«Мережковский»

I

Мережко́вский

Дмитрий Сергеевич [2(14).8.1866, Петербург, — 9.12.1941, Париж], русский писатель. Сын дворцового чиновника. Окончил историко-литературное отделение Петербургского университета. Первый сборник — «Стихотворения. 1883—1887» (1888). Книга «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893), прокламирующая Символизм и «мистическое содержание» искусства, в противовес реалистической литературе и гражданской поэзии 80-х гг., стала одним из первых программных документов русского декаданса. Наиболее известное сочинение М. — историческая трилогия «Христос и Антихрист» (ч. 1—3, 1895—1905), объединённая мистической идеей о вечной борьбе христианства и язычества. Схематизм и метафизика резко снижают художественное значение трилогии. Русская революция представляется М. в образе «грядущего хама». Антиреалистическая проповедь «нового религиозного сознания» (деятельность в «Религиозно-философском обществе» и в журнале «Новый путь», 1903—04) вызвала резкую отповедь Г. В. Плеханова («О так называемых религиозных исканиях в России. Евангелие от декаданса», 1909). Как литературный критик М. пытался трактовать творчество писателей в религиозно-идеалистическом духе («Толстой и Достоевский», т. 1—2, 1901—1902; «Гоголь и чорт», 1906, и др.), резко отрицательно относился к творчеству М. Горького.

Враждебно встретив Октябрьскую революцию 1917, М. в 1920 эмигрировал; писал романы, религиозно-философское эссе, стихи и статьи в резко антисоветском духе. Во время 2-й мировой войны 1939—45, находясь во Франции, занял коллаборационистскую позицию к нацистским оккупантам.

Соч.: Полн. собр. соч., т. 1—24, М., 1914; Тайна трёх. Египет и Вавилон, Прага, [1925]; Рождение богов. Тутанхамон на Крите, Прага, [1925]; Наполеон, т. 1—2, Белград, 1929; Тайна Запада. Атлантида — Европа, ч. 1—2, Белград, 1930; Данте, т. 1—2, Брюссель — Париж, 1939.

Лит.: Горький М., Разрушение личности, О белоэмигрантской литературе, Собр. соч., т. 24, М., 1953; Плеханов Г. В., Искусство и общественная жизнь, в его кн.: Литература и эстетика, т. 1, М., 1958; Горбов Д., Мертвая красота и живучее безобразие, «Красная новь», 1926, кн. VII; История русской литературы, т. 10, М. — Л., 1954, с. 764—99; Русская литература конца XIX — начала XX в. 1901—1907, М., 1971; Русская литература конца XIX — начала XX в. 1908—1917, М., 1972; История русской литературы конца XIX — начала XX века. Библиографический указатель, М. — Л., 1963.

С. И. Григорьянц.

Мережко́вский

Константин Сергеевич [23.7(4.8).1855, Петербург, — 10.1.1921, Женева], русский биолог. Брат Д. С. Мережковского (См. Мережковский). Окончил Петербургский университет (1880). Профессор Казанского университета (1902—14). Труды по ботанике (морфологии и систематике диатомовых водорослей и лишайников), зоологии (систематике инфузорий, губок, кишечно-полостных), антропологии. Один из основоположников теории Симбиогенеза, основываясь на которой предложил оригинальную систему органического мира с делением его на три царства: микоиды (грибы, бактерии, синезелёные водоросли), растения и животные. Указал на эволюционное значение неотении (См. Неотения) и олигомеризации органов (См. Олигомеризация органов).

Соч.: Теория двух плазм как основа симбиогенезиса, нового учения о происхождении организмов, Каз., 1909; Конспективный курс общей ботаники, ч. 1, Каз., 1910.

Мережковский

МЕРЕЖКОВСКИЙ Дмитрий Сергеевич (1865—) — беллетрист, поэт, критик, публицист, религиозный мыслитель. Р. в семье крупного дворцового чиновника. Окончил историко-филологич. факультет Петербургского университета; печататься начал в 1881. С 1920 — в эмиграции, злейший враг сов. власти.

М. — один из зачинателей русского символизма, представитель богоискательства, идеолог дворянской интеллигенции, к-рая в условиях реакции 80-х гг. выступила с проповедью эстетизма и индивидуализма, ударилась в крайний мистицизм, накануне революции 1905 перешла в лагерь оппозиционной кадетствующей буржуазии, а после Октября закономерно перекочевала за границу.

Первые стихотворные произведения Мережковского («Стихотворения», 1888; «Символы», 1894; «Новые стихотворения», 1896) окрашены в пессимистические тона; его угнетает «век суровый железа, денег и машин». В лирике преобладают мотивы тоски, усталости, одиночества. Легкий налет «гражданских» мотивов надсоновского типа смешивается с религиозной настроенностью («Христос воскрес», «Часовой на посту»). Бледные образы, шаблонные рифмы оформляют вялые философствования на религиозные темы («Вера», «Смерть»), сочетаясь с искусственностью тона, крикливостью патетики («Сакья-Муни», «Moritori»). Книга М. «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893) явилась первой попыткой русского символизма осознать себя как направление, имеющее определенные эстетические и религиозно-философские принципы. Намечая «три главных элемента нового искусства: мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности», Мережковский обрушивается на «утилитарный пошлый реализм» литературы революционной демократии 60-х гг. Упадок современной литературы он объясняет «тем упадком художественного вкуса, к-рый, начиная с 60-х гг., продолжается доныне и вызван проповедью утилитарного и тенденциозного искусства, проповедью таких критиков, как Добролюбов, Чернышевский, Писарев». Возрождение литературы М. видит в декадентстве и мистицизме: «русские декаденты — первые русские европейцы, люди всемирной культуры, достигшие крайних вершин ее „самозародившейся мистики ». Резко враждебное отношение М. к наследству революционной демократии, к художественному реализму, привело его к борьбе с современной идейно-прогрессивной литературой. В росте социалистического рабочего движения М. усматривал наступление «грядущего хама», Смердякова, торжествующей пошлости. В противовес идеям пролетарской социалистической борьбы М. выдвинул теорию «третьего царства», стремясь приспособить устаревшие догмы христианской религии к «современному состоянию человеческого ума».

«Критика христианства», осуществленная М., выражала настроения дворянско-буржуазного блока, его стремления внести некоторые поправки в действительность в смысле очищения ее от рутины прошлого для более просторного развития на капиталистических началах. Основанный группой М. журн. «Новый путь» (1903—1904) был трибуной мистики, идеализма, утонченной поповщины. Мистически истолкованная гегелевская «триада» превращена М. в теорию «трех царств», якобы знаменующих религиозную эволюцию человечества. Эту теорию М. проводит настойчиво во всех своих произведениях. В своих исторических романах М. поставил задачей показать движение человечества по пути к «третьему царству». В трилогии «Христос и антихрист» Мережковский берет такие исторические эпохи, когда, по его мнению, борьба между язычеством и христианством проявлялась с наибольшей силой. «Юлиан Отступник» (1894) рисует гибель эллинского мира под напором темной христианской черни, «одержимой бесом разрушения». Роман «Воскресшие боги» (1896) посвящен возрождению культа эллинской красоты. «Леонардо да Винчи», одновременно рисующий «Тайную вечерю» и мерзкие рожи языческих идолов, совмещает в себе два начала — языческое и христианское. Перескакивая через столетия, М. обращается к России, приписывая ей миссию окончательного возрождения. Роман «Петр и Алексей» (1902) посвящен трагическому противоречию старого и нового, европейского и старорусского начал, к-рые сливаются, по М., воедино в грядущем царстве святого духа. Вторая трилогия — драма «Павел I» (1908), роман «Александр I» (1911) и «14 декабря» (1918) — посвящена движению декабристов и предшествовавшему дворцовому перевороту (убийство Павла I). Трактуя «революцию» как борьбу с самодержавием во имя бога, М. изобразил декабризм как беспочвенный легкомысленный заговор кучки взбалмошных молодых людей, одержимых религиозными сомнениями. В наиболее невыгодном свете М. представил как-раз левую, демократическую часть декабристов (Пестель, Бестужев).

Укладывая историю в узкие рамки своей религиозной схемы, М. не останавливается перед сознательным искажением исторических фактов. Герои М. не образы с живым содержанием, а рупоры мистической идеи трех царств. Они ведут схоластические споры, цитируют эллинских мудрецов, видят длинные сны, ведут скучнейшие дневники. Холодное резонерство, фальшивый пафос и пророческий тон доминируют в романах и заглушают немногие яркие страницы. Мистическая трактовка М. исторического процесса была оружием борьбы дворянско-буржуазного блока с растущим революционным движением.

До революции 1905 М. преклонялся перед самодержавием, считая царя помазанником божиим, отождествляя государство с церковью. В годы мощного подъема революционного движения М. переходит в лагерь буржуазной оппозиции, объявляет: «самодержавие — от антихриста». Выступая против самодержавия, М. одновременно скорбит о том, что «в русской революции дела, достойные титанов, совершаются под песни пигмеев, под такие гимназические вирши, как „Вставай, подымайся, рабочий народ ». Ему хочется слышать в революции церковное песнопение, ибо русская революция, по М., может стать путем к «третьему царству», но для этого она должна отбросить «мещанство», земные цели соц.-дем., т. е. по сути дела должна перестать быть революцией. Здесь контрреволюционный характер воззрений Мережковского выражен особенно отчетливо.

Эта активнейшая пропаганда мистики и религии, проводимая М., являлась отражением того исторического момента, «когда русской буржуазии в ее контрреволюционных целях понадобилось оживить религию, поднять спрос на религию, сочинить религию, привить народу или по-новому укрепить в народе религию» (Ленин).

Как литературный критик М. произвольно подгоняет творчество писателей под свою схему мистического развития человечества. Так, творчество Пушкина истолковывается как примиряющее христианство и язычество начало, из к-рого вышли Достоевский и Толстой — «два предвозвестителя русского и всемирного возрождения», один — стремящийся к одухотворению плоти, другой — «к воплощению духа». А так как в грядущем царстве «дух и плоть должны слиться воедино», то и Достоевский с Толстым должны слиться и дать нового, символического Пушкина. В творчестве Гоголя М. увидел вечную борьбу с «чортом», объявил, что «Чичиков — антихрист», а в персонажах «Ревизора» умудрился найти скрытый мистический смысл. Когда М. понадобилось обосновать свою теорию народа-богоносца, он в качестве предвозвестника этой теории выдвигает Лермонтова. Демократическая гражданская лирика Некрасова вызывает резкое осуждение М., зато особо подчеркиваются отдельные нотки религиозной настроенности поэта; у Гл. Успенского, которого «убийственное для всякой поэзии утилитарное направление коснулось в большей мере, чем Некрасова», М. находит одно удовлетворяющее его произведение — очерк «Парамон-Юродивый». Лучшим произведением Короленко он объявляет «Сон Макара», в к-ром «религиозное вдохновение окрыляет поэта», а в «Стихотворениях в прозе» и рассказе «Собака» открывает настоящего «немодного и нестареющего Тургенева, которого не подозревали наши критики-реалисты». Естественно, что поэзия Горького, в которой трудно найти мистику, «ничего не заслуживает кроме снисходительного забвения...», «...о Горьком как о художнике больше двух слов говорить не стоит». Но зато В. Розанов оказывается «величайшим из современных русских писателей».

В период реакции, когда «дух „смирения и „покаяния, увлечение антиобщественными учениями, мода на мистицизм и т. п.» (Ленин) сделались господствующими настроениями буржуазии и мелкой буржуазии, деятельность М. имела успех в «отчаявшихся и уставших» (Ленин) кругах буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции, оказала значительное влияние на творчество Белого, Вяч. Иванова, Брюсова.

К 1909—1910 М. проделывает еще бо`льшую эволюцию вправо, «ведет последовательную, очень внутреннюю, идейную борьбу» с большевизмом («Дневники» 3. Гиппиус) и окончательно переходит в лагерь столыпинской реакции. Ленин с определенностью обозначил место М. в классовой борьбе, говоря, что «Струве в „Русской мысли, наверное, докажет завтра при помощи Бердяева, Изгоева, Мережковского и Ко, что „ленинцы — греховные „раскольники, а ликвидаторы... святые исполнители воли бога» (т. XVII, стр. 494).

Пролетарскую революцию М. встретил с дикой фанатической злобой. Изливая потоки клеветы на Советскую Россию, М. для борьбы с этим «царством антихриста» призывает силы не только небесные, но и земные — в лице европейской интервенции.

Художественное творчество М. эмигрантского периода является ярким примером идейной деградации и культурного одичания белой эмиграции. Его романы «Рождение богов», «Мессия» лишены всяких признаков художественности, наполнены скучнейшими разговорами и туманными пророчествами. В религии древнего Египта он находит сочетание «элементов религиозного и полового», чем и спешит обновить свою философию.

В плане литературного наследства творчество М., реакционное от начала до конца, представляет безусловно отрицательную величину. Оно может служить разве только иллюстрацией позорного бытия нашей «отечественной» буржуазии и ее бесславного конца.Библиография:

I. Полное собр. сочин., 17 тт., изд. т-ва М. О. Вольф, СПБ, 1911—1913; То же, 24 тт. (полнее), изд. т-ва Сытина, М., 1914—1915. Не вошли в «Собр. сочин.»: 14 декабря, П., 1918; Рождение богов. Тутонкамон на Крите, Прага, 1925; Мессия, «Современ. записки», Париж, 1926, XXVII—XXXII (романы); Будет радость, П., 1916; Романтики, Петроград, 1917 (драмы); Две тайны русской поэзии. Некрасов и Тютчев, Петроград, 1915; Завет Белинского, Петроград, 1915 (критика).

II. Михайловский Н. К., Дневник читателя. Заметки о поэзии и поэтах, «Сочин.», т. VI, СПБ, 1897; Его же, Русское отражение французского символизма, в кн. «Литературные воспоминания и современная смута», т. II, СПБ, 1900; Его же, Несколько слов о г. Мережковском и Л. Толстом. О г. Мережковском. О Достоевском и г. Мережковском. Г. Мережковский об отцах и детях. Запоздалые счеты с г. Мережковским, «Последние сочин.», т. II, СПБ, 1905; Соловьев Е. А., Наша литература, «Журн. для всех», 1902, II («Смерть богов», «Воскресшие боги»), 1902, X (Мережковский о Толстом (подпись: Мирский)); Шулятиков В., Критические этюды «Курьер», 1903, № 273; Коробка Н. И., Мережковский о Толстом и Достоевском, в кн. «Очерки литературных настроений», СПБ, 1903; Богданович А., Годы перелома, СПБ, 1908, стр. 429—435; Неведомский М., О «навьих» чарах и «навьих» тропах, «Современный мир», 1908, II; Его же, В защиту художества, там же, 1908, III; Покровский М. Н., Религия и революция, сб. «О веяниях времени», СПБ, 1908 (По поводу сб. Мережковского «Не мир, но меч»); Чуковский К., От Чехова до наших дней, изд. 3-е, СПБ, 1908; (изд. 1-е, СПБ, 1908); Шулятиков В., Неаристократическая аристократия, Сб. «Литературный распад», СПБ, 1909, кн. II, стр. 231—251; Базаров В. А., Богоискательство и богостроительство, Сб. «Вершины», СПБ, 1909; Неведомский М., Модернистское похмелье, Сб. «Вершины», СПБ, 1909; Базаров В. А., Христиане Третьего Завета и строители Башни Вавилонской, «На два фронта», СПБ, 1910, и в сб. «Литературный распад», кн. II, СПБ, 1909; Плеханов Г. В., О так называемых религиозных исканиях, в сб. «От обороны к нападению», М., 1910 (Собр. сочин., т. XVII); Шулятиков В., Этапы новейшей лирики, в сб. «Из истории новейшей русской литературы». М., 1910; Иванов-Разумник, Мертвое царство, в кн. «Творчество и критика», СПБ, 1911; Кранихфельд В. П., Литературные отклики. Легенда о кольце Пушкина, «Современный мир», 1911, I; Брюсов В. Я., Далекие и близкие, М., 1912; Брандес Г., Собр сочин., изд. «Просвещение», т. XIX, СПБ, 1913. О романе «Александр I»: Войтоловский Л., «Киевская мысль», 1913, № 81; Мельгунов С., Защита Мережковским Александра I, «Голос минувшего», 1913, IV; Корнилов А., Исторический роман Д. Мережковского, «Современник», 1913, II; Садовский Б., Оклеветанные тени (вошло в его сб. «Ледоход», II., 1916), «Северные записки», 1913, I; Мельгунов С., Роман Мережковского «Александр I», «Голос минувшего», 1914, XII; Троцкий Л. Д., Мережковский, в кн. «Литература и революция», изд. 2-е Гиз, М., 1924 (ср. Сочин., т. XX, Гиз, М., 1926); Долинин А., Д. Мережковский, «Русская литература XX в.», Под редакцией С. А. Венгерова, т. I, М., 1914; Воронский А. К., Вне жизни и вне времени (Русская зарубежная художественная литература), в кн. «Литературные записки», М., 1926; Горбов Д. А., Мертвая красота и живучее безобразие, «Красная новь», 1926, VII (о «Мессии»); Коган П. С., Очерки по истории новейшей русской литературы, т. IV, изд. 7-е, Гиз, М., 1929; Евгеньев-Максимов В. и Максимов Д., Из прошлого русской журналистики. Статьи и материалы, Л., 1930 (см. здесь ст. ст. Д. Максимова: «Журналы раннего символизма», «Новый путь»).

III. Ларин О. Я., Хронологич. указатель произведений и литературы о произведениях Мережковского, при т. XXIV Полного собр. сочин., СПБ, 1915; Фомин А. Г., Библиография новейшей русской литературы, «Русская литература XX в.», Под редакцией С. А. Венгерова, т. II, вып. V, М., 1915; Мезьер А. В., Русская словесность с XI по XIX ст. включительно, ч. 2, СПБ, 1902; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз. Л., 1924; Его же, Литература великого десятилетия (1917—1927), том I, Гиз, Москва, 1928; Мандельштам Р. С., Художественная литература в оценке русской марксистской критики, ред. Н. К. Пиксанова, издание 4-е, Гиз, Москва, 1928.

МЕРЕЖКО́ВСКИЙ

Дмитрий Сергеевич [2(14) авг. 1866 – 9 дек. 1941 ] – рус. писатель, поэт и религ. философ. Род. в чиновничьей семье. Окончил историко-филологич. фак-т Петерб. ун-та (1887). В нач. 900-х гг. – один из представителей богоискательства, Окт. революцию не принял, бежал за границу (1920).

Уже в первых произведениях ("Стихотворения", 1888; "Символы", 1892; "Новые стихотворения", 1896) выступил как символист. В работе "О причинах упадка и о новых течениях в совр. рус. лит-ре" (1893) М., отвергая позитивизм и материализм в философии, натурализм и реализм в иск-ве, отстаивал т. н. "новое искусство", осн. элементами к-рого считал "мистическое содержание" и "символы". На филос. построения М. (помимо христианства) оказали влияние идеи Достоевского и В. Соловьёва. По М., во всякой эволюции есть три момента: нерасчлененное "интегральное единство" противоположных начал, их дифференциация, их "совершенная интеграция".

В соответствии с этим и история человечества имеет три этапа: языческий (недифференциров. единство мира и бога); христианский – религия богочеловека Христа (этому этапу свойствен дуализм земного и небесного, плоти и духа); послехристианский – религия бога в человечестве, богочеловечество (как синтез античности и христианства). Идеал богочеловечества реализуется, по М., в условиях "безгосударственной религиозной общественности", составляющей "мистический предел" рус. революции, к-рая, как полагал М., может быть плодотворной только в рамках религиозности. Эта концепция М. с ее религ.-анархич. идеалом была бурж.-дворянской реакцией на теорию науч. социализма, на развивавшееся в России революц. движение.

Свои концепции М. проводил как в историч. романах, драмах ("Христос и Антихрист", Трилогия, 1896–1905; "Рождение богов", 1925, и мн. др.), так и в историко-критич. исследованиях ("Вечные спутники", 1897; "Л. Толстой и Достоевский", т. 1–2, 1901–03; "Пророк рус. революции", 1906, и др.) В творчестве любого писателя и мыслителя (Пушкина, Гоголя, Достоевского, Белинского и т.д.) М. видел прежде всего борьбу антирелиг. и религ. начал (см., напр., "Завет Белинского", 1915, с. 27, 42). Реакц. воззрения М. подвергнуты резкой критике в трудах Ленина и Плеханова, а также в работах сов. литературоведов.

Соч.: Полн. собр. соч., т. 1–24, М., 1914–15; Грядущий хам Чехов и Горький, СПБ, 1906, Le Tzar et la révolution,P., 1907 (совм. с З. Гиппиус и Л. Философовым); Не мир, но меч. К будущей критике христианства. Статьи, СПБ, 1908; Зачем воскрес? (Религ. личность и общественность), П., 1916; Тайна трех, [Прага ], 1925; Тайна Запада. Атлантида и Европа, Белград, [1930 ]; Иисус неизвестный, Белград [б. г. ].

Лит.: Ленин В. И., Соч., 4 изд., т. 20, с. 441, Плеханов Г. В., О так называемых религ. исканиях в России, Соч., т. 17; Михайловский Н. К., Рус. отражение франц. символизма, в кн.: Лит. воспоминания и совр. смута..., т. 2, СПБ, 1900; Покровский М., Религия и революция, в сб.: О веяниях времени, СПБ, 1908; Лурье С., Религ. искания в совр. лит-ре, "Рус. мысль", 1908, No 10; Жданов В., Мережковский, "Лит. энциклопедия", т. 7, М., 1934 (библ.); Волков Α., Очерки рус. лит-ры конца XIX и начала XX века, 2 изд., М., 1955, с. 405–75; Meйлах Б., Ленин и проблемы рус. лит-ры конца XIX – начала XX вв. Исследования и очерки, 3 изд., Л., 1956, с. 125–305; Гиппиус З., Д. Мережковский, Париж, [1951 ].

А. Поляков. Москва.

МЕРЕЖКОВСКИЙ Дмитрий Сергеевич (1865-1941) - русский писатель и поэт, философ. Муж З.Н. Гиппиус. В качестве поэта, эссеиста и романиста выступил одним из зачинателей символизма в русской литературе. Один из организаторов (1901) Религиозно-философского общества, стремившегося гармонизировать отношения интеллигенции и церкви. Будучи воинствующим антикоммунистом и противником большевизма, эмигрировал из России в 1920. Основные сочинения: «О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы» (1893), «Лев Толстой и Достоевский (1901-1903), «Христос и Антихрист» (1893-1906), «Грядущий Хам» (1906), «Не мир, но меч. К будущей критике христианства» (1908), «Больная Россия» (1910), «Зачем воскрес? (Религиозная личность и общественность) «(1916), «Тайна трех. Египет и Вавилон» (1925), «Тайна Запада. Атлантида и Европа» (1930), «Иисус неизвестный» (1932) и др. (Собрание сочинений М. было издано в Москве в 1914-1915 и уже тогда включало 24 тома). М. провозгласил жизненно важным для России создание «нового религиозного сознания». Согласно его убеждению, эволюционирующее христианство (в отличие от «истинного» или «первоначального»), иерархизируя начала человеческого мира, допустило неоправданный перекос в направлении сакрализации духовного начала, сопряженного с отрицанием святости плоти и ее проявлений. (Язычество же, царство Антихриста по сути своей, по М., допускало явную переоценку плотского начала в ущерб духу). Истинное же положение дел, по М., таково, что обе эти ипостаси человека находятся в неразрывном мистическом единстве, что находит свое выражение во всех великих таинствах раннего христианства: воплощении Бога во Христе, при котором слово становится плотью; евхаристии - причащении святых тайн и освящении плоти и крови; воскрешении - обретении плотью вечной жизни. «Новое религиозное сознание» (или «религия третьего Завета») поэтому органично обретало у М. не просто плотские, физические измерения, но также и явно очерчиваемую мыслителем сексуальную доминанту - М. всегда был демонстративно чужд «бесплотному идеализму», именуя свою позицию «мистическим реализмом» или «мистическим материализмом». (Согласно М., логика историко-философского процесса включает в себя «догматический идеализм» как тезис, «догматический материализм» как антитезис и «мистический материализм» как синтез). По мысли М., «...христианство - правда о небе, язычество - правда о земле, и в будущем соединении этих двух правд - полнота религиозной истины...». Традиционную модель познания, включающую эмпирический (получение знаний о физической Вселенной) и метафизический (выработка разумом репертуаров поведения и деятельности, аппликация которых на действительность делала бы принципиально осуществимой ее познаваемость для человека) аспекты, М. стремился дополнить познанием мистическим (мгновенным, интуитивным), направленным на приобщение к сверхрациональным истинам. Результатом изысков М. явилась его идея о том, что политическая революция в России необходимо будет сопряжена с духовным переворотом (»революцией духа»), итогом которых выступит устранение самодержавия царя-Бога (согласно М., в Московской России церковь оказалась подчиненной государству, а царь в результате приобрел статус земного божества) в пользу установления теократии Бога истинного. Вновь следуя базовым схемам гегелевской диалектики, М. четко определил реальное призвание и историческую роль коммунистической России исключительно как антитезиса России православной. Синтезом же данных стадий эволюции своей Родины М. полагал конституирование «третьей» России - истинно религиозной, теократической и мистически неуязвимой.