«Ахматова»

I(Елисавета Николаевна) — современная русская писательница и переводчица; род. 1820 г.; сотрудница "Библ. для чтения", "Отечественных Записок", "Русского Вестника" и др., А. с 1856—1885 г. издавала "Собрание перевод. романов, повестей и рассказов". В 1848 — 1850 гг. напечатала в "Библ. для чтения" повести: "Замосковская Летопись", "Мачеха" (1851), "Кандидатки на звание старых дев" (1852) и др.; также "Блистательная партия" и "Вторая жена" ("Сын Отеч.", 1857—58), "Помещица" в "Сборнике" в память Смирдина, "Три дня в жизни молодого человека" ("Собрание иностранных романов", 1861); "Завещание" (там же, 1882); в "Русской Старине" (1889 г., №№ 5 и 6) напечатаны ее литературно-житейские воспоминания. "Собрание иностр. романов" пользовалось в провинция популярностью. Е. Н. поместила здесь свыше трехсот переводов Густава Эмара, Габорио, Виктора Гюго, Жорж Санд, Шпильгагена, Уйда, Бульвера и др. иностранных романистов.

II (Елисавета Николаевна, дополнение к статье)писательница и переводчица; умерла в 1904 г.

I

Ахма́това (псевдоним; настоящая фамилия — Горенко)

Анна Андреевна [11(23).6.1889, Одесса, — 5.3.1966, Домодедово Московской области; похоронена в Ленинграде], русская советская поэтесса. Родилась в семье офицера флота. Училась на Высших женских курсах в Киеве и на юридическом факультете Киевского университета. С 1910 жила преимущественно в Петербурге. В 1912 вышла первая книга стихов А. «Вечер», за ней последовали сборники «Чётки» (1914), «Белая стая» (1917), «Подорожник» (1921) и др. А. примыкала к группе акмеистов (см. Акмеизм).В противоположность символистам с их тягой к нездешнему, туманному, лирика А. вырастала на реальной, жизненной почве, черпая из неё мотивы «великой земной любви». Контрастность — отличительная черта её поэзии; меланхолические, трагические ноты чередуются со светлыми, ликующими.

После Октября, далёкая от революционной действительности, А. всё же резко осудила белую эмиграцию, людей, порвавших с Родиной («Не с теми я, кто бросил землю...»). В течение ряда лет трудно и противоречиво формировались новые черты творчества А., преодолевавшей замкнутый мир утончённых эстетических переживаний. С 30-х гг. поэтический диапазон А. несколько расширяется; усиливается звучание темы Родины, призвания поэта («Маяковский в 1913 году», «Данте», цикл «Тайны ремесла»); в её творчество влилась струя историзма — саркастическая отходная дореволюционной эпохе («На Смоленском кладбище», «Предыстория», «Царскосельская ода», «Петербург в 1913 году»). В годы Великой Отечественной войны в поэзии А. выделяются патриотические стихи («Клятва», «Мужество»). Мотивы кровного единства со страной звучат в лирических циклах «Луна в зените», «С самолёта». Вершина творчества А. — большая лирико-эпическая «Поэма без героя» (1940—62). Трагедийный сюжет самоубийства молодого поэта перекликается с темой надвигающегося крушения старого мира; поэма отличается богатством образного содержания, отточенностью слова, ритмики, звучания. Поэзия А. в целом характеризуется классической простотой и ясностью стиля, конкретностью и «вещностью» образного строя, высоким лиризмом, мелодичностью. А. принадлежат переводы из восточных, западноевропейских, еврейских, латышских поэтов. Её работы о творчестве А. С. Пушкина отмечены тонкостью анализа. Стихи А. переведены на многие языки.

Соч.: Из шести книг, Л., 1940; Стихотворения (1909—1960). [Послесл. А. Суркова], М., 1961; Бег времени. Стихотворения. 1909—1965, М.—Л., 1965: Голоса поэтов. Стихи зарубежных поэтов в переводах Анны Ахматовой. [Предисл. А. Тарковского], М., 1965; Стихотворения, М., 1967; Стихи разных лет. [Публикация В. Жирмунского], «Новый мир», 1969, № 5.

Лит.: Эйхенбаум Б., Анна Ахматова. Опыт анализа, П., 1923; то же, в его кн.: Статьи о поэзии, Л., [1969]; Озеров Л., Мелодика. Пластика. Мысль, «Литературная Россия», 1964, 21 авг.; Павловский А., Анна Ахматова. Очерк творчества, Л., 1966; Добин Е., Поэзия Анны Ахматовой, Л., 1968; Тарасенко А. Н., Русские поэты XX в. 1900—1955. Библиография, М., 1966.

Е. С. Добин.

А. А. Ахматова.

II

Ахма́това

Раиса Солтамурадовна (р. 13.12.1928, г. Грозный), чеченская советская поэтесса, пишет также на русском языке. Родилась в семье рабочего. Печататься начала в 1957. Автор сборников стихов: «Республика родная» (1958, на чеченском языке); на русском языке — «Бей мне, ветер, в лицо» (1959), «Иду к тебе» (1960), «Трудная любовь» (1963), «Откровение» (1964). А. создала лирический образ современной женщины-горянки, показала перестройку её духовного склада, скованного некогда шариатом и адатами. Поэтесса воспевает любовь, семью, дружбу («Задумчивыми, добрыми глазами», «На вокзале», «Я думала: чеченке невозможно...», «Пережитое» и др.). В цикле «Самое дорогое» (сб. «Откровение») А. пишет о Родине, мире и дружбе («Родной партии», «Я войну проклинаю», «Бессмертие», «Каспию», «Приезжайте к нам, москвичи» и др.).

Соч.: Санседа, Грозный, 1966; в рус. пер. — Ровесникам, Грозный, 1963; Откровение, Грозный, 1966.

М. Д. Чентиева.

(псевдоним Анны Андреевны Горенко, р. 1895) — выдающаяся русская поэтесса. Начала печататься в 1911. Литературная продукция А. количественно невелика. За 14 лет она выпустила 5—6 тоненьких книжек с сжатыми, замкнутыми строфами, с простыми и короткими поэтическими фразами. В 1912 вышел первый сборник А. "Вечер". В 1913 — сборник "Четки", неоднократно переиздававшийся (8-е издание в 1922). Эта книга остается до сих пор самым характерным для творчества поэтессы достижением, утвердившим особый "ахматовский стиль" в рус. лирике. В 1917 вышел сборник "Белая стая" (также неск. изданий), в 1921 "Подорожник" и поэма "У самого моря". Последняя книга стихов A. "Anno Domini MCMXXI" вышла в 1922. С этого времени влияние А. заметно идет на убыль. Примкнувшая в начале своей деятельности к поэтическому движению акмеистов, А. восприняла несколько ценных черт этого направления — внимание к конкретной действительности, точность и разговорность стихотворной фразы, четкость образа. Господствующей в лирике А. является тема любви, заметно осложняемая в последних книгах ее темой смерти и проблемой современности. Социальный облик поэтессы вполне определенен: произведения А. — яркий образец поэзии эпохи гибели дворянских гнезд, впитавшей в свое творчество все лучшие художественные традиции усадебной поэзии от Пушкина и до Блока. Сюда же тяготеет и эмоционально-идеологический состав поэзии А., напр., — религиозные мотивы: иконы, молитвы, церкви, обеты, греховность и пр. обильно представлены в стихах А. Впрочем, религиозные мотивы не глубоки у поэтессы; здесь скорее эстетическая форма старинного помещичьего уклада, чем настоящая религиозность.

Лит.: Эйхенбаум, Б., Анна Ахматова, П., 1923; Виноградов, В., О символизме Ахматовой, "Лит. Мысль", I, П., 1923; его же, О поэзии Анны Ахматовой (стилистические наброски), Л., 1925; Троцкий, Л. Д., Литература и революция, М., 1923 и след. изд.; Осинский, M. H., Побеги травы, "Правда", (июль), 1922; Лелевич, Г., Анна Ахматова, Беглые заметки, "На посту", 1923 (сент.-окт.), также в сборн. "На литературном посту", М., 1924; Гроссман, Л., Анна Ахматова, сборн. "Свиток", IV, Москва, 1926.

Ахматова

АХМАТОВА Анна (1888–) — Анна Андреевна Горенко, по первому мужу Гумилева, — поэтесса. Первую книгу стихов «Вечер» выпустила в 1912 (изд. «Цех поэтов»). Затем книги стихов: «Четки», (неск. изд.), «Белая стая» (неск. изд.), «Подорожник» (изд. «Петрополис», П., 1921), «Anno Domini MCMXXI» (изд. «Петрополис», П., 1922) и поэму «У самого моря» (изд. «Алконост», П., 1921). А. — поэтесса дворянства, еще не получившего новых функций в капиталистическом обществе, но уже потерявшего старые, принесенные из общества феодального. О сложившейся веками дворянско-поместной культуре, в обстановке которой выросло творчество А., говорят чрезвычайно выразительным яз. многие из ее стихотворений. Это — дворянские усадьбы с вековыми аллеями и парками, под сводами к-рых белеют фигуры полуразрушенных статуй у каменных арок семейного склепа, куда приносят оранжерейные розы вымирающие потомки тех, чьи портреты застыли в парадных залах, сохраняя на пышных мундирах жалованные регалии российских императоров:

«Течет река неспешно по долине,

Многооконный на пригорке дом,

И мы живем, как при Екатерине,

Молебны служим, урожая ждем».

«Anno Domini», стр. 91.

Необходимо отметить, что и в этом и в других стихах характерны не только изображения поместной обстановки, но и глубоко созвучное им настроение самой поэтессы. Изображая город, А. с особой любовью останавливается все на тех же реликвиях дворянской культуры: Исаакиевский собор, Смольный, Петропавловская крепость, Царскосельский парк и Петергофские фонтаны, словом — дворянский Петербург — «пышный, гранитный город славы и беды», — славы дворянского прошлого и беды его вырождающихся потомков. Естественно, что в этой обстановке, напоминающей о невозвратном прошлом, последыши дворянской культуры, лишенные всяких производственных связей с настоящим, уходят исключительно в узкую область интимнейших эротических переживаний. Почти все творчество А. представляет сконцентрированное выражение именно этих эмоций. Эротическое переживание является для творчества поэтессы той осью, вокруг к-рой вращается ее духовный мир.

Однако глубочайшее чувство обреченности, к-рое пронизывает социальное сознание вымирающей группы, проходит и через эту область, окрашивая ее в сумеречные тона предсмертной безнадежности. Эти настроения сочетаются с мистическими переживаниями, также характерными для классов нисходящих, создавая противоречивый на первый взгляд образ А. героини «не то монахини, не то блудницы» (Б. Эйхенбаум (см.)), у к-рой «на шее мелких четок ряд» (а в другом месте: «все мы бражники здесь, блудницы») и клятвы любовные перемешиваются с церковными заклятиями:

«Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь

И ночей наших пламенных чадом».

«Anno Domini», стр. 19.

Поэма «У самого моря», по определению Г. Лелевича («На посту», № 2–3, 1923) — «не что иное как мистическая повесть об ожидании таинственного жениха». Только в стихах, написанных А. после 1914, начинают звучать общественные мотивы, что вполне естественно, ибо даже стекла дворянских особняков не могли не отозваться на раскаты войны 1914–1918 и Октябрьского переворота. Война 1914–1918 дает скорбным интонациям поэтессы историческую мотивировку, это — причитания над убитыми и пробуждение общественного сознания по линии национализма, смыкающегося с империализмом отечественной буржуазии. В дворянском заточении вновь просыпается мечта об «орлах Екатерины», реющих над порабощенными народами («Белая стая», стр. 57), над проливами, ведущими к «святой Софии» («Anno Domini», стр. 145). Гражданская война также достаточно недвусмысленно заставила откликнуться поэтессу:

«Еще на западе земное солнце светит,

И кровли городов в его лучах блестят,

А здесь уж белая дома крестами метит

И кличет воронов, и вороны летят».

«Anno Domini», стр. 82.

«Все расхищено, предано, продано», и дворянской поэтессе остается только печалиться о том, что «на Малаховом кургане офицера расстреляли» («Белая стая», стр. 72). Касаясь формально художественной оценки творчества Ахматовой, следует сказать, что в ее лице мы имеем поэта с чрезвычайно сильным дарованием. В этом отчасти разгадка популярности А. в некоторых читательских кругах, воспринимающих ее творчество только в части интимных переживаний. Уже первая книга («Вечер») устанавливает после некоторых срывов чрезвычайно устойчивый стиль, развернутый в дальнейших книгах. Эмоциональную наполненность стихотворений А. облекает в форму разговора или рассказа присутствующему. Стараясь свою поэзию сделать конкретной, четкой, интимной, А., помимо того, что ограничивает свой тематический материал и облекает его в форму разговора с присутствующими, еще ограничивает также и размер своих стихов. Последние отличаются необыкновенной короткостью как отдельных фраз, так и стихотворения в целом. Фразы быстро сменяются одна другой, что определяет обилие точек в коротеньком стихотворении. Напр.: «Было душно от жгучего света. А взгляды его, как лучи. Я только вздрогнула. Этот может меня приручить. Наклонился. Он что-то скажет. От лица отхлынула кровь...» и т. д. Или: «Я пришла к поэту в гости. Ровно полдень. Воскресенье». Размер самого стихотворения определяется только тремя или четырьмя строфами; пять, шесть, семь строф появляются очень редко, а больше и не бывает. Стремление к лаконизму и усилению смыслового значения слова сказывается также и в синтаксисе. У А. часто фразы следуют друг за другом непоследовательно и не в связном порядке, что образует в речи скачки, к-рые рельефно подчеркивают смысловое значение каждой фразы. Стремление придать поэзии конкретность ведет у А. к ослаблению глагола и к усилению имени существительного. Часто в стихах А. глагол совершенно отсутствует, напр.: «Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле». Преобладание в стихотворной речи А. интонации, мимики ведет также к ослаблению рифмы. Концы строк обладают меньшим весом, чем начальные и средние части. Поскольку стих у А. мимичен, постольку слаба роль в нем согласных. Что касается поэтического словаря А., то он очень простой и обыденный, хотя в контексте он получает свое «ахматовское» наполнение.

А. принадлежит к литературной группе акмеистов (см.).Библиография:

Библиография: Осинский Н., Побеги травы, «Правда», № 148, 1922; Арватов Б., Гражд. А. и тов. Коллонтай, «Молодая гвардия», № 4–5, 1923; Коллонтай А., «Молодая гвардия», № 2/9, 1923; Лелевич Г., Анна А., «На посту», № 2–3, 1923; Эйхенбаум, Анна А., П., 1923; Виноградов В., Поэзия Анны А., Л., 1925.

(Горенко) Анна Андреевна (1889-1966), поэтесса и литературовед, участница поэтического течения акмеизма, ставшая в 1910 г. женой главы этого течения Николая Степановича Гумилева (1886-1921) (в 1918 г. они развелись). В 1918-1921 гг. – жена поэта и ученого-востоковеда Владимира (Вольдемара Георга Анны Марии) Казимировича Шилейко (1891-1930). А. была близким другом Булгакова. Ее сын Лев Николаевич Гумилев (1912-1992), ставший впоследствии известным этнографом, и третий муж, искусствовед Николай Николаевич Пунин (1888-1953), неоднократно репрессировались (Н. Н. Пунин погиб в заключении), и Булгаков помогал А. хлопотать о них, поскольку после своего письма правительству 28 марта 1930 г. считался специалистом по составлению писем «наверх».

А. родилась 11/23 июня 1889 г. под Одессой в дворянской семье. Ее отец был отставной флотский офицер. А. училась в Царскосельской женской гимназии, как признавалась А. в автобиографии, «сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно». Первоначально А. как поэт примыкала к символизму, но в 1910 г. вместе с Николаем Гумилевым, Осипом Мандельштамом (1891-1938) и их товарищами по Цеху поэтов избрала акмеистскую ориентацию. В 1912 г. вышел первый сборник стихотворений А. «Вечер», в 1914 г. — второй, «Четки», принесший ей широкую известность и выдержавший за короткое время 10 изданий. В 1911-1912 гг. А. совершила путешествие по Франции и Италии. С середины 20-х годов советские власти практически запретили публикацию стихов А., что вынудило ее обратиться к литературоведческим штудиям, в частности, к изучению пушкинского творчества. А. доказала, например, что источником «Сказки о золотом петушке» послужила «Легенда об арабском звездочете» из книги американского писателя Вашингтона Ирвинга (1783-1859) «Альгамбра» (1832). Из этой же книги Булгаков взял «живые шахматы», в которые играют на Великом балу у сатаны Воланд и Бегемот. С 1940 г. и особенно в период Великой Отечественной войны возобновились публикации стихов А., многие из которых носили патриотический характер. Однако в 1946 г. в связи с принятием постановления ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» творчество А. было осуждено как «упадническое», и вплоть до конца 50-х годов ее возможности публиковаться были весьма ограничены. А. пришлось обратиться к переводам. В 1950 г., в попытке спасти арестованных мужа и сына, она напечатала в журнале «Огонек» стихи, посвященные И.В.Сталину. Вместе с тем в 1939 г. А. была создана поэма «Реквием» — одно из наиболее сильных произведений, на личных трагических впечатлениях отобразившее эпоху террора 30-х годов, а в начале 40-х — гениальная «Поэма без героя», взгляд на эпоху Серебряного века из предвоенных и военных лет. Только в 1961 г. вышел сборник избранных стихотворений А., а весной 1965 г. ей было присуждено звание почетного доктора литературы Оксфордского университета, в связи с чем летом 1965 г. А. посетила Англию. Скончалась А. в Домодедове, в подмосковном санатории, 5 марта 1966 г. от инфаркта и была погребена 10 марта на кладбище в ее любимом Комарове под Ленинградом.

10 мая 1926 г. на литературном вечере в Ленинградской филармонии (сохранилась афиша) Булгаков познакомился с А. Первое упоминание А. в связи с Булгаковым содержится в дневнике третьей жены писателя Е.С.Булгаковой 10 октября 1933 г.: «Вечером у нас: Ахматова, Вересаев, Оля (сестра Е.С.Булгаковой О.С.Бокшанская — Б.С.) с Калужским, Патя Попов с Анной Ильиничной. Чтение романа. Ахматова весь вечер молчала». Здесь речь идет о чтении второй редакции романа «Мастер и Маргарита». В этом тексте содержалась гораздо более открытая сатира на советскую действительность, в ту пору уже представлявшая непосредственную угрозу для самого автора. Возможно, А. была встревожена этим обстоятельством и беспокоилась за судьбу Булгакова. Буквально через два дня последовали грозные события. 12 октября Е. С. Булгакова зафиксировала: «Утром звонок Оли: арестованы Николай Эрдман и Масс. Говорят, за какие-то сатирические басни. Миша нахмурился... Ночью М. А. сжег часть своего романа». Действительно, в сохранившейся рукописи 1933 г. уничтожены отдельные листы, в том числе сцена, соответствовавшая в последней редакции Великому балу у сатаны (вероятно, среди гостей Воланда были какие-то известные политические деятели, изображение которых могло вызвать гнев властей). В дальнейшем А. появлялась у Булгаковых чаще всего по печальным поводам — в связи с хлопотами за кого-нибудь из арестованных родных или друзей. Так, 1 июня 1934 г. Е.С.Булгакова отметила в дневнике: «Была у нас Ахматова. Приехала хлопотать за Осипа Мандельштама — он в ссылке». Об Осипе Эмильевиче Мандельштаме (1891-1938), сосланном за антисталинское стихотворение о «кремлевском горце» сначала в Чердынь, а потом в Воронеж, идет речь и в посвященной А. записи 17 ноября 1934 г.: «Вечером приехала Ахматова... Рассказывала о горькой участи Мандельштама. Говорили о Пастернаке». Возможно, здесь имеется в виду разговор Сталина с поэтом Борисом Леонидовичем Пастернаком (1890-1960) о судьбе Мандельштама, который состоялся 13 июня 1934 г. Сохранились воспоминания А. об этом разговоре: «Бухарин в конце своего письма к Сталину (об облегчении участи О.Э.Мандельштама. — Б.С.) написал: «И Пастернак тоже волнуется». Сталин сообщил, что отдано распоряжение, что с Мандельштамом будет все в порядке. Он спросил Пастернака, почему тот не хлопотал. «Если бы мой друг поэт попал в беду, я бы лез на стену, чтобы его спасти». Пастернак ответил, что если бы он не хлопотал, то Сталин бы не узнал об этом деле. «Почему вы не обратились ко мне или в писательские организации?» — «Писательские организации не занимаются этим делом с 1927 года». — «Но ведь он ваш друг?» Пастернак замялся, и Сталин после недолгой паузы продолжил: «Но ведь он же мастер, мастер?» Пастернак ответил: «Это не имеет значения... Почему мы все говорим о Мандельштаме и Мандельштаме, я так давно хотел с вами поговорить». — «О чем?» — «О жизни и смерти». Сталин повесил трубку». По свидетельству А., Борис Пастернак вел себя нерешительно, потому что опасался: Сталин проверяет в разговоре, знает ли он крамольное мандель-штамовское стихотворение. Тем не менее, после разговора Сталина с Пастернаком наказание Мандельштама было смягчено: глухая Чердынь Пермской области была заменена любым городом по выбору, кроме 12 крупнейших. Мандельштам выбрал Воронеж. В следующий раз А. навестила Булгакова, как отмечено в дневнике его жены, 7 апреля 1935 г., когда «приехала хлопотать за какую-то высланную из Ленинграда знакомую». В этот раз А. остановилась у Надежды Яковлевны Мандельштам (1899-1980), жены поэта, жившей в том же писательском доме (Нащокинский пер., 3/5, впоследствии ул. Фурманова), что и Булгаковы. 13 апреля, согласно записи Е.С.Булгаковой, Булгаков навестил А., причем жена Мандельштама вспомнила, «как видела М. А. в Батуме лет четырнадцать назад, как он шел с мешком на плечах. Это из того периода, когда он бедствовал и продавал керосинку на базаре». Следующая встреча с А. произошла в трагические для поэтессы дни. 30 октября 1935 г. Е.С.Булгакова зафиксировала в дневнике: «Днем позвонили в квартиру. Выхожу — Ахматова — с таким ужасным лицом, до того исхудавшая, что я ее не узнала и Миша тоже. Оказалось, что у нее в одну ночь арестовали и мужа (Пунина) и сына (Гумилева)». На следующий день с помощью Булгакова А. написала письмо Сталину, которое на этот раз возымело действие: арестованные были освобождены, чтобы вновь подвергнуться той же неприятной процедуре в 1938 г. Н.Н.Пунин впоследствии был еще раз арестован и умер в заключении.

Единственный раз чтение А. Булгакову своих стихов отмечено в дневнике Е.С.Булгаковой 4 июня 1936 г. Почему это было так редко, объясняют воспоминания об А. и Булгакове друга поэтессы писателя Виктора Ефимовича Ардова (Зильбермана) (1900-1976), в чьей квартире она, начиная с 1934 г., неизменно останавливалась, во время своих приездов в Москву: «Анна Андреевна и Булгаков познакомились в 1933 году в Ленинграде на обеде у художника Н. Э. Радлова, и между ними возникла дружба (вероятно, речь идет о том, что в 1933 г. Булгаков и А. познакомились более тесно, чем во время мимолетной встречи в 1926 г. — Б. С.). Ахматова читала все произведения Михаила Афанасьевича. А вот Фаина Григорьевна Раневская, близкий друг Ахматовой, в одном из своих писем Маргарите Алигер пишет: «В Ташкенте я часто у нее (у Анны Андреевны. — В. А.) ночевала — лежала на полу (комната была так мала, что для второго ложа не было места. — В. А.) и слушала «Мастера и Маргариту» Булгакова. Анна Андреевна читала мне вслух, повторяя: «Фаина, ведь это гениально, он гений!». Конечно, Анна Андреевна любила Булгакова не только как писателя, но и как верного друга, на которого она всегда могла рассчитывать...

Булгаков не скрывал того, что не любит стихов, и Анна Андреева, знавшая об этом, никогда не читала своих стихов при нем. Но Михаил Афанасьевич необычайно высоко ценил в Анне Андреевне ее неоспоримый талант, ее блестящую эрудицию, ее высокое человеческое достоинство.

И Ахматова на всю жизнь сохранила свое восхищение Булгаковым-писателем и человеком».

Это восхищение отразилось в одном из лучших ахматовских стихотворений «Памяти М. Булгакова», написанном в марте 1940 г., вскоре после смерти автора «Мастера и Маргариты»:

Вот это я тебе, взамен могильных роз,

Взамен кадильного куренья;

Ты так сурово жил и до конца донес

Великолепное презренье.

Ты пил вино, ты как никто шутил

И в душных стенах задыхался,

И гостью страшную ты сам к себе

впустил

И с ней наедине остался.

А нет тебя, и все вокруг молчит

О скорбной и высокой жизни,

Лишь голос мой, как флейта,

прозвучит

И на твоей безмолвной тризне.

О, кто поверить смел, что

полоумной мне,

Мне, плакальщице дней погибших,

Мне, тлеющей на медленном огне,

Все потерявшей, всех забывшей, —

Придется поминать того, кто

полный сил,

И светлых замыслов, и воли,

Как будто бы вчера со мною говорил,

Скрывая дрожь смертельной боли.

Это стихотворение А. впервые прочла Е. С. Булгаковой 16 апреля 1940 г., накануне булгаковских сороковин, отметив, как записала в дневнике вдова писателя, мистическое совпадение дат: Булгаков умер ровно через три года после смерти своего друга, писателя Евгения Ивановича Замятина (1884-1937), скончавшегося в Париже 10 марта 1937 г.

Встречи А. с Булгаковым часто были связаны с трагической судьбой поэта Осипа Мандельштама, погибшего в лагере. Вероятно, А. намеренно отразила эту связь и в стихотворении, посвященном памяти Булгакова. Слова «Ты так сурово жил и до конца донес великолепное презренье» восходят к манделыптамовскому переводу строк из 10-й песни «Ада» «Божественной комедии» (1307-1321) Данте Алигьери (1265 — 1321), помещенному в исследовании «Разговор о Данте» (1932 — 1933): «Как если бы уничижал ад великим презреньем». «Великолепным презреньем» наградил Булгаков ад советской жизни, в котором ему, как и А., пришлось пребывать до самой смерти.