверх-вниз один и тот же.Бессмертные — смертны, смертные — бессмертны; смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают.Прекраснейшая из обезьян безобразна в сравнении с человеческим родом.У бодрствующих один, общий мир, а спящие отворачиваются каждый в свой собственный.В одну и ту же реку нельзя войти дважды.Не будь солнца, мы бы не знали, что такое ночь.Без солнца не было бы ночи.Глаза — более точные свидетели, чем уши.Для бога все прекрасно и справедливо; люди же одно признали несправедливым, другое — справедливым.Людям не было бы лучше, если бы исполнялись все их желания.Болезнь делает приятным здоровье, зло — добро, голод — насыщение, усталость — отдых.Характер человека есть его демон. (Т. е. характер определяет судьбу.)Природа любит скрываться.Холодное теплеет, теплое холодеет, влажное высыхает, сухое увлажняется.Взрослый муж слывет глупым у бога, как ребенок — у взрослого мужа.На вопрос, почему он молчит, Гераклит ответил: «Чтобы вы болтали».Просьбою эфесцев дать им закон он (Гераклит) пренебрег, ибо город был уже во власти дурного правления. Удалившись в храм Артемиды, он играл с мальчишками в бабки, а обступившим его эфесцам сказал: «Чему дивитесь, негодяи? разве не лучше так играть, чем управлять в вашем государстве?»Ум — бог для каждого.Звери, живя вместе с нами, становятся ручными, а люди, общаясь друг с другом, становятся дикими.Мышление — великое достоинство, и мудрость в том, чтобы говорить истинное и чтобы, прислушиваясь к природе, поступать с ней сообразно.Доверять неразумным ощущениям — свойство грубых душ.Народ должен защищать закон, как свой оплот, как охранительную свою стену.Правда настигает лжецов и лжесвидетелей.Своеволие следует гасить скорее, чем пожар.Взаимную беседу следует вести так, чтобы каждый из собеседников извлек из нее пользу, приобретая больше знаний.

• Heraclītus,

Ήράκλειτος, процветал ок. 500 г. до Р. X., следовательно, отчасти был современник Парменида. Он удалился от государственных дел, посвятил себя вполне науке и жил в уединении, занимаясь только философией. Про его жизнь нам чрезвычайно мало известно; рассказывают, что он отклонил просьбу своих сограждан о принятии участия в управлении государства и ответил отказом на приглашение Дария Гистаспа приехать в Персию и познакомить его с греческою философиею. Г. написал, по известиям древних писателей, только одно сочинение, которое, по некоторым, имело заглавие Μου̃σαι, а по другим — περὶ φύσεως; он сложил это сочинение в храме Артемиды в Эфесе, и оно, как кажется, находилось там еще впоследствии. Г. уже в древности был известен своей темностью и поэтому назывался σκοτεινός, выражение, которое Цицерон (Cic. de n. d. 1, 26, 74. Cic. fin. 2, 5, 15) неправильно толкует как намек на умышленную темность; она, напротив, вытекала из пренебрежения к сочетанию слов и из неразвитости языка, а главным образом из глубокомысленности его спекуляции; поэтому он в Платоне и Гиппократе нашел усердных последователей своей системы. Некоторые главные черты его учения следующие: πάντα εΐναι καὶ μὴ εΐναι, ου̉δὲν μãλλον τò 'òν του̃ μὴ 'òντος εΐναι. Он, следовательно, выходит еще за пределы учения элеатов об отвлеченном быте. Абсолютное он понимает как единство бытия и небытия, суть состоит в перемене, истина и основание всего бытия — происхождение. В этом смысле он говорит, что все течет (πάνταρ̉ει̃), ничего не существует и никогда не остается тем же самым; он сравнивает предметы c течением реки, прибавляя, что нельзя два раза опуститься в ту же самую реку. Только одно есть, говорит он у Аристотеля, что остается; из этого одного все другое преобразовывается. Он, однако, не ограничился областью логики, но дал своей идее реальное выражение. По причине этого естественно-философского направления Г. иногда причисляется к ионийской школе, от которой он, однако, замечательно различается. Он говорит, между прочим: время есть первое телесное (вернее, чувственное) существо; он видит в нем первую форму происхождения: в видимом мире — время является самым первым. Но, желая определить процесс времени ближе, физикальным образом, он находит огонь как первое существо: это — физикальное время, абсолютное беспокойстве, абсолютное разрешение существующего, постоянная гибель и непребывание. Разбирая далее явления этой стихии, он находит, что свойственное ей преобразование определенного есть испарение (α̉ναθυμίασις); поэтому он и в этом реальном процессе описывает две различные стороны; огонь сгущается влагою и, останавливаясь, превращается в воду; твердеющая вода — в землю; это — дорога вниз (ο̉δòς άνω). Земля затем опять плавится, из нее делается влага, а из влаги — испарение моря, из которого затем все происходит; это дорога вверх (ο̉δòς 'άνω). Он называл глаза и уши плохими свидетелями (но считал глаза надежнее ушей), а ум (λόγος) — судьей истины; познавание общего признавалось им единственным познаванием истины, причину заблуждения он видел в объединении мышления, зло — в отлучении от общего. Душу он признавал бессмертною ('òτε η̉μει̃ς α̉ποθνήσκεν, τὰς ψυχὰς α̉ναβιου̃ν καὶ ζη̃ν) и самую сухую (пламенную) — наилучшею. Он хотя и говорил, что Вселенная не сотворена ни Богом, ни человеком и есть и остается постоянно живой огонь, воспламеняющийся и потухающий по своей мере, но учение об общем пожаре Вселенной, вероятно, нечто иное, как выдумка. Монографии: Schleiermacher в Wolf's Museum der Altermumsw, т. 1. Schuster, Heraklit von Ephesos (1873).

Гераклит, Herakleitos, из Эфеса, VI/V вв. до н. э., греческий философ. Происходил из известного рода, в котором передавалась по наследству должность жреца культа героя Андрокла, основателя Эфеса. Г. отказался от этой должности в пользу брата. Он был сторонником аристократии и презирал народ. — Г. написал ок. 490 прозаических философских произведений, цитируемых позднее под заглавием О природе (Peri physeos). Сохранилось ок. 130 подлинных фрагментов. Своему сочинению Г. намеренно придал форму сборника афоризмов, которые еще в древности понимались различно. Эта форма произведения принесла Г. прозвище «Темный» (skoteinos). Работам Г. противопоставлялись труды Демокрита, написанные просто и ясно. Возможно, что Г. специально писал туманно, ибо хотел сделать свои работы «недоступными для толпы». Произведение Г. знали и ценили в Афинах V в. до н. э. (его читали Еврипид и Сократ). В IV в. до н. э. Скифин с Теоса переложил сочинение Г. в трохеические тетраметры. Г. знал своих предшественников, но отверг спекуляции ионийских натурфилософов (Анаксимандр, Анаксимен, Фалес), как и взгляды Ксенофана и Пифагора и методы ионийских логографов, собиравших сведения о разных народах. Еще древние не могли причислить Г. ни к одной философской школе. Г. порвал с методами познания мира своего времени и провозгласил, что истина познается проникновением в самого себя, поскольку человеческая душа есть часть космоса. Из разрозненных мелких фрагментов Г. невозможно сложить единую и свободную от противоречий философскую систему. Довольно часто исследователи приходят к совершенно различным выводам. Однако, как представляется, можно утверждать, что, по мнению Г., миром управляет Логос — всеобщий разумный закон. Познание этого мирового закона является обязанностью каждого человека, который не имеет варварской души. Остается под вопросом, являлась ли, по Гераклиту, целью человека жизнь в соответствии в этим мировым законом (что напоминает одну из главных заповедей стоической этики, следовательно, возможна стоическая интерпретация мысли Г.). Отрицая статическое представление о мире, Г. создал теорию всеобщей изменяемости (вариабилизм). Он образно говорил, что нельзя дважды войти в ту же реку. Позднее мысль Г. была передана афоризмом panta rhei (все течет). Основой всех вещей и явлений являются борющиеся между собой, но в то же время тождественные противоположности (день-ночь, молодость-старость, жизнь-смерть, явь и сон — в основе своей они одно и тоже). Мир представляется нашему сознанию как совокупность напряжений (символами которых являются лук и лира), но за ними стоит еще одно высшее единство («скрытые связи сильнее явных»). Мир явлений не был сотворен ни богами, ни людьми; мир есть результат длительного действия реализующей себя созидательной силы, соединяющей борющиеся друг с другом противоположности («борьба — начало всех вещей»). Эта находящаяся в постоянном движении сила и есть главный принцип мира. Г. называл ее «огнем», но думал не о том огне, что горит (как предполагали Аристотель и Теофраст, а также многие ученые нового времени), но об огне-символе движения и перемен. По этой причине причисление Г. к ионийским натурфилософам было неправомерным. Дело усложняет тот факт, что Г. упоминал, возможно, основываясь на трудах Анаксимена, о механизме кругооборота элементов, которые выходят из огня и в него возвращаются (огонь-воздух-вода-земля). Говорил он также о пути вверх и пути вниз, тождественном ему, описывая тем самым процесс изменения. Г., вероятно, не предполагал, как стоики, мирового пожара (ekpyrosis), поскольку в этом случае остановилась бы созидающая борьба противоположностей, но он говорил о «возгорании», то есть превращении всех вещей в огонь, связанном с циклическим обновлением мира и с повторяемостью истории. Божественная сущность обозначена им как полнота противоположностей, которые могут изменяться. Г. был убежден, что нашел абсолютную истину, и поэтому презирал не только глупцов, но также ученых и философов (Гесиода, Пифагора, Ксенофана и Гекатея Милетского), которые знали многие истины о природе и человеке, но не проникли в основной закон мира. Порицание со стороны Г. получили также Гомер и Архилох. Г. не основал философской школы, но его учеником слыл Кратил, у которого Платон почерпнул концепцию вариабилизма для мира явлений. По-видимому, в оппозиции к Г. развивал свою философскую систему Парменид. Релятивизм Г. унаследовали софисты. Стоики (Зенон, Хрисипп и др.) ссылались на Г. как на своего предшественника. Они считали, что он предвосхитил два стоических догмата: о праогне как начале и конце мира и о космическом разуме. Поэтому современным исследователям приходится различать дословные цитаты из произведения Г. и парафрастические интерпретации стоиков. Г. интересовались скептики (особенно Айнесидем в I в. до н. э.). Г. снова стал актуален в I в. н. э. для киников, произведением которых являются 9 псевдогераклитовых писем (не представляется подлинной переписка Г. с персидским царем Дарием). Взглядами Г. интересовались и христианские писатели. Климент Александрийский и Ипполит Римский передали близко к тексту содержание некоторых отрывков из Г. Апологет Юстин называл Г. христианином, поскольку он жил в согласии с Разумом. В XIX в. высоко оценили Г. романтики (часто, однако, плохо его понимая) и Ф. Ницше. Некоторые высказывания Г. были подхвачены материалистическими диалектиками.

ГЕРАКЛИТ (Ἡράκλειτος) из Эфеса (ок. 540 - ок. 480 до н. э., согласно Аполлодору), древнегреческий философ-пантеист, предвосхитивший некоторые черты диалектического мышления; политический и религиозно-этический мыслитель пророческо-реформаторского склада. Имел наследственный титул басилевса (царя-жреца), от которого отрекся в пользу брата. Автор единственного сочинения (в одной книге из трех глав: «О Вселенной, о государстве, о богословии»), по преданию посвященного в храм Артемиды Эфесской; сохранилось более 100 фрагментов-цитат. Книга Г. написана метафорическим языком, с намеренной многозначностью, притчами, аллегориями и загадками (отсюда прозвище «Темный» и трудности интерпретации). Перипатетическая доксография, буквально понимая метафорику Г., односторонне интерпретировала его как «физика», но, по свидетельству грамматика Диодота (ар. D. L. IX 15), соч. Г. - не «о природе», а «о государстве». В известном смысле Г. был первым греческим утопистом, предвосхитившим тему «Государства» Платона и написавшим об идеальном переустройстве общества, религии и морали на основании естественного закона, начиная с радикальной реформы человеческого языка и мышления. Своеобразие мировоззренческой и философской позиции Г. в том, что он выступает как против мифопоэтической традиции (Гомер, Гесиод), так и против рационализма Ионийского просвещения (Ксенофан, Гекатей Милетский). Фундаментальная оппозиция, вокруг которой вращается мысль Г., — «одно» и «многое» (или «все»). В онтологии, космологии, теологии, политике и этике Г. утверждает примат «одного» над «многим»: истинно и реально только одно, оно тождественно с субстратом «этого космоса», оно есть единственный истинный бог, оно обнаруживает себя в «естественном» законе (парадигматическом для всех человеческих законов), оно же есть высшая этическая ценность (т. к. цель философствования -обожение); соответственно, феноменальный мир «многого» увязывается с многобожием, демократией (правлением «многих»), гедонизмом (любовь к чувственному множеству) и отрицается Г. как неподлинный и лишенный ценности. Формально монизм Г. сходен с элейским, но метод диаметрально противоположен. Если рационалист Парменид доказывает тезис о единстве путем логической дедукции, то Г. делает то же самое, декларируя чистый сенсуализм («что можно видеть, слышать, узнать, то я предпочитаю» - фр. 5 Marcovich/ DK22 В 55), разбивая весь феноменальный мир на пары противоположностей и показывая «тождество» каждой из них (значительная часть фрагментов Г. - конкретные примеры такого совпадения противоположностей). «Единство противоположностей» у Г. - не «соединенность» или «связность» (которая предполагала бы их раздельную индивидуальность, отрицаемую Г.), но «полное совпадение», абсолютное «тождество» (ταὐτόν) вплоть до неразличимости. Объективное («по природе») «одно» эмпирически обнаруживается как «два». Т. обр., именно насквозь антитетическая структура «явлений» свидетельствует о нерасторжимой «гармонии» и абсолютном единстве «скрытой природы» (= космического бога). Сокровенные «мир» и «гармония» обнаруживаются как явленные «война» и «раздор» (фр. 28/80). Но люди «не понимают, что враждебное ладит с собой: перевернутая гармония, как лука и лиры» (фр. 27/51). Два атрибута Аполлона (которого Г. считает своим философским наставником - фр. 14/93) совпадают в схематической А (α)-образной фигуре лука (символ войны), который при «перевертывании» оказывается лирой (символом мира).

Эпистемология Г. связана с его философией имени и основана на метафорической модели «мир как речь» (логос), типологически близкой к древнеиндийскому понятию «брахман» (сначала «священная речь», затем -онтологический абсолют) и идее «Книги природы» в средневековой и ре-нессансной философии. Метафорическое выражение «эта-вот речь» (логос, фр. 1/1) отсылает к «тому, что у нас перед глазами», к видимой «речи» природы, к физическому космосу, непосредственно воспринимаемому чувствами. Книгу (речь) природы нельзя прочитать (услышать), не зная языка, на котором она написана (фр. 13/107); отдельные вещи суть «слова» этой речи. Поскольку греческое письмо было сплошным (без словоразделения), философия оказывается искусством правильного чтения (интерпретации) и деления чувственного текста на «слова-и-вещи»: «...я разделяю их согласно природе и высказываю как они есть» (фр. 1/1). Задача философа - вычленять из потока сенсорных данных каждую пару противоположностей, «схватывая» их «вместе», в одном слове-понятии. Люди же разделили «этот логос» не «по природе», в результате все слова человеческого языка - лишь бессмысленные «слоги» природных имен, а весь человеческий язык (и мышление) подобен бессвязному бормотанию спящего или глоссолалии сумасшедшего. Мир как логос, прочитанный (услышанный) правильно, есть «одно», прочитанный неправильно - «многое». «Выслушав не мою, но эту-вот речь, должно признать: мудрость в том, чтобы знать все как одно» (фр. 26/50). Человечество живет в неверно дешифрованном мире мнения-док-сы: «большинство не воспринимает вещи такими, какими встречает их (в опыте)... но воображает» (фр. 3/17). Люди «сталкиваются» с реальностью лицом к лицу, но не видят ее, т. к. погружены в «собственное сознание» (ἰδίη φρόνησις), они «присутствуя, отсутствуют» (фр. 2/34) и видят только собственные сны. Ученые накапливают эмпирические факты, не понимая, что только умножают свое невежество: познание «явлений» подобно ловле вшей - чем больше «увидел и схватил», тем меньше осталось (фр. 21/56). «Бытие любит прятаться» (фр. 8/123): чтобы найти золотую крупицу истины, надо перекопать гору пустой породы «явлений» (фр. 10/22). Но тот, кто проделает этот титанический труд и элиминирует весь феноменальный мир целиком, придет к исходной точке и встретится с самим собой: «я искал самого себя» (фр. 15/101). Онтологически абсолют тождествен субъекту познания (ср. тождество брахмана и атмана в адвайта-веданте). По устранении конвенциональной множественности «этот-вот космос» предстает здравому уму как «вечно живущий огонь, мерно вспыхивающий, мерно угасающий», он «не создан никем из (традиционных) богов, никем из людей, но был, есть и будет» (фр. 51/30). «Огонь» - метафора сакрального типа, обозначающая «чистую сущность» или «невоспринимаемый субстрат», к которому «примешиваются» чувственные благовония («день - ночь», «зима - лето» и т. д. - фр. 77/67), воскуряемые на алтаре космоса в Храме природы. Смертные воспринимают только благовония (т. е. «явления») и ошибочно дают им «имена» -«по запаху каждого», тогда как единственная реальная основа («природа») всех этих имен - «огонь». «Огонь» Г. обладает жизнью (фр. 51/30), сознанием (φρόνιμον), провиденциальной волей (ср. фр. 85/41) и «правит Вселенной» под именем «Перун» (фр. 79/64), т. е. отождествляется с Зевсом. Он - носитель космического правосудия (Дике) и грозный Судия, карающий грешников в конце времен (фр. 82/66). Греческое слово πῦρ, означающее не столько «огонь» в смысле «видимого пламени», сколько «пыл, жар» (ср. древнеиндийское понятие «тапас»), у Г. приобретает значение огненной энергии, космического духа, поскольку противопоставляется плотскому, телесному бытию как его потенциал (фр. 54/90). «Угасание» огня в начале космического цикла (своего рода кенозис) приводит к его воплощению в чувственно-осязаемое тело расчлененного космоса, состоящего из 4 элементов (фр. 53/31). Наступает эпоха «нужды» и страданий космического бога, растратившего себя на подлунные элементы (воздух, воду, землю). Золото отдано под залог имущества (фр. 54/90), но по истечении долгового срока золото получается назад, а залог (имущество) отдается: огненный дух развоплощается и наслаждается «Избытком». Эта циклическая пульсация Вселенной бесконечна и фатально неизбежна. В космогонии Г. отчетливо видны следы мифа о страстях умирающего и воскресающего божества. Отсюда его «трагический пессимизм»: мы живем в эпоху дегенерации бытия, но будущее человечества еще страшнее настоящего (ср. легенду о Г. как «плачущем философе»).

Человек, как и космос, состоит из света и ночи (духа и тела), попеременное преобладание которых друг над другом («вспыхивание и угасание») вызывает чередование бодрствования и сна, жизни и смерти: умирая, человек «пробуждается» от смерти плотского существования (фр. 48/26). Подлунный мир, в котором мы живем, - загробное царство (Аид), а тело - могила души (фр. 49/21, 50/15, 72/98). «Души» вовлечены в космический круговорот элементов, из которого исключен только огонь (фр. 66/36). Поэтому, чтобы вырваться из круга перерождений и избавиться от страданий, надо сделать свою душу «сухой», т. е. приблизить ее к «огню». Достижение «сухости» требует аскезы: диеты (вегетарианство), полового воздержания (т. к. семя есть излияние влажной души) и вообще отказа от чувственных удовольствий. Ниспадая в мир становления (ибо «со страстью бороться тяжело» - фр. 70/85), душа начинает питаться испарением из крови собственного тела, постоянное «увлажнение» делает ее «пьяной» (фр. 69/117) и сводит с ума: она забывает мир бытия и воспринимает только поток становления. «Влажная душа» и есть субстрат ощущения. Вечно текущие души-испарения Г. сравнивал с реками: «на входящих в те же самые реки текут то одни, то другие воды» (фр. 40/12). «Входящий в реку» - это сознающее Я, погружающееся в поток ощущений. Мир становления, таким образом, - проекция психического потока сознания на объективную реальность. Живущий «согласно природе» и «внимающий» логосу (В 112), достигнув огненного просветления ума, может обрести «нечаянное» (фр. 11/18) и стать богом при жизни (поэтому апокрифические письма Г. говорят о его самообожествлении). «Личность - божество (или «судьба») человека» (фр. 94/119).

Политический раздел книги Г. почти не представлен фрагментами. Вероятно, его политическим идеалом была утопическая просвещенная монархия - правление «одного наилучшего» (фр. 98/49), философа на троне, опирающегося не на писаные законы, принимаемые и отменяемые по «своеволию» (фр. 102/43) большинства, а на «один, божественный», начертанный в вечной «Книге природы». Возможно, однако, что эту монархию он отождествлял с Космополисом, и следовательно, был анархистом-космополитом (именно так понимали его киники). Политеизм, по Г., должен быть заменен культом одного бога: «Признавать одно Мудрое Существо: Ум (Γνώμη), могущий править всей Вселенной» (фр. 85/41). Монотеистическая реформа Дария могла повлиять на Г. (поэтому его сравнивали с Зороастром), но степень иранского влияния остается предметом дискуссий.

Оправданно отнесение Г. к диалектической традиции в европейской мысли; высказывавшееся в литературе мнение о материализме Г. основано на неправомерном отнесении Г. к «физикам» и на перипатетической интерпретации «огня» как «материальной причины».

Фрагм.: DK I, 139-190; Mondolfo R., Taran L. Eraclito. Testimonianze e imitazione. Fir., 1972; Marcovich M. Eraclito, Frammenti. Fir., 1978; Kahn Ch. H. The art and thought of Heraclitus. An Edition of the fragments with Translation and Commentary. Camb, 1979; Conche M. Heraclite. Fragments. P., 1986; Marcovich M. Heraclitus. Greek text with a Short Commentary. Merida, 1967 (S.Aug., 20012 with addenda, corrigenda and select bibl. 1967-2000); ЛЕБЕДЕВ, Фрагменты, 1989, с. 176-257.

Лит.: Vlastos G. On Heraclitus, -AJP16, 1955, p. 337-368 (repr.: Idem. Studies in Greek Philosophy. Vol. 1. Princ, 1995, p. 127-152); Atti del Symposium Heracliteum 1981. A cura di L. Rossetti. Vol. 1-2. R., 1983-1984; WilcoxJ. The Origins of Epistemology in Early Greek Thought. A Study of Psyche and Logos in Heraclitus. N. Y., 1994; Лебедев Α. Β. ΨΗΓΜΑ ΣΥΜΦΥΣΩΜΕΝΟΝ. Новый фрагмент Гераклита (реконструкция металлургической метафорики в космогонических фрагментах Гераклита), - ВДИ, 1979, 2; 1980, 1; Он же. ΨΥΧΗΣ ΠΕΙΡΑΤΑ (о денотате термина в космологических фрагментах Гераклита 66-67 Men), - Структура текста. М, 1980, с. 118-147; Он же. Агональная модель космоса у Гераклита, - ИФЕ'Ю. М, 1987, с. 29-46.

Библ.: Roussos Ε. N. Heraklit-Bibliographie. Darmst., 1971; De Martino F., Rossetti L. Rosati P. Eraclito. Bibliographia 1970-1984 e complementi 1621-1969. Nap., 1986.

А. В. ЛЕБЕДЕВ

Гераклит

Геракли́т (конец VI — начало V вв. до н. э.), древнегреческий философ, политический и религиозно-этический мыслитель пророческо-реформаторского склада. Жил в Эфесе. Имел наследственный титул басилевса (царя-жреца), от которого отрёкся в пользу брата. Космос предстаёт у Гераклита как «вечно живущий огонь, мерно вспыхивающий, мерно угасающий», обладающий жизнью, сознанием, провиденциальной волей; чтобы вырваться из космического круговорота элементов, человек путём аскезы должен сделать свою душу «сухой», т. е. приблизиться к «огню», тогда как «влажная душа» живёт в «текучем» мире становления — обманчивом потоке ощущений. Политическим идеалом Гераклита было правление «одного наилучшего», опирающегося на вечный «божественный» закон.

Большой Энциклопедический словарь. 2000.

Источник: